Неточные совпадения
Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «Кто, говорит,
этот молодой
человек?» — а Влас и отвечает на
это: «
Это», — говорит…
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что
это за жаркое?
Это не жаркое.
Анна Андреевна. Совсем нет; я давно
это знала.
Это тебе в диковинку, потому что ты простой
человек, никогда не видел порядочных
людей.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня
это вдруг… Я вижу, вы благородный
человек. Теперь другое дело.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть
это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь,
человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем,
это все ничего. Я вам лучше вместо
этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Добчинский. Молодой, молодой
человек; лет двадцати трех; а говорит совсем так, как старик: «Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда…» (размахивает руками),так
это все славно. «Я, говорит, и написать и почитать люблю, но мешает, что в комнате, говорит, немножко темно».
Городничий. Я сам, матушка, порядочный
человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем
этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Я узнал
это от самых достоверных
людей, хотя он представляет себя частным лицом.
Также заседатель ваш… он, конечно,
человек сведущий, но от него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из винокуренного завода,
это тоже нехорошо.
«Скучаешь, видно, дяденька?»
— Нет, тут статья особая,
Не скука тут — война!
И сам, и
люди вечером
Уйдут, а к Федосеичу
В каморку враг: поборемся!
Борюсь я десять лет.
Как выпьешь рюмку лишнюю,
Махорки как накуришься,
Как
эта печь накалится
Да свечка нагорит —
Так тут устой… —
Я вспомнила
Про богатырство дедово:
«Ты, дядюшка, — сказала я, —
Должно быть, богатырь».
Милон.
Это его ко мне милость. В мои леты и в моем положении было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого
человека ободряют достойные
люди.
Г-жа Простакова. Простил! Ах, батюшка!.. Ну! Теперь-то дам я зорю канальям своим
людям. Теперь-то я всех переберу поодиночке. Теперь-то допытаюсь, кто из рук ее выпустил. Нет, мошенники! Нет, воры! Век не прощу, не прощу
этой насмешки.
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне
это непонятно, дядюшка, как можно
человеку все помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
"Было чего испугаться глуповцам, — говорит по
этому случаю летописец, — стоит перед ними
человек роста невеликого, из себя не дородный, слов не говорит, а только криком кричит".
Одет в военного покроя сюртук, застегнутый на все пуговицы, и держит в правой руке сочиненный Бородавкиным"Устав о неуклонном сечении", но, по-видимому, не читает его, а как бы удивляется, что могут существовать на свете
люди, которые даже
эту неуклонность считают нужным обеспечивать какими-то уставами.
Это последнее условие было в особенности важно, и убогие
люди предъявляли его очень настойчиво.
Он не без основания утверждал, что голова могла быть опорожнена не иначе как с согласия самого же градоначальника и что в деле
этом принимал участие
человек, несомненно принадлежащий к ремесленному цеху, так как на столе, в числе вещественных доказательств, оказались: долото, буравчик и английская пилка.
Когда
человек и без законов имеет возможность делать все, что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не только не распространяет, но именно ограничивает
эту возможность.
При первом столкновении с
этой действительностью
человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но в то же время еще надеется, что злодейство, быть может, пройдет мимо.
Казалось, что ежели
человека, ради сравнения с сверстниками, лишают жизни, то хотя лично для него, быть может, особливого благополучия от сего не произойдет, но для сохранения общественной гармонии
это полезно и даже необходимо.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет
этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я
человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Искусственные примеси сверху донизу опутали Глупов, и ежели можно сказать, что в общей экономии его существования
эта искусственность была небесполезна, то с не меньшею правдой можно утверждать и то, что
люди, живущие под гнетом ее, суть
люди не весьма счастливые.
—
Это, брат, не то, что с «кособрюхими» лбами тяпаться! нет, тут, брат, ответ подай: каков таков
человек? какого чину и звания? — гуторят они меж собой.
Разговор
этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых
людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Я, конечно, не хочу
этим выразить, что мундир может действовать и распоряжаться независимо от содержащегося в нем
человека, но, кажется, смело можно утверждать, что при блестящем мундире даже худосочные градоначальники — и те могут быть на службе терпимы.
— Батюшки! да ведь
это Архипушко! — разглядели
люди.
Издатель позволяет себе думать, что изложенные в
этом документе мысли не только свидетельствуют, что в то отдаленное время уже встречались
люди, обладавшие правильным взглядом на вещи, но могут даже и теперь служить руководством при осуществлении подобного рода предприятий.
Может быть,
это решенный вопрос о всеобщем истреблении, а может быть, только о том, чтобы все
люди имели грудь, выпяченную вперед на манер колеса.
— И будучи я приведен от тех его слов в соблазн, — продолжал Карапузов, — кротким манером сказал ему:"Как же, мол,
это так, ваше благородие? ужели, мол, что
человек, что скотина — все едино? и за что, мол, вы так нас порочите, что и места другого, кроме как у чертовой матери, для нас не нашли?
Человек, на котором останавливался
этот взор, не мог выносить его.
Осматривание достопримечательностей, не говоря о том, что всё уже было видено, не имело для него, как для Русского и умного
человека, той необъяснимой значительности, которую умеют приписывать
этому делу Англичане.
Очевидно, фельетонист понял всю книгу так, как невозможно было понять ее. Но он так ловко подобрал выписки, что для тех, которые не читали книги (а очевидно, почти никто не читал ее), совершенно было ясно, что вся книга была не что иное, как набор высокопарных слов, да еще некстати употребленных (что показывали вопросительные знаки), и что автор книги был
человек совершенно невежественный. И всё
это было так остроумно, что Сергей Иванович и сам бы не отказался от такого остроумия; но это-то и было ужасно.
«Так и я, и Петр, и кучер Федор, и
этот купец, и все те
люди, которые живут там по Волге, куда приглашают
эти объявления, и везде, и всегда», думала она, когда уже подъехала к низкому строению Нижегородской станции и к ней навстречу выбежали артельщики.
Сработано было чрезвычайно много на сорок два
человека. Весь большой луг, который кашивали два дня при барщине в тридцать кос, был уже скошен. Нескошенными оставались углы с короткими рядами. Но Левину хотелось как можно больше скосить в
этот день, и досадно было на солнце, которое так скоро спускалось. Он не чувствовал никакой усталости; ему только хотелось еще и еще поскорее и как можно больше сработать.
— Неужели
эти сотни миллионов
людей лишены того лучшего блага, без которого жизнь не имеет смысла?
— То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые
люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен
этим.
— Опасность в скачках военных, кавалерийских, есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе
эту силу и животных и
людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
«Нынче уж так не выдают замуж, как прежде», думали и говорили все
эти молодые девушки и все даже старые
люди.
Он приписывал
это своему достоинству, не зная того, что Метров, переговорив со всеми своими близкими, особенно охотно говорил об
этом предмете с каждым новым
человеком, да и вообще охотно говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
Я старый
человек, ничего в
этом не понимаю, но ему Бог
это послал.
— По делом за то, что всё
это было притворство, потому что
это всё выдуманное, а не от сердца. Какое мне дело было до чужого
человека? И вот вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
Это важно», говорил себе Сергей Иванович, чувствуя вместе с тем, что
это соображение для него лично не могло иметь никакой важности, а разве только портило в глазах других
людей его поэтическую роль.
— Мне нынче три
человека сказали
эту самую фразу про Каульбаха, точно сговорились.
Это выражение в лице предводителя было особенно трогательно Левину, потому что вчера только он по делу опеки был у него дома и видел его во всем величии доброго и семейного
человека.
Хотелось сбросить с себя
это ярмо, которое давило нас, всех хороших
людей.
Но, несмотря на
это, как часто бывает между
людьми, избравшими различные роды деятельности, каждый из них, хотя, рассуждая, и оправдывал деятельность другого, в душе презирал ее.
Третий, артиллерист, напротив, очень понравился Катавасову.
Это был скромный, тихий
человек, очевидно преклонявшийся пред знанием отставного гвардейца и пред геройским самопожертвованием купца и сам о себе ничего не говоривший. Когда Катавасов спросил его, что его побудило ехать в Сербию, он скромно отвечал...
И Левина охватило новое чувство любви к
этому прежде чуждому ему
человеку, старому князю, когда он смотрел, как Кити долго и нежно целовала его мясистую руку.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью смотрел в окно на
эту веселую русскую компанию здоровых
людей, собравшуюся под каштаном.
— О, нет! Он честный
человек. Но
этот старинный прием отеческого семейного управления дворянскими делами надо было поколебать.