Неточные совпадения
Будучи от природы весьма обыкновенных умственных и всяких других душевных качеств, она всю жизнь свою стремилась раскрашивать себя и представлять, что она была женщина и умная, и добрая, и с твердым характером; для
этой цели она всегда говорила только о серьезных предметах, выражалась плавно и красноречиво, довольно искусно вставляя в свою речь витиеватые фразы и возвышенные мысли, которые ей удавалось прочесть или подслушать; не жалея ни денег, ни своего самолюбия, она входила в знакомство и переписку с разными умными
людьми и, наконец, самым публичным образом творила добрые дела.
Феномен
этот — мой сосед по деревне, отставной полковник Вихров, добрый и в то же врем» бешеный, исполненный высокой житейской мудрости и вместе с тем необразованный, как простой солдат!» Александра Григорьевна, по самолюбию своему, не только сама себя всегда расхваливала, но даже всех других
людей, которые приходили с ней в какое-либо соприкосновение.
Серьезное лицо Александры Григорьевны приняло еще более серьезное выражение. Она стороной слышала, что у полковника были деньжонки, но что он, как
человек, добывавший каждую копейку кровавым трудом, был страшно на них скуп. Она вознамерилась, на
этот предмет, дать ему маленький урок и блеснуть перед ним собственным великодушием.
Здесь молодой
человек (может быть, в первый раз) принес некоторую жертву человеческой природе: он начал страшно, мучительно ревновать жену к наезжавшему иногда к ним исправнику и выражал
это тем, что бил ее не на живот, а на смерть.
— Именно уж осчастливить! — произнес и Захаревский, но таким глухим голосом, что как будто бы
это сказал автомат, а не живой
человек.
— Мне часто приходило в голову, — начала она тем же расслабленным голосом, — зачем
это мы остаемся жить, когда теряем столь близких и дорогих нам
людей?..
— Прекрасно-с! И поэтому, по приезде в Петербург, вы возьмите
этого молодого
человека с собой и отправляйтесь по адресу
этого письма к господину, которого я очень хорошо знаю; отдайте ему письмо, и что он вам скажет: к себе ли возьмет вашего сына для приготовления, велит ли отдать кому — советую слушаться беспрекословно и уже денег в
этом случае не жалеть, потому что в Петербурге также пьют и едят, а не воздухом питаются!
— На свете так мало
людей, — начала она, прищуривая глаза, — которые бы что-нибудь для кого сделали, что право, если самой кому хоть чем-нибудь приведется услужить, так так
этому радуешься, что и сказать того нельзя…
— Ты сам меня как-то спрашивал, — продолжал Имплев, — отчего
это, когда вот помещики и чиновники съедутся, сейчас же в карты сядут играть?.. Прямо от неучения! Им не об чем между собой говорить; и чем необразованней общество, тем склонней оно ко всем
этим играм в кости, в карты; все восточные народы, которые еще необразованнее нас, очень любят все
это, и у них, например, за величайшее блаженство считается их кейф, то есть, когда
человек ничего уж и не думает даже.
C'est un homme tres interessant [
Это очень интересный
человек (франц.).] c длинными волосами и с прической а l' enfant [Как у ребенка (франц.).].
Симонов был
человек неглупый; но, тем не менее, идя к Рожественскому попу, всю дорогу думал — какой
это табак мог у них расти в деревне. Поручение свое он исполнил очень скоро и чрез какие-нибудь полчаса привел с собой высокого, стройненького и заметно начинающего франтить, гимназиста; волосы у него были завиты; из-за борта вицмундирчика виднелась бронзовая цепочка; сапоги светло вычищены.
—
Это вот квартира вам, — продолжал полковник, показывая на комнату: — а
это вот
человек при вас останется (полковник показал на Ваньку); малый он у меня смирный; Паша его любит; служить он вам будет усердно.
Плавин (
это решительно был какой-то всемогущий
человек) шепнул Павлу, что можно будет пробраться на сцену; и потому он шел бы за ним, не зевая.
Отвратительный клеевой запах и пар разнеслись по всей комнате; но молодые
люди ничего
этого не почувствовали и начали склеивать листы бумаги для задних занавесов и декораций.
Когда молодой
человек этот стал переодеваться, то на нем оказалось превосходнейшее белье (он очень был любим одной своею пожилой теткой); потом, когда он оделся в костюм, набелился и нарумянился, подвел себе жженою пробкою усики, то из него вышел совершеннейший красавчик.
— Этаких
людей, — говорил он с свойственным юношам увлечением, — стоит поставить перед собой да и стрелять в них из
этой винтовки.
Сочинение
это произвело, как и надо ожидать, страшное действие… Инспектор-учитель показал его директору; тот — жене; жена велела выгнать Павла из гимназии. Директор, очень добрый в сущности
человек, поручил
это исполнить зятю. Тот, собрав совет учителей и бледный, с дрожащими руками, прочел ареопагу [Ареопаг — высший уголовный суд в древних Афинах, в котором заседали высшие сановники.] злокачественное сочинение; учителя, которые были помоложе, потупили головы, а отец Никита произнес, хохоча себе под нос...
Павел был почти не в состоянии видеть
этого некогда мощного
человека, пришедшего в такое положение.
О, сколько любви неслось в
эти минуты к Марье Николаевне от
этих трех
человек!
М-me Фатеева говорила: «
Это такой
человек, что сегодня раскается, а завтра опять сделает то же!» Сначала Мари только слушала ее, но потом и сама начала говорить.
— Все лучше; отпустит — хорошо, а не отпустит — ты все-таки обеспечен и поедешь… Маша мне сказывала, что ты хочешь быть ученым, — и будь!..
Это лучшая и честнейшая дорога для всякого
человека.
Какие у
этих двух добрых
человек могли быть особенные грехи, — сказать трудно!..
В гостиной Вихровы застали довольно большое общество: самую хозяйку, хоть и очень постаревшую, но по-прежнему с претензиями одетую и в тех же буклях 30-х годов, сына ее в расстегнутом вицмундире и в эполетах и монаха в клобуке, с пресыщенным несколько лицом, в шелковой гроденаплевой [Гроденапль — плотная ткань, род тафты, от франц. gros de Naples.] рясе, с красивыми четками в руках и в чищенных сапогах, —
это был настоятель ближайшего монастыря, отец Иоаким,
человек ученый, магистр богословия.
— Но, святой отец! — воскликнула Александра Григорьевна. — Положим, он нужен какому-нибудь ученому и вам, как духовной особе, но зачем же он вот
этому молодому
человеку?.. — И Александра Григорьевна показала на правоведа. — И моему сыну, и сыну полковника?
Это было несколько обидно для его самолюбия; но, к счастью, кадет оказался презабавным малым: он очень ловко (так что никто и не заметил) стащил с вазы апельсин, вырезал на нем глаза, вытянул из кожи нос, разрезал рот и стал апельсин слегка подавливать; тот при
этом точь-в-точь представил лицо
человека, которого тошнит.
— Вот вы были так снисходительны, что рассуждали с
этим молодым
человеком, — и она указала на Павла, — но мне было так грустно и неприятно все
это слышать, что и сказать не могу.
— Когда при мне какой-нибудь молодой
человек, — продолжала она, как бы разъясняя свою мысль, — говорит много и говорит глупо, так
это для меня — нож вострый; вот теперь он смеется —
это мне приятно, потому что свойственно его возрасту.
После обеда все молодые
люди вышли на знакомый нам балкон и расселись на уступах его. В позе
этой молодой Абреев оказался почти красавцем.
— Все мы, и я и господа чиновники, — продолжал между тем Постен, — стали ему говорить, что нельзя же
это, наконец, и что он хоть и муж, но будет отвечать по закону… Он, вероятно, чтобы замять
это как-нибудь, предложил Клеопатре Петровне вексель, но вскоре же затем, с новыми угрозами, стал требовать его назад… Что же оставалось с подобным
человеком делать, кроме того, что я предложил ей мой экипаж и лошадей, чтобы она ехала сюда.
— Да, подите, —
люди разве рассудят так!.. Никто
этого не знает, да и знать не хочет!.. Я здесь совершенно одна, ни посоветоваться мне не с кем, ни заступиться за меня некому! — проговорила m-me Фатеева и заплакала горькими-горькими слезами.
— Что ж вам за дело до
людей!.. — воскликнул он сколь возможно более убедительным тоном. — Ну и пусть себе судят, как хотят! — А что, Мари, скажите, знает
эту грустную вашу повесть? — прибавил он: ему давно уже хотелось поговорить о своем сокровище Мари.
— Он — артиллерийский полковник; очень хороший, говорят,
человек;
эта привязанность старинная; у них
это сватанье тянется года уж три…
— Сама Мари, разумеется… Она в
этом случае, я не знаю, какая-то нерешительная, что ли, стыдливая: какого труда, я думаю, ей стоило самой себе признаться в
этом чувстве!.. А по-моему, если полюбила
человека — не только уж жениха, а и так называемою преступною любовью — что ж, тут скрываться нечего: не скроешь!..
Этот отличный
человек так ухаживал за Павлом не столько, кажется, из усердия к нему, сколько из того, что всякое дело, за которое он принимался, привык делать отлично!..
— Действительно, — продолжал Павел докторальным тоном, — он бросился на нее с ножом, а потом, как все дрянные
люди в подобных случаях делают, испугался очень
этого и дал ей вексель; и она, по-моему, весьма благоразумно сделала, что взяла его; потому что жить долее с таким пьяницей и негодяем недоставало никакого терпения, а оставить его и самой умирать с голоду тоже было бы весьма безрассудно.
Прежде, разумеется, надобно кончить курс в университете, потому что монах необразованный ужасен, а образованный, — напротив,
это высшее, что может себе
человек выбрать на земле».
Огромная комната, паркетные полы, светлые ясеневые парты, толпа студентов, из коих большая часть были очень красивые молодые
люди, и все в новых с иголочки вицмундирах, наконец, профессор, который пришел, прочел и ушел, как будто ему ни до кого и дела не было, — все
это очень понравилось Павлу.
Источники изобретения, милостивые государи, —
это внутренний нравственный мир
человека и окружающая его среда: вот что дает вдохновение и материал художнику!»
Неведомов встал, вышел в коридор и послал
человека к Салову. Через несколько времени, в комнату вошел — небольшого роста, но чрезвычайно, должно быть, юрковатый студент в очках и с несколько птичьей и как бы проникающей вас физиономией, —
это был Салов. Неведомов сейчас же познакомил с ним Вихрова.
— Ваш Кант положительнейшим образом признавал и все
эти субстанции, точно так же, как Гегель [Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) — крупнейший немецкий философ-идеалист и диалектик.] выдумал какого-то
человека как микрокосм, — все
это чистейшая чепуха!
— Потому что, — продолжал Неведомов тем же спокойным тоном, — может быть, я, в
этом случае, и не прав, — но мне всякий позитивный, реальный, материальный, как хотите назовите, философ уже не по душе, и мне кажется, что все они чрезвычайно односторонни: они думают, что у
человека одна только познавательная способность и есть —
это разум.
Весь
этот разговор молодые
люди вели между собой как-то вполголоса и с явным уважением друг к другу. Марьеновский по преимуществу произвел на Павла впечатление ясностью и простотой своих мыслей.
— А
человек, в
это время, спит; согласитесь, что он спит? — произнес Петин и представил точь-в-точь спящего и немного похрапывающего
человека.
— А
человек, в
это время, проснулся и крестится! — воскликнул Петин и представил мгновенно проснувшегося и крестящегося
человека.
Павел согласился и пришел, и первых, кого он увидел у Салова,
это двух молодых
людей: одного — в щеголеватом штатском платье, а другого — в новеньком с иголочки инженерном мундире.
Вихров начал уже со вниманием слушать
этого молодого
человека; он по преимуществу удивил его своей житейской опытностью.
Словом, он знал их больше по отношению к барям, как полковник о них натолковал ему; но тут он начал понимать, что
это были тоже
люди, имеющие свои собственные желания, чувствования, наконец, права. Мужик Иван Алексеев, например, по одной благородной наружности своей и по складу умной речи, был, конечно, лучше половины бар, а между тем полковник разругал его и дураком, и мошенником — за то, что тот не очень глубоко вбил стожар и сметанный около
этого стожара стог свернулся набок.
— Водочки бы приказали поднести: рабочему
человеку это нужней всего, — произнес один мозглявый мужичонка.
— Нельзя, братец, все-таки генерал! — сказал он ему по
этому поводу, — и презамечательный на
это, бестия!.. Даром что глядит по сторонам, все в
человеке высмотрит.
— Все
это однако показывает, что он
человек благородный.