Неточные совпадения
Федор Михайлович Смоковников, председатель казенной палаты,
человек неподкупной честности, и гордящийся
этим, и мрачно либеральный и не только свободномыслящий, но ненавидящий всякое проявление религиозности, которую он считал остатком суеверий, вернулся из палаты в самом дурном расположении духа. Губернатор написал ему преглупую бумагу, по которой можно было предположить замечание, что Федор Михайлович поступил нечестно. Федор Михайлович очень озлобился и тут же написал бойкий и колкий ответ.
— А то тут мужик показывает, что я ему фальшивый купон дал. Мужик бестолковый, Бог знает что говорит, а ты
человек с понятием. Так и говори, что дрова мы покупаем только в складе. А
это я тебе давно хотел дать на куртку, — прибавил Евгений Михайлович и дал дворнику 5 рублей.
Всё
это, казалось, кончилось хорошо для Евгения Михайловича и дворника Василья. Но
это только казалось так. Случилось то, чего никто не видел, но что было важнее всего того, что
люди видели.
Узнав от Марии Васильевны про поступок молодого Смоковникова, Введенский не мог не почувствовать удовольствия, найдя в
этом случае подтверждение своих предположений о безнравственности
людей, лишенных руководства церкви, и решил воспользоваться
этим случаем, как он старался себя уверить, для показания той опасности, которая угрожает всем отступающим от церкви, — в глубине же души для того, чтобы отомстить гордому и самоуверенному атеисту.
Девушка
эта встретилась в Петербурге с студентом Тюриным, сыном земского начальника Симбирской губернии, и полюбила его, но полюбила она не обыкновенной женской любовью с желанием стать его женой и матерью его детей, а товарищеской любовью, питавшейся преимущественно одинаковым возмущением и ненавистью не только к существующему строю, но и к
людям, бывшим его представителями, и [сознанием] своего умственного, образовательного и нравственного превосходства над ними.
Министр был по душе добрый
человек и очень жалел
эту здоровую, красивую казачку, но он говорил себе, что на нем лежат тяжелые государственные обязанности, которые он исполняет, как они ни трудны ему. И когда его бывший товарищ, камергер, знакомый Тюриных, встретился с ним на придворном бале и стал просить его за Тюрина и Турчанинову, министр пожал плечами, так что сморщилась красная лента на белом жилете, и сказал...
Но, подходя к дому, она удивилась, увидав опять
этого же длиннорукого
человека. Увидав, как она вошла в дом, он постоял, повернулся и ушел.
На вопрос Степана о том, за что его ссылали, Чуев объяснил ему, что его ссылали за истинную веру Христову, за то, что обманщики-попы духа тех
людей не могут слышать, которые живут по Евангелию и их обличают. Когда же Степан спросил Чуева, в чем евангельский закон, Чуев разъяснил ему, что евангельский закон в том, чтобы не молиться рукотворенньм богам, а поклоняться в духе и истине. И рассказал, как они
эту настоящую веру от безногого портного узнали на дележке земли.
И с
этого времени Степан стал другим
человеком.
— Да что ж им в зубы-то смотреть? Ну вот я церковь обобрал. Кому от
этого худо? Я теперь хочу так сделать, чтобы не лавчонку, а хватить казну и раздавать. Добрым
людям раздавать.
Она показывала, чтò знала, признала в
этих самых
людях тех, которые первые схватили за руки Петра Николаича, и, несмотря на то, что похожий на цыгана мужик, блестя и поводя глазами из-под движущихся бровей, укоризненно сказал: «Грех, барыня!
Но, когда через месяц дело, переданное в военный суд, было решено тем, что 8
человек были приговорены к каторжным работам, а двое, белобородый старик и черномазый цыганок, как его звали, были приговорены к повешению, она почувствовала что-то неприятное. Но неприятное сомнение
это, под влиянием торжественности суда, скоро прошло. Если высшее начальство признает, что надо, то, стало быть,
это хорошо.
Она любила его, и при свете своей любви ей открывалось божественное его души, общее всем
людям, но она видела в
этом общем всем
людям начале жизни его ему одному свойственную доброту, нежность, высоту.
Чистота, полная преданность воле Бога и горячность
этой девушки поразили старца. Он давно уже хотел отречься от мира, но монастырь требовал от него его деятельности.
Эта деятельность давала средства монастырю. И он соглашался, хотя смутно чувствовал всю неправду своего положения. Его делали святым, чудотворцем, а он был слабый, увлеченный успехом
человек. И открывшаяся ему душа
этой девушки открыла ему и его душу. И он увидал, как он был далек от того, чем хотел быть и к чему влекло его его сердце.
Каждые две недели он говорил проповеди. И на проповеди
эти съезжалось всё больше и больше народа. И слава его, как проповедника, разглашалась всё больше и больше. Было что-то особенное, смелое, искренное в его проповедях. И от
этого он так сильно действовал на
людей.
Отбыв второй срок в остроге, Прокофий,
этот бойкий, самолюбивый щеголь-малый, вышел оттуда совсем конченным
человеком. Трезвый он сидел, ничего не делал и, сколько ни ругал его отец, ел хлеб, не работал и, мало того, норовил стащить что-нибудь в кабак, чтобы выпить. Сидел, кашлял, харкал и плевал. Доктор, к которому он ходил, послушал его грудь и покачал головой.
В
это время какой-то странный пожилой
человек в казинетовой куртке вошел в магазин.
— С ним не опасно.
Это святой
человек. Спросите у кого хотите.
Неточные совпадения
Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «Кто, говорит,
этот молодой
человек?» — а Влас и отвечает на
это: «
Это», — говорит…
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что
это за жаркое?
Это не жаркое.
Анна Андреевна. Совсем нет; я давно
это знала.
Это тебе в диковинку, потому что ты простой
человек, никогда не видел порядочных
людей.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня
это вдруг… Я вижу, вы благородный
человек. Теперь другое дело.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть
это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь,
человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем,
это все ничего. Я вам лучше вместо
этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)