Град безначальный. 1500–2000

Евгений Витковский, 2018

До недавнего времени Евгений Витковский (р. 1950) был известен читателям почти исключительно как поэт-переводчик и писатель-фантаст. Лишь в 2016 г. вышел первый сборник его стихо творений «Сад Эрмитаж». Новая книга – «Град безначальный» – эпический цикл, поэтический роман в новеллах, написанных в жанре баллады-биографии. 500 лет российской истории раскрываются на 600 страницах этой небывалой книги в 250 сюжетах – портретах, историях, зарисовках, событиях, запечатленных в редкостных, безупречных стихах. По широте исторического охвата, числу сюжетных и временных измерений («плоскостей» или «парусов», по выражению Хлебникова) книга Е. Витковского, в сущности, перерастает роман, обретая черты нового эпоса. Для его создания в полной мере оказалась задействована палитра возможностей автора – писателя, поэта, переводчика, искусствоведа и, наконец, просто знатока истории, мифологии, нравов старой Москвы, – настоящего «московского наблюдателя» – обитателя Садового кольца.

Ганс Борк

Рыцарь-неваляшка. 1610

От Борьки до Васьки, от Васьки до Гришки,

от Гришки до тушинских мест,

и к Ваське опять все на те же коврижки,

и все их никак не доест.

Где лен, где крапива, где хрен и где редька,

где хутор, а где и сельцо.

И все-то равно, что Мартынка, что Петька, —

лишь бегай, да гладь брюшенцо.

За глупых валахов, за мрачных ливонцев,

за прочих вонючих козлов, —

отсыплют поляки немало червонцев,

немало отрубят голов.

Коль рая не будет, не будет и ада,

нет друга, так нет и врага;

прибравши подарки, всего-то и надо —

удариться снова в бега.

В Москве ли, в Калуге, в Можае ли, в Туле,

восторгом и рвеньем горя,

уверенно, строгость блюдя, в карауле

стоять при останках царя.

Прыжки хороши и движения ловки,

но лезть не положено в бой;

вот так он и пляшет от Вовки до Вовки,

кружась, будто шар голубой.

При нем торжествует закон бутерброда,

скисает при нем молоко.

Он — двигатель вечный десятого рода

и маятник деда Фуко.

Не действует яд на подонка крысиный,

тот яд для него — перекус,

и нет на земле ни единой осины,

что выдержит эдакий груз.

…Но облак вечерний закатом наохрен,

но тянет с востока теплом, —

а жизнь коротка, и пожалуй, что пó хрен,

гоняться за этим фуфлом.

У Шуйского был один немец по имени Ганс Борк, который некогда был взят вплен в Лифляндии. Его-то Шуйский и послал со 100 немецкими конниками под Брянск, а этот Борк прошлой зимой перешел от Шуйского в войско Димитрия в Калуге, но потом, оставив там на произвол судьбы своего поручителя, снова перебежал к Шуйскому, который за доставленные сведения пожаловал его ценными подарками; но у Шуйского он не долго задержался, а вторично перебежал к Димитрию второму, который воздал бы этому изменнику по заслугам, если бы его не упросили польские вельможи. Однако, не пробыв и года у Димитрия, он чуть было не переманил у него крепость Тулу (перед тем сдавшуюся Димитрию) и не передал ее Шуйскому, но, поняв, что его лукавые козни замечены, он убрался восвояси в Москву к Шуйскому, который опять с радостью принял его и, как и в первый раз, щедро одарил его за замышлявшуюся пакость в Туле.

Конрад Буссов