Град безначальный. 1500–2000

Евгений Витковский, 2018

До недавнего времени Евгений Витковский (р. 1950) был известен читателям почти исключительно как поэт-переводчик и писатель-фантаст. Лишь в 2016 г. вышел первый сборник его стихо творений «Сад Эрмитаж». Новая книга – «Град безначальный» – эпический цикл, поэтический роман в новеллах, написанных в жанре баллады-биографии. 500 лет российской истории раскрываются на 600 страницах этой небывалой книги в 250 сюжетах – портретах, историях, зарисовках, событиях, запечатленных в редкостных, безупречных стихах. По широте исторического охвата, числу сюжетных и временных измерений («плоскостей» или «парусов», по выражению Хлебникова) книга Е. Витковского, в сущности, перерастает роман, обретая черты нового эпоса. Для его создания в полной мере оказалась задействована палитра возможностей автора – писателя, поэта, переводчика, искусствоведа и, наконец, просто знатока истории, мифологии, нравов старой Москвы, – настоящего «московского наблюдателя» – обитателя Садового кольца.

Лжедимитрий XVIII

В России — каждый царь, хоть грузчик, хоть крестьянин,

лишь ценами на спирт народы не взбеси.

Однако не забудь, насколько постоянен

закон семнадцати, всеобщий для Руси.

Ни горького стыда, ни легкого румянца

из-за того, что жизнь бессмысленно прошла:

однако не стоит страна без самозванца,

он — суть истории, он — корень для ствола.

Пять Лжедимитриев, царевич Петр, Лаврентий,

Осинник, Симеон, Савелий да Иван —

Ерошка, Гавриил, Василий, да Климентий,

да Федор, да Мартын: немалый караван!

Игру в солдатики или в цари затеяв,

подумай сотню раз: а стоит ли свечей?

Казнили наскоро семнадцать прохиндеев,

но восемнадцатый сбежал от палачей.

Кто был сей хитрый тип? Старик иль парень юный?

Едва ли труженик, скорее феодал,

Димитрий липовый, обласканный фортуной,

который имени векам не передал.

Кто мылится на трон, готов пойти вприсядку;

а у него во всем бубновый интерес.

Поди поймай его намыленную пятку, —

узнаешь только то, что он не Ахиллес.

Настырный ли диббук, анчутка ли беспятый,

незримой нежити пахан и голова,

безвсякий Яков он, — положим, тридцать пятый, —

или седьмой Иван, не помнящий родства.

Он на судьбу вовек не станет зубом клацать,

к чему грустить о ней, — ему и горя нет,

хотя уже давно три раза по семнадцать

прошло с семнадцати его далеких лет.

Способность ускользать переросла в привычку,

он самозванствует, и потому упрям.

Другому власть нужна, а он берет наличку,

и в этом фору даст семнадцати царям.

Ну, помахал жезлом, засунь обратно в ранец, —

в восторге публика, — а ты не виноват.

Канат не задрожит: виват тебе, поганец.

Виват сбежавшему, семнадцать раз виват!

С некоторыми разночтениями в именах решительно любой подсчет появившихся в Смутное время самозваных претендентов на престол дает число семнадцать. Основные имена их можно здесь найти в перечислении.