Неточные совпадения
— Мне
бог привел
с первого же раза в правую лопатку
ему угодать; а тут
он вертеться стал и голову мне подставил, — толковал Сафоныч Кирьяну.
— А по-моему так это от
бога, по
его внушениям! — подхватила,
с гораздо большим одушевлением, Маремьяна Архиповна.
— Неужели этакие баря греха-то не боятся: ведь за это
с них бог спросит! — воскликнула Анна Гавриловна.
— Не разберешь тебя, парень, хорошенько;
бог тебя знает! — сказал
он и начал неторопливо стряхивать
с себя стружки и напяливать на себя свой вицмундиришко.
С какой жадностью взор нашего юноши ушел в эту таинственную глубь какой-то очень красивой рощи, взади которой виднелся занавес
с бог знает куда уходящею далью, а перед
ним что-то серое шевелилось на полу — это была река Днепр!
— Чего тут не уметь-то! — возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и ушел в свою конуру. «Русскую историю», впрочем,
он захватил
с собою, развернул ее перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать
бог знает какие склады, а из
них сочетать какие только приходили
ему в голову слова, и воображал совершенно уверенно, что
он это читает!
В учителя
он себе выбрал, по случаю крайней дешевизны, того же Видостана, который, впрочем, мог
ему растолковать одни только ноты, а затем Павел уже сам стал разучивать, как
бог на разум послал, небольшие пьески; и таким образом к концу года
он играл довольно бойко; у
него даже нашелся обожатель
его музыки, один из
его товарищей, по фамилии Живин, который прослушивал
его иногда по целым вечерам и совершенно искренно уверял, что такой игры на фортепьянах
с подобной экспрессией
он не слыхивал.
Совестливые до щепетильности, супруг и супруга — из того, что
они с Павла деньги берут, —
бог знает как начали за
ним ухаживать и беспрестанно спрашивали
его: нравится ли
ему стол
их, тепло ли у
него в комнате?
— Нет, вы лучше хорошенько поговейте; вам лучше
бог поможет в учении, — вмешалась в разговор Евлампия Матвеевна, немного жеманничая. Она всегда, говоря
с Павлом, немного жеманилась: велик уж
он очень был; совершенно на мальчика не походил.
— Полноте,
бог с вами! — воскликнул Павел. — Один ум этого человека не позволит
ему того говорить.
— Не люблю я этих извозчиков!.. Прах
его знает — какой чужой мужик, поезжай
с ним по всем улицам! — отшутилась Анна Гавриловна, но в самом деле она не ездила никогда на извозчиках, потому что это казалось ей очень разорительным, а она обыкновенно каждую копейку Еспера Иваныча, особенно когда ей приходилось тратить для самой себя, берегла, как
бог знает что.
— Как это, например, хорошо
его стихотворение, — подхватил Павел, желавший перед Неведомовым немножко похвастаться своим знакомством
с Виктором Гюго. — «К красавице», где
он говорит, что когда б
он богом был, то
он отдал бы за ее поцелуй власть над ангелами и над дьяволами… У нас де ля Рю, кажется, перевел это и попался за то.
— Нет, не был! Со всеми
с ними дружен был, а тут как-то перед самым
их заговором, на счастье свое, перессорился
с ними! Когда государю подали список всех этих злодеев, первое слово
его было: «А Коптин — тут, в числе
их?» — «Нет», — говорят. — «Ну, говорит, слава
богу!» Любил, знаешь,
его, дорожил
им. Вскоре после того в флигель-адъютанты было предложено
ему — отказался: «Я, говорит, желаю служить отечеству, а не на паркете!»
Его и послали на Кавказ: на, служи там отечеству!
— Ступайте,
бог с вами! А я покамест сосну, — разрешил
им полковник.
—
Бог с вами, — успокаивал ее Павел, — мало ли обманутых девушек… не все же
они погибают…
— Не слепой быть, а, по крайней мере, не выдумывать, как делает это в наше время одна прелестнейшая из женщин, но не в этом дело: этот Гомер написал сказание о знаменитых и достославных мужах Греции, описал также и
богов ихних, которые беспрестанно у
него сходят
с неба и принимают участие в деяниях человеческих, — словом,
боги у
него низводятся до людей, но зато и люди, герои
его, возводятся до
богов; и это до такой степени,
с одной стороны, простое, а
с другой — возвышенное создание, что даже полагали невозможным, чтобы это сочинил один человек, а думали, что это песни целого народа, сложившиеся в продолжение веков, и что Гомер только собрал
их.
— Был, брат, я у этих господ; звали
они меня к себе, — сказал Замин, — баря добрые; только я вам скажу, ни шиша нашего простого народа не понимают: пейзанчики у
них все в голове-то, ей-богу, а не то, что наш мужичок, —
с деготьком да луком.
Они увидели там книгу
с рисунками индейских пагод и
их богов, и Петин, вскочив на стул, не преминул сейчас же представить одного длинновязого
бога, примкнутого к стене, а Замин
его поправлял в этом случае, говоря: «Руки попрямее, а колени повыпуклее!» — и Петин точь-в-точь изобразил индейского
бога.
Иной раз спешная казенная работа
с неустойкой, а
их человек десять из артели-то загуляют; я уже кажинный раз только и молю
бога, чтобы не убить мне кого из
них, до того
они в ярость меня вводят.
Я так понимаю, что господа теперь для нас все равно, что родители: что хорошо мы сделали,
им долженствует похвалить нас, худо — наказать; вот этого-то мы, пожалуй,
с нашим барином и не сумеем сделать, а промеж тем вы за всех нас отвечать
богу будете, как пастырь — за овец своих: ежели какая овца отшатнется в сторону, ее плетью по боку надо хорошенько…
Мастеровой еще раным-ранехонько притащил на другой день леса, подмостил
их, и
с маленькой кисточкой в руках и
с черепком, в котором распущена была краска, взлез туда и, легши вверх лицом, стал подправлять разных
богов Олимпа.
— Да-с!.. Многие здесь
его за святого почитают; говорят,
он и иконы-то хорошо пишет, потому что
богу угоден, — отвечал Кирьян.
— Ну,
бог с вами, делайте, как знаете! — проговорил
он.
— А какой случай! — сказал
он. — Вчера я, возвращаясь от тебя, встретил Захаревского
с дочерью и, между прочим, рассказал
им, что вот мы
с тобой идем
богу молиться;
они стали, братец, проситься, чтобы и
их взять, и особенно Юлия Ардальоновна. «Что ж, я говорю, мы очень рады». Ну,
они и просили, чтобы зайти к
ним; хочешь — зайдем, не хочешь — нет.
— Ну вот, слава
богу, приехал, — говорила Мари, вставая и торопливо подавая
ему руку, которую
он стал
с нежностью несколько раз целовать.
На
его вопрос, сделанный
им мне по этому предмету довольно ловко, я откровенно
ему сказал, что я пантеист [Пантеист — последователь религиозно-философского учения, отождествляющего
бога с природой, рассматривающего божество как совокупность законов природы.] и что ничем больше этого быть не могу.
— Да
бог с вами, я готов хоть всех вас простить! — говорил
он.
Причащался, исповедывался перед тем, ей-богу, что смеху было, —
с своим, знаете, желтым воротником и саблишкой сел
он, наконец, в свой экипаж, —
им эти желтые воротники на смех, надо быть, даны были; поехали мы, а
он все охает: «Ах, как бы
с командой не разъехаться!» — команду-то, значит, вперед послал.
Только один этот впереди мужчинища идет, как теперь гляжу на
него, плешивый эдакой, здоровый черт, как махнул
его прямо
с плеча дубиной по голове, так барин только проохнул и тут же
богу душу отдал.
— Да-с. Ей-богу, люди
их смеялись: «Что, говорят, ваш барин — женится ли на нашей барышне?.. Она очень влюблена в
него теперь».
—
С богом, поезжайте, — сказал
ему губернатор.
— Это, ваше благородие, все уголовная палата делает, — толковал
ему солдат, — велико
оно очень — и, чтобы не судить
его, она и перепихивает
его к нам в канцелярию; а мы вот и таскайся
с ним!.. На свой счет, ваше благородие, извозчика нанимал, ей-богу, — казначей не даст денег. «Неси, говорит, на себе!» Ну, стащишь ли, ваше благородие, экого черта на себе!
— Дай
бог только, ваше благородие, последний раз уж
его таскать-с, — сказал тот и ушел.
— Оттого, что по ихней вере прямо говорится: жена дана дьяволом, то есть это значит: поп венчал, а девки —
богом…
С девками все и живут, и, вдобавок, еще ни одна из
них и ребят никогда не носит.
— Очень вредно-с, но это было дело
их архитектора смотреть. Я сдал
ему печи из настоящего материала — и чтобы
они были из какого-нибудь негодного сложены, в сдаточном акте этого не значится, но после
они могли
их переложить и сложить
бог знает из какого кирпича — времени полгода прошло!
Он сам Христом
богом упрашивал мужа, чтобы тот взял
его с собою, — и когда Евгений Петрович согласился, то надобно было видеть восторг этого господина; об неприятеле
он не может говорить без пены у рта и говорит, что вся Россия должна вооружиться, чтобы не дать нанести себе позора, который задумала ей сделать Франция за двенадцатый год.
— Привык — ничего теперь!.. Народ только нынче ужасно балованный и ленивый стал. Я ведь, изволите знать, не то что человек бранчивый, а лето-то-летенское что у меня
с ними греха бывает — и не замолишь, кажется, никогда этого перед
богом.
— Ложитесь-ка лучше баиньки,
с богом! — прибавила она и сама уложила
его в постель, аккуратно укутала одеялом и потихоньку ушла.
— Клеопаша всегда желала быть похороненною в
их приходе рядом
с своим мужем. «Если, говорит, мы несогласно жили
с ним в жизни, то пусть хоть на страшном суде явимся вместе перед
богом!» — проговорила Катишь и, кажется, вряд ли не сама все это придумала, чтобы хоть этим немного помирить Клеопатру Петровну
с ее мужем: она не только в здешней, но и в будущей даже жизни желала устроивать счастье своих друзей.
«Не заподозрите,
бога ради, — писала она далее в своем письме, — чтобы любовь привела меня к одру вашего родственника; между нами существует одна только святая и чистая дружба, — очень сожалею, что я не имею портрета, чтобы послать
его к вам, из которого вы увидали бы, как я безобразна и
с каким ужасным носом, из чего вы можете убедиться, что все мужчины могут только ко мне пылать дружбою!»
— Да, слава
богу, — отвечал Живин почти набожным тоном. — А ты у этой барыни — не у пристани? — прибавил
он не совсем смело и
с усмешкой.
— Попервоначалу она тоже
с ним уехала; но, видно, без губернаторства-то денег у
него немножко в умалении сделалось, она из-за
него другого стала иметь. Это
его очень тронуло, и один раз так, говорят, этим огорчился, что крикнул на нее за то, упал и мертв очутился; но и ей тоже не дал
бог за то долгого веку: другой-то этот самый ее бросил, она — третьего, четвертого, и при таком пути своей жизни будет ли прок, — померла, говорят, тоже нынешней весной!
— Я много в жизни вынес неудач и несчастий, — толковал
он Вихрову, идя
с ним, — но теперь почти за все вознагражден; ты рассуди: я не умен очень, я не
бог знает какой юрист, у меня нет связей особенных, а меня назначили!.. За что же? За то, что я всегда был честен во всю мою службу.
— Ей-богу, затрудняюсь, как вам ответить. Может быть, за послабление, а вместе
с тем и за строгость. Знаете что, — продолжал
он уже серьезнее, — можно иметь какую угодно систему — самую строгую, тираническую, потом самую гуманную, широкую, — всегда найдутся люди весьма честные, которые часто из своих убеждений будут выполнять ту или другую; но когда вам сегодня говорят: «Крути!», завтра: «Послабляй!», послезавтра опять: «Крути!»…