Неточные совпадения
Но вряд ли все эти стоны и рыдания ее
не были устроены нарочно, только для одного барина; потому что, когда Павел нагнал ее и сказал ей: «Ты скажи же мне, как егерь-то придет!» — «
Слушаю, батюшка,
слушаю», — отвечала она ему совершенно покойно.
Но Павел ничего этого
не слушал: он зачем-то и куда-то ужасно торопился.
Павел старался даже
не слушать, что говорил отец.
Ванька весь этот разговор внимательно
слушал в соседней комнате: он очень боялся, что его, пожалуй,
не отпустят с барчиком в Москву. Увы! Он давно уже утратил любовь к деревне и страх к городам… Ванька явился.
— А я, напротив, оперы
не люблю, — возразил Абреев, — и хоть сам музыкант, но
слушать музыку пять часов
не могу сряду, а балет я могу смотреть хоть целый день.
—
Послушайте, — начал он раздраженным голосом, — у меня уже теперь потеряно все в жизни!..
Не отнимайте, по крайней мере, науки у меня.
— Ах, это вы, Николай Семеныч! — воскликнула она. —
Послушайте, — прибавила она каким-то капризным тоном и болтая своей полуобутой ножкой, — пошлите, пожалуйста, мне Марфушу; я целый час кричу ее; она
не идет.
Неведомов, после того, взглянул на прочих лиц, помещавшихся за табльдотом, и увидел, что Анна Ивановна сидит с Саловым и, наклонившись несколько в его сторону, что-то такое
слушает не без внимания, что Салов ей говорит.
— У меня написана басня-с, — продолжал он, исключительно уже обращаясь к нему, — что одного лацароне [Лацароне (итальян.) — нищий, босяк.] подкупили в Риме англичанина убить; он раз встречает его ночью в глухом переулке и говорит ему: «
Послушай, я взял деньги, чтобы тебя убить, но завтра день святого Амвросия, а патер наш мне на исповеди строго запретил людей под праздник резать, а потому будь так добр, зарежься сам, а ножик у меня вострый,
не намает уж никак!..» Ну, как вы думаете — наш мужик русский побоялся ли бы патера, или нет?..
Священник
слушал его, потупив голову. Полковник тоже сидел, нахмурившись: он всегда терпеть
не мог, когда Александр Иванович начинал говорить в этом тоне. «Вот за это-то бог и
не дает ему счастия в жизни: генерал — а сидит в деревне и пьет!» — думал он в настоящую минуту про себя.
— Прошла, — отвечал Павел искренним тоном. — Однако
послушайте, — прибавил он, помолчав, — сюда никто
не взойдет из людей?..
—
Послушайте, — начала Фатеева (на глазах ее появились слезы), — вы можете теперь меня
не уважать, но я, клянусь вам богом, полюбила вас первого еще настоящим образом. В прежнем моем несчастном увлечении я больше обманывала самое себя, чем истинно что-нибудь чувствовала.
—
Послушайте, Неведомов, — начал Вихров с некоторым уже сердцем, — нам с вами секретничать нечего: мы
не дипломаты, пришедшие друг друга обманывать. Будемте говорить прямо: вы любите эту девушку; но она, как видно из ее слов, предпочла вам Салова.
Вечером они принялись за сие приятное чтение. Павел напряг все внимание, всю силу языка, чтобы произносить гекзаметр, и при всем том некоторые эпитеты
не выговаривал и отплевывался даже при этом, говоря: «Фу ты, черт возьми!» Фатеева тоже, как ни внимательно старалась
слушать, что читал ей Павел, однако принуждена была признаться...
Павел,
слушая Салова, удивлялся и
не знал, к чему он это говорит.
—
Послушай, Макар Григорьев, я
не могу от тебя этого принять, — начал Павел прерывающимся от волнения голосом. — Чтобы я на свое… как, быть может, ты справедливо выразился… баловство стал у тебя деньги, кровным трудом нажитые, брать, — этого я
не могу себе позволить.
— Тебе это, я полагаю,
не совсем приятно будет
слушать, — проговорила она.
—
Послушайте, Неведомов, — начал Павел, показывая приятелю на затейливые и пестрые храмы и на кельи с небольшими окнами, —
не страшно вам от этого?
— Макар Григорьев,
послушай,
не томи меня: умер он или жив? — воскликнул Павел.
«Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина! Бог с ними, с другими, но я желаю возвратить если
не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и
не откажешь мне, узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни…
Слушай...
— Черт его знает, я сам никак
не ожидал, что он так напишет! — сказал Салов и поспешил нанять извозчика и уехать от товарища: ему, кажется, очень уж невыносимо было
слушать все эти похвалы Вихрову.
— Слушаю-с, — отвечал тот и только что еще вышел из гостиной, как сейчас же, залпом, довольно горячий пунш влил себе в горло, но этот прием, должно быть, его сильно озадачил, потому что,
не дойдя до кухни, он остановился в углу в коридоре и несколько минут стоял, понурив голову, и только все плевал по сторонам.
— Слушаю-с, — отвечал тот довольно сухо, но, придя к кучеру Петру,
не утерпел, конечно, и поприбавил...
— После этого вам сказки надобно только
слушать, — сказал Павел, — если вы
не хотите ничего читать о том, что существует!
«Завален работою, а в собрание, однако, едет!» — подумала Клеопатра Петровна и от такого невнимания Вихрова даже заболела. Катишь Прыхина, узнав об ее болезни, немедленно прискакала утешать ее, но Клеопатра Петровна и
слушать ее
не хотела: она рыдала, металась по постели и все выговаривала подруге...
Присмотревшись хорошенько к Доброву, Вихров увидел, что тот был один из весьма многочисленного разряда людей в России, про которых можно сказать, что
не пей только человек — золото бы был: честный, заботливый, трудолюбивый, Добров в то же время был очень умен и наблюдателен, так у него ничего
не могло с глазу свернуться. Вихров стал его
слушать, как мудреца какого-нибудь.
—
Послушайте, — начала она задыхающимся голосом, — у меня сил больше недостает выносить мое унизительное положение, в которое вы поставили меня: все знают, все, наконец, говорят, что я любовница ваша, но я даже этим
не имею честь пользоваться, потому что
не вижусь с вами совсем.
Иван, горничная Груша и старуха ключница стояли потихоньку в зале и
не без удовольствия
слушали это пение.
Мари
слушала доктора и делала вид, что как будто бы совершенно
не понимала его; тот же, как видно, убедившись, что он все сказал, что ему следовало, раскланялся, наконец, и ушел.
—
Послушайте, Пиколов сам
не хочет играть, кому бы предложить его роль?
—
Послушайте, — начала она
не совсем смелым голосом, — снимите, пожалуйста, с себя фотографию в этом костюме и подарите мне ее на память.
Иларион Захаревский, впрочем, с удовольствием обещался приехать на чтение; Виссарион тоже пожелал
послушать и на этот вечер нарочно даже остался дома. Здесь я считаю
не лишним извиниться перед читателями, что по три и по четыре раза описываю театры и чтения, производимые моим героем. Но что делать?.. Очень уж в этом сущность его выражалась: как только жизнь хоть немного открывала ему клапан в эту сторону, так он и кидался туда.
—
Не слушайте, пожалуйста, Вихров, никого из них и читайте далее; они оба в литературе ничего
не смыслят, — перебила его Юлия.
Вихров начал снова свое чтение. С наступлением пятой главы инженер снова взглянул на сестру и даже делал ей знак головой, но она как будто бы даже и
не замечала этого. В седьмой главе инженер сам, по крайней мере, вышел из комнаты и все время ее чтения ходил по зале, желая перед сестрой показать, что он даже
не в состоянии был
слушать того, что тут читалось. Прокурор же
слушал довольно равнодушно. Ему только было скучно. Он вовсе
не привык так помногу выслушивать чтения повестей.
—
Послушайте, братцы, — произнес Вихров, переставая работать и несколько приходя в себя от ударившей его горячки в голову, — я должен буду составить протокол, что я ломал все сам и что вы мне
не повиновались; к вам опять пришлют войско на постой, уверяю вас!
—
Послушайте, братцы, — начал Вихров громко, — опекун показывает на вас, что вы
не платили оброков, потому что у вас были пожары, хлеб градом выбивало, холерой главные недоимщики померли. Вы
не смотрите, что я у него остановился. Мне решительно все равно, он или вы; мне нужна только одна правда, и потому говорите мне совершенно откровенно: справедливо ли то, что он пишет про вас, или нет?
—
Послушай, — начал он, — зачем ты наговариваешь на себя? Если ты мне
не скажешь причины тому, я сейчас же тебя из острога выпущу и от всякого дела освобожу.
«Черт знает, что такое! — рассуждал он в своей
не совсем трезвой голове. — Сегодня поутру был в непроходимых лесах — чуть с голоду
не уморили, а вечером
слушал прекрасное хоровое пение и напился и наелся до одурения, — о, матушка Россия!»
«Нет, мой друг,
не верь, что я тебе писала; mais seulement, que personne ne sache; ecoutez, mon cher, je t'aime je t'aimerais toujours! [но только чтобы никто
не знал,
слушай, мой дорогой, я тебя люблю и буду любить всегда! (франц.).]
Вихров
слушал обеих дам с полуулыбкою, но Живин, напротив, весь был внимание: ему нравилось и то, что говорила жена, и то, что говорила Эйсмонд; но дамы, напротив, сильно
не понравились друг другу, и Юлия даже по этому случаю имела маленькую ссору с мужем.
—
Послушает ли уж он священника, — возразила с горькою усмешкою старушка, — коли начальство настоящее ничего
не хочет с ним делать, что же может сделать с ним священник?
Вихров, по наружности,
слушал эти похвалы довольно равнодушно, но, в самом деле, они очень ему льстили, и он вошел в довольно подробный разговор с молодыми людьми, из которого узнал, что оба они были сами сочинители; штатский писал статьи из политической экономии, а военный — очерки последней турецкой войны, в которой он участвовал; по некоторым мыслям и по некоторым выражениям молодых людей, Вихров уже
не сомневался, что оба они были самые невинные писатели; Мари между тем обратилась к мужу.
— Меня тут-то больше всего ажитирует, — продолжал Абреев, обращаясь уже более к Мари, — что из какой-то модной идеи вам
не хотят верить, вас
не хотят
слушать, когда вы говорите самые святые, самые непреложные истины.