Суеверие

Суеверие (букв. — суетное, тщетное, то есть ложное верование) — религиозный предрассудок, представляющий собой веру или практику, основанную на восприятии сил, необъяснимых законами природы , поскольку эти силы не находят себе обоснования в самом религиозном учении. Верование, которому противопоставляется истинная вера, формулируемая в вероучениях развитых религий.

Как правило, проявляет себя на поведенческом уровне в упрощённых обрядовых формах: использовании талисманов, татуировке, магических жестах и прочими вещами, связанными с апотропеической магией. Особое место занимают приметы: определённым событиям приписывается прогностическое значение. Предмет суеверного отношения, в отличие от предмета веры, поддается познанию человеческим разумом, что и дает критерий отличия веры от суеверия по их содержанию: вера неотделима от истины, а суеверие от заблуждения. Заповедь *не делай себе кумира* (Исх.20.4) возлагает на нас ответственность за то, чтобы религиозное поклонение не становилось суеверным, чтобы оно совершалось в духе истины. В истории религий нередки подмены веры суеверием. *Религиозная вера и суеверие совершенно различны. Одно вырастает из страха и представляет собой род лженауки. Другая же доверие* (Витгенштейн, Людвиг).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

10. В глазах тех, кто рассматривают материю как единственную силу природы, все, что не может быть объяснено законами материи, считается чудесным или сверхъестественным. Для них чудесное есть синоним суеверия. По этому понятию религия, основанная на существовании начала нематериального, составляет ткань суеверий. Они не смеют сказать этого вслух и потому говорят это тихо; они считают нужным сохранять наружность, допуская, что религия нужна для народа и для того, чтобы дети были послушны, но из двух одно: начало религии или истинно, или ложно. Если оно истинно, то истинно для всех людей; если же ложно, то оно не может быть полезнее для невежд, чем для людей просвещенных.

Аллан Кардек, Книга медиумов

Я высказываю уверенность, что читатель тщательно будет различать те мнения, которые, как драматическая принадлежность, изъясняют изображаемые характеры, от тех мыслей, которые принадлежат лично мне. Так, например, я нападаю на ошибочное и унизительное представление о Верховном Существе, которое оставили себе люди, но я не нападаю на само Верховное Существо. То мысленное утверждение, которое некоторые суеверия, выведенные мною на сцену, поддерживают касательно Божества, оскорбительное для Его благоволения, весьма отличается от моего. Точно так же, взывая к великой и важной перемене в области Бога, оживляющего общественные учреждения человечества, я избегал всякого потакания тем насильственным и зловредным страстям нашей природы, которые всегда наготове, чтобы смешаться и перепутаться с самыми благодетельными нововведениями. Здесь нет места отмщению, или Зависти, или Предубеждению. Везде прославляется только Любовь, как единственный закон, долженствующий управлять нравственным миром.

Перси Шелли, Возмущение Ислама

Вот о чем толковал Шлепфус, радея, чтобы мы поняли не только, что́ может порой означать гуманность, но что́ она, по сути своей, означает. Здесь было бы бесцельно употреблять другое слово из словаря свободных умов и говорить о безотрадном суеверии. Шлепфус прибегал и к этому термину в том смысле, в каком его понимала «классическая эпоха веры», отнюдь не чуждавшаяся слова «суеверие». Постыдному суеверию предавалась женщина с инкубом, она, и только она, ибо отпала от Бога, от веры, а это и было суеверием. Суеверие означало не веру в демонов и инкубов, а то, что, себе на беду, иные якшались с ними, ждали от них того, чего следует ждать лишь от Бога. Оно означало доверчивое отношение к нашептываниям врага рода человеческого; это понятие охватывало все вызовы темных сил, все песни и заклинания, всю ворожбу, порок и преступления, flagellum haereticorum fascinariorum[37], все illusiones daemonum[38]. Вот как можно было определить понятие «суеверие», так оно некогда и определялось, и, право же, было интересно следить за тем, как человек порою пользуется словами, думает ими.

Томас Манн, Доктор Фаустус, 1947

Мы делаем из огненного восхищения возвышенных духов Hysteria Magna[3] с повышенною температурою. Вишудха – центр гортани – лишь клубок истерический. Огни Святых Терезы, Клары, Радегунды; сердечная теплота Отцов Добротолюбия; Туммо Тибетских высоких лам; или хождение по огню в Индии – обряд, живущий и до сего времени; ведь Агни-Дику – престол Огня, тоже издревле помещался в Индии, где тысяча глав горы Маха Меру, – все это еще в пределах ненормальности повышения температуры. Даже разница веса картофеля до разложения и потеря в весе при сложении отдельных частей его не заставляет подумать об энергиях, которые пока что избегали изучать чистосердечно и добросовестно. Между тем каждый искренний химик сознается, что при любой реакции воздействует какое-то несказуемое условие, может быть, условие личности самого экспериментатора. Присутствие определенного лица воспрепятствовало смерти растений в лаборатории Sir Jagadis Bose. Но так как Sir Bose истинный ученый, то он сейчас же отметил это явление. Мало кто обращает внимание на воздействие природы человеческой на жизнь растений. Мало кто настолько утончен и зорок, чтобы принимать факт так, как он есть, а не так, как ему предписали суеверия, предрассудки, эгоизм и самомнение.

Николай Рерих, Держава Света (сборник)

Нередко, причина суеверия людей, кроется в их необразованности. Однобокость развития, порождает полное незнание простых религиозных истин. Их место заполняют собственные домыслы, попытки лично объяснить сложные жизненные ситуации. Отыскать правду в скоплении лжи, крайне сложно, настолько, что не стоит это предпринимать. Цель падших духов – смутить и сбить человека, отвлечь его от Бога. Православная Церковь издревле предлагает верующим два надежных и испытанных средства – пост и молитва «Сей род изгоняется только молитвой и постом» – говорит Христос о диавольском искушении.

Группа авторов, Христианство, суеверия, магия и оккультизм, 2012

В-третьих, как это было выше сказано, деяния ведьм подводятся под второй вид суеверий, называемых прорицаниями (divinatio). А использование некоторых предметов при определенных наблюдениях примет относится к третьему виду этих суеверий. Поэтому возражение не попадает в цель. К тому же верования эти охватывают не любой вид колдовства, а только такой, который производится с нарочитым призыванием нечистой силы. Здесь также имеется ряд подвидов: некромантия, геомантия, гидромантия и т. д. Сравни: святой Фома (II, 2, 95, 5). Колдовство ведунов занимает видное место среди всех видов суеверий и подлежит особому суду. Возражения против нашей точки зрения могут здесь сводиться к следующему. При использовании колдунами естественных сил для достижения естественных результатов их действия нельзя назвать недозволенными. При использовании же ими непонятных слов для восстановления здоровья, дружбы или для достижения другой пользы, но не для нанесения вреда дело может происходить если и без нарочитого призывания демона, то, во всяком случае, не без молчаливого призывания его. И этого нельзя разрешать.

Яков Шпренгер, Молот ведьм. Руководство святой инквизиции, 1486

Естественно, что такое направление в изучении наших древностей надолго затемнило истинный путь развития религиозных верований славян и низвергло нашу мифологию в мрачный хаос имен символов и атрибутов не только сомнительного существования, но часто совершенно противоположных всем понятиям нашего язычества и всем основам нашего народного быта и миросозерцания. Все внимание было обращено только на внешние формы кумиров и их атрибуты; и мифографы, не сознавая, что кумир есть уже высшая степень развития понятия о каком-нибудь божестве, старались все фантастические образы народного суеверия превратить в объективные кумиры, когда достоверно можно сказать, что они большею частию до этой степени своего развития дойти не успели. Но если бы и можно было предположить, что они развились до этой степени, тем не менее нелепо судить о таком кумире, о котором ничего не известно.

Д. О. Шеппинг, Мифы славянского язычества, -1

От сего обвинения не может увернуться стологадание, как бы ни старалось оно изъяснить себя легким и благовидным образом. Для тех, которые смотрят на стологадание как на новое открытие, небесполезно заметить, что их делу не принадлежит честь не только разумного, но и случайного нового открытия в природе: они только каким-то образом пробрались в область старого языческого суеверия. Тертуллиан в 23 главе своей Апологии христианства, обличая мечты языческой магии и приписывая их действию демонов, говорит: чрез них и козы и столы обыкновенно производят гадания. Он только не объясняет, какие приемы употреблялись, чтобы столы способствовали гаданиям”. Вот мнение о спиритизме великого учителя богослова Русской Церкви.

А. З. Лобанова, О спиритах, колдунах, ведунах, 2008

Можно определить суеверие как предрассудок, состоящий в том, что человек принимает за реальность неведомые силы, способные предвещать события и даже влиять на них. Суеверие допускает, часто неосознанно, что от потусторонних сил можно найти защиту или договоренность. Поэтому суеверие, как правило, проявляет себя в обрядовых формах: ношении талисманов, татуировке, магических жестах. Особое место среди суеверий занимают приметы, которым приписывается предсказание.

И. А. Мудрова, Книга примет и суеверий, 2011

Если даже образованные египтяне столь высоко оценивали могущество магов, то нет ничего удивительного в том, что наивные и порой нелепые верования и суеверия процветали среди крестьян и ремесленников, слишком невежественных, чтобы понять смысл исполнявшихся в храмах церемоний. Идя навстречу религиозным потребностям таких людей, жрецы организовывали пышные церемонии, обращенные в основном к чувствам. Беспринципные, но умные люди, они пользовались невежеством народа, притязая на знание сверхъестественного и обладание властью над богами, духами и демонами. Эти так называемые «маги» ради наживы готовы были на все. Магия стала вырождаться в колдовство, а маги считались пособниками дьявола, слугами сил тьмы и мастерами «черного искусства». Невозможно сказать точно, сколько религиозных культур других народов испытало на себе влияние древних египтян, но несомненно одно: религиозные идеи многих языческих культов и христианских сект берут свое начало в Египте. В подтверждение этого можно было бы привести немало любопытных фактов, но, к сожалению, небольшой объем книги не позволяет нам сделать этого.

Эрнест Альфред Уоллис Бадж, Магия Древнего Египта. Тайны Книги мертвых, -1

Тот вид, к которому надо причислить вышеуказанных женщин, называется пифонами; через их посредство дьявол говорит или совершает чудодейства. Часто этот вид ставится на первое место. Ведьмы же относятся к виду колдунов (maliflci). Они весьма различны, и нет необходимости тех, которые относятся к одному виду, причислять также и к другому виду. Канон говорит только о вышеуказанных женщинах, а не о ведьмах. Кто распространяет сказанное там на все виды суеверия, тот неверно понимает канон. Если эти именно женщины действуют только в воображении, то это не значит, что все ведьмы действуют таким же образом. Еще более искажается смысл канона теми, которые делают выводы, будто только в воображении они могут обворожить и наслать порчу или болезнь.

Генрих Крамер, Молот ведьм, 1486

Вообще к религии у русских людей всегда было двойственное отношение – с одной стороны, безусловная, истовая вера в Бога и святых угодников, с другой – ироничное «на Бога надейся, да сам не плошай» (см. у В. И. Даля «Русские пословицы и поговорки» в соотв. разделе). Такое же двойственное отношение сложилось в народе к служителям культа и к властям предержащим. Таким образом, можно говорить об определенной черте русского национального характера. Если сказать, что народ наш просветлен и всею душою тянется к православию, то это будет неправдой, ибо далеко не весь наш народ просветлен, да и 73 года насаждавшегося атеизма основательно повыветрили в нем веру в Бога. Если же сказать, что народ наш темен и в нем живет единодушная вера в силу ворожбы, это тоже будет ложью, поскольку далеко не все русские и не во всех случаях жизни прибегают к помощи гадалок и целителей. Но даже если такое и случается, то это в народе не считается каким-то особенным грехом, изменой Господу или суеверием. Ворожба для русского человека обычна, даже обыденна, поскольку к ней на Руси, а позже и в России прибегали всегда – всегда пытались предугадать будущее, найти способ сохранить себе жизнь и здоровье, как в военное, так и в мирное время, внушить симпатию к себе, как у лиц противоположного пола, так и у начальства. Происходило это потому, что и на Руси и позже в России всегда был крайне низкий уровень медицинского обслуживания, совершенно наплевательское отношение властей к жизни и здоровью подданных и чрезмерно высокий уровень угодничества и взяточничества (тест: найдите 10 отличий с бытием современной России).

Л. И. Моргун, Народная ворожба и гадания, 2011

Во все времена человек ощущал могущество природы, которая таила в себе много таинственного, загадочного. Древние люди относились к силе природы с благоговением, робостью и уважением. Чтобы как-то облегчить свою жизнь, они устраивали праздники в честь богов и преподносили на алтари различные дары, веря в то, что боги помогут в делах или не будут препятствовать их выполнению. Со временем стали появляться посредники между народом и божеством – жрецы, волхвы, шаманы и т. п. Чтобы удержать за собой данное право, они прибегали к различного рода действиям, например ворожбе. В сборнике «Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» (издание 1880 г.) о ворожбе пишется следующее: «Ворожбою называлось действие сверхъестественных враждебных сил ко вреду одних или к пользе других, почему волхование, по толкованию Стоглава, называлось бесовским служением и имело одно и то же значение, что и колдовство, колдование, которым по сказанию занимались халдейские и другие волхвы».

Александр Морок, Деревенская магия, 2013

Что касается суеверия логиков, то я не перестану подчеркивать один маленький факт, неохотно признаваемый этими суеверами, именно, что мысль приходит, когда «она» хочет, а не когда «я» хочу[12]; так что будет искажением сущности дела говорить: субъект «я» есть условие предиката «мыслю». Мыслится (Es denkt): но что это «ся» есть как раз старое знаменитое Я, это, выражаясь мягко, только предположение, только утверждение, прежде всего вовсе не «непосредственная достоверность». В конце же концов этим «мыслится» уже много сделано: уже это «ся» содержит в себе толкование события и само не входит в состав его. Обыкновенно делают заключение по грамматической привычке: «Мышление есть деятельность; ко всякой деятельности причастен некто действующий, следовательно —». Примерно по подобной же схеме подыскивала старая атомистика к действующей «силе» еще комочек материи, где она сидит и откуда она действует, – атом; более строгие умы научились наконец обходиться без этого «остатка земного», и, может быть, когда-нибудь логики тоже приучатся обходиться без этого маленького «ся» (к которому улетучилось честное, старое Я).

Ф. В. Ницше, По ту сторону добра и зла, 1886

Идеализм рассеет и суеверия и предрассудки, которые так убийственно омертвляют жизненные стремления человечества. Если бы кто-то собрал энциклопедию суеверий и предрассудков, то обнаружилась бы странная истина о том, насколько многие эти ехидны и до сих пор проживают даже среди мнящего себя просвещенным человечества. Но, поверх всех смут, добро поет о мире и благоволении. Никакие пушки, никакие взрывы не заглушат этих хоров. И, несмотря на все «житейские» ложно-мудрости, идеализм как учение блага все же останется самым быстро достигающим и самым обновляющим в жизни. Сказано: «Порождения ехиднины! Как вы можете говорить доброе, будучи злы?» Именно злосердечие будет нашептывать о том, что всякое благоволение недействительно и несвоевременно. Но будем твердо знать, что даже Мир всего мира не есть отвлеченность, но зависит лишь от доброжелательства и благоволения человечества. Потому всякое увещание по сохранению всего самого высокого и самого лучшего именно своевременно и облегчает пути кратчайшие.

Н. К. Рерих, Врата в будущее (сборник), -1

Обращаясь к манихейцам[4], учение которых он только что оставил, знаменитый проповедник произносил следующие гуманные слова: «Пусть поступают жестоко с вами те, кто не знает, как трудно найти истину и избежать заблуждения, как трудно одержать победу спокойствием благочестивого чувства над увлечениями плоти. Сколько тяжелых усилий стоит открыть глаза внутреннему человеку, чтобы он мог видеть то солнце, которое должно его освещать, – не материальное солнце, которому вы поклоняетесь (хотя оно одинаково светит как для животных, так и для людей), но то, о котором сказал пророк: солнце правды встало для меня; то солнце, о котором сказано в Евангелии: истинный свет, освещающий всякого человека, являющегося в этот мир. Пусть будут жестоки к вам те, кто не знает, сколько страданий и слез сто́ит познание Бога, какое бы оно ни было малое, и, наконец, все те, кто никогда не впадал в заблуждения, которые вас увлекают. Что же касается до меня, которому понадобилось столько лет и трудов, чтобы познать простоту божественной сущности, без примеси пустых суеверий, – я ни в каком случае не могу сурово обращаться с вами. Я должен терпеливо переносить вас и быть по отношению к вам таким же терпимым, как были со мной окружающие меня в то время, когда я был одним из самых ревностных и самых ослепленных последователей вашего учения».

Н. Я. Кадмин, Философия убийства, 2005

Это всего лишь эпизод, который свидетельствует о разнообразии мнений, существовавших в Церкви раннего периода, где наряду с позицией уверенного иконопочитания, которую мы находим, например, у св. Василия Великого, св. Григория Богослова и других отцов, бытовало и противоположное мнение, отвергавшее иконы. Обе позиции имели своих сторонников. Но в качестве активной силы иконоборчество оформилось к VII веку. Протест против священных изображений начался с праведного гнева истинных ревнителей чистоты веры. Для тонких богословов проявления грубого магизма и суеверия, которые к этому времени наросли на теле Церкви, не могли не оказаться соблазном. И действительно, было чем возмутиться. В церковном народе получили распространение весьма странные формы почитания священных изображений, явно граничащие с идолопоклонством. Так, например, некоторые «благочестивые» священники соскабливали краску с икон и подмешивали ее в причастие, полагая тем самым, что причащаются тому, кто изображен на иконе. Не чувствуя дистанции, отделяющей образ от Первообраза, верующие начинали относиться к иконам, как к живым, брали их в поручители при крещении, при пострижении в монашество, ответчиками и свидетелями на суде и т. д. Таких примеров множество, и все они свидетельствуют о потере правильной духовной ориентации, о размывании четких евангельских критериев отношения к жизни, которыми некогда была так сильна первая Церковь.

И. К. Языкова, Со-творение образа. Богословие иконы, 2012

По отношению к религии и к Богу. Познать Бога такому человеку или некогда, или он уже вступил в прямое богоборчество, отвергнув и поправ все Божеские законы. Больше всего он склонен к суеверию, антропоморфизму, идолопоклонству, что прямиком приводит его к увлечению гаданием, предсказаниями будущего и оккультизмом. Своих личных астрологов и предсказателей имели все завоеватели и тираны, как древности, так и наших дней. Страх перед возмездием, жажда всемогущества, служение маммоне и неуверенность в завтрашнем дне толкают таких людей к поискам поддержки у темных духов.

Галина Калинина, Что играет мной? Беседы о страстях и борьбе с ними в современном мире, 2014

Если данная реликвия чудесна в мистическом смысле, то почему ее необычайные качества проявляются не при естественных для человека, а при искусственных условиях? То, что достигается с помощью техники, порой выглядит как чудо, но придавать этому сокровенный, мистический смысл по меньшей мере, наивно. Тем самым творения рукотворные, созданные благодаря уму, усердию и умению человека, обретают некую божественную сущность, а бренный человек обожествляется. Это уже настоящее суеверие, противоречащее и религиозному и научному мировоззрению.

Р. К. Баландин, Загадка Туринской Плащаницы, 2006

Наши современники в подавляющем большинстве не склонны слепо доверять приметам и поверьям, однако к накопленному веками опыту иногда стоит прислушаться. Ведь народные знания копились веками, а их основной источник – народные приметы – проверены временем. Главное – избегать одной из двух крайностей. Не стоит фанатично отрицать древние знания, точно так же как не стоит слепо следовать каждому «знаку свыше». И в том и в другом случае легко ошибиться, ведь верные приметы нередко мирно сосуществуют с пустыми суевериями. Истина лежит где-то посредине, и точно так же, как в любом другом вопросе, в отношении примет хороша умеренность.

Аурика Луковкина, Приметы на каждый день, 2013

На протяжении многих лет большая часть человечества верила в замечательные результаты научного прогресса. Новейшие достижения внушали мысль о том, что мир изучен практически полностью, нет никаких неразгаданных секретов и нераскрытых тайн. Но так продолжалось лишь некоторое время. Если раньше какие-либо сверхъестественные явления объяснялись случайным стечением обстоятельств, то сегодня большинство современников в корне поменяло свое мнение и стало относиться к действительности с солидной долей осторожности. Отсюда – вера в предания, суеверия, разного рода заговоры и колдовские заклятия. Однако современному человеку одной веры недостаточно, и он принялся за доскональное изучение тех немногочисленных фактов, которые свидетельствуют о существовании и действенности магических сил. Вниманию широких масс населения было представлено огромное количество разного рода информации, касающейся всего сверхъестественного и паранормального.

Аурика Луковкина, Привороты, 2013

Обманутый в своих ожиданиях и официальной религией, и официальной наукой, я был как человек, брошенный на дно пропасти, перед которым убрали сначала одну, а потом и другую лестницу, сулившую ему надежду на спасение, и которому оставалось только впасть в полное отчаяние. Из этого положения вывел меня Л. Н. Толстой, показавший мне новый путь: путь религии разумной, религии, отказавшейся от суеверия, от всяких произвольных метафизических построений, от обожествления Иисуса, от храмов, обрядности, церковной организации и всякого культа7. И отойдя сейчас во многом от Толстого, я этого основного пути – разумно-религиозного пути – не покидаю до сих пор. Оттого-то, несмотря ни на что, в том числе и ни на все то, что дальше будет сказано в этой книге о Л. Н. Толстом и отдельных сторонах его учения, я не перестаю чувствовать и сознавать живую внутреннюю связь с ним.

В. Ф. Булгаков, В споре с Толстым. На весах жизни, 2014

Благодетельный Синтез поможет и ввести в обиход жизни оздоровляющие высокие понятия и научит вмещать то многое, что еще вчера казалось или пустою отвлеченностью, или неприменимою неуклюжестью, или просто смешным, с точки зрения условных привычек, предрассудков и суеверий. Не суеверие ли, не предрассудки ли испортили так многие прекрасные понятия? И приходится теперь молодому поколению бесстрашно поднять забытые сокровища во имя лучшей и светлой жизни!

Н. К. Рерих, Твердыня пламенная (сборник), -1

Социологическая теория заговора» […] основана на идее, в соответствии с которой все социальные феномены – и в частности те, что в целом считаются нежелательными – безработица, бедность, дефицит, – это прямое следствие плана, задуманного определенными индивидами или мощными объединениями. Между тем эта концепция очень распространена, хотя, на мой взгляд, мы имеем дело с довольно примитивным типом суеверия. Он древнее историцизма (в котором можно видеть перевоплощение этой теории заговора) и является в своем современном варианте секуляризации религиозных суеверий. Больше не верят в проделки гомеровских божеств, которым приписывали перипетии Троянской войны. Место этих божеств ныне заняли Сионские мудрецы, монополии, капиталисты или империалисты[61].

Пьер-Андре Тагиефф, Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование, 2011

Далее епископ прибавляет и наставление для тех, кто следует приметам: «Да не блюдет никто за приметами при выходе или по возвращении домой. Когда же надобно вам что-нибудь сделать или куда-либо выйти, то осеняйте себя крестным знамением во имя Христа и, произнося с верою… молитву Господню, действуйте спокойно с Божьей помощью». Человеку, вручившему судьбу свою в руки Творца, не следует заботиться о том, чтобы соблюсти приметы, не переходить дорогу, которую перебежал ни в чем не повинный черный кот, – подобные суеверия просто не должны затрагивать глубины верований духовного человека, каким-любо образом влиять на его поступки. Ведь он вверил себя заботам Того, кто несоизмеримо более велик, нежели чем все эти суетные и преходящие вещи.

Аурика Луковкина, Защита от дурного глаза, 2013

Вам не продвинуться далеко по пути духовного развития, если ваша мудрость лишена остроты и непродуктивна. Это утверждение идёт вразрез с расхожими стеореотипами о религии. Для многих религия – это набор жёстких постулатов веры, далёких от логики здравого смысла, а порой и прямо ей противоположных. Принято считать, что эти постулаты неоспоримы, не подлежат сомнению и недосягаемы для логических умозаключений, диспутов или критического научного исследования. К сожалению, превращение столь многих религиозных идей в косную догму питает эту циничную точку зрения. Однако сейчас я не собираюсь обсуждать подобные упадочные формы так называемых религий, которые на самом деле являются лишь суевериями и предрассудками. Предмет моего интереса – внутренние, духовные дисциплины, способные принести нам и окружающим подлинный покой.

лама Сопа Ринпоче, Энергия мудрости. Основы буддийского учения, 1982

О БОГОБОРЦАХ. Люди, живущие в борьбе с Богом, хотят разрушить даже установления Божии и уничтожить их благотворное влияние на образование, улучшение и счастье людей. Они препятствуют процветанию спасительных учреждений в человеческом обществе, которые под покровительством и защитою Божией должны служить ко благу человечества. Они противодействуют правильному распространению правильных познаний и просвещению ума, покровительствуют суеверию или неверию. Они презирают и осмеивают религию, Церковь, общественное богослужение и служителей Божиих.

Валентин Мордасов, Азбука духовной жизни, 2011

Мартин Лютер был католическим монахом, предельно серьезно воспринимавшим все ритуалы, суеверия, «добрые дела» и доктрины тогдашней церкви. Проблема была лишь одна. Он постоянно спрашивал себя: «Как достичь мира с Богом? Как обрести у Него милость?»

Ульф Экман, Церковь живого Бога, 1993

Искушение находит дорогу к сердцу человека через его зрение, мысли, другие чувства. Глаза и уши являются теми каналами, через которые люди получают почти всю информацию из внешнего мира. Вот почему именно через эти наши телесные чувства диавол более всего вводит нас в искушение. Каждый день, каждый час мы видим и слышим многое такое, что может ввести нас в искушение. Но мы как-то проявляем безраличие к этому. Быть может, потому что мы плохо знаем тактику диавола. Коварный искуситель может очень хитро, незаметно запутать нас своей утонченной паутиной. На это он искусный мастер. Диавол использует любую возможность, любую ситуацию, в которой находится человек, чтобы искусить его на грех. Задача диавола – привести человека к непослушанию Богу, к нарушению им заповедей Божиих. Сатана день и ночь внушает людям, что совершая грех, они не будут наказаны. Одним он нашептывает, что Бог милостив, и поэтому можно грешить. Других смог убедить, что Бога вовсе нет… Диавол уже не одну тысячу лет распространяет такое заблуждение, что вера в Бога – это суеверие и тьма, а Св. Писание – обман и невежество. Сатана всегда скрывает свое подлинное лицо. Хотя он и отец лжи, но почти никогда не говорит одну только ложь (чтобы себя не разоблачить), он смешивает ложь с правдой, и вот нередко человеку трудно за этой полуправдой увидеть лукавую ложь. Если сатане самому не удается искусить христианина в грех, он пытается достичь этого через других людей. Как часто в советах, подаваемых верующему его близкими и знакомыми, слышится голос диавола. Будем всегда благоразумны, принимая тот или иной совет от людей.

А. В. Фомин, Как спасаться в миру?, 2011

Спасение наше, прежде всего, в правильной вере – «…праведный верою жив будет» (Гал. 3, 11), а потом в благочестивых делах. Потому как если христианин правильно верит (каков Бог, к какой праведности Он нас призывает, и каковы пути спасения), он правильно поступает и идет правильным путем спасения. Любое же искажение веры: ересь, суеверие, языческая и человеческая ложная мудрость приводят к тому, что человек начинает поступать по-иному и оказывается вне пути спасения, «потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7, 14)»[2].

А. В. Фомин, Можно ли быть хорошим и не спастись?, 2013

Учитель дает указания в пределах дозволенного. Он возводит ученика, очищая его от ветхих привычек. Он предостерегает его от всяких видов предательства, суеверия и лицемерия. Он накладывает испытания видимые и тайные. Учитель открывает врата следующей ступени словами: «Радуйся, брат». Он же закрывает словами: «Прощай, прохожий».

Е. И. Рерих, Агни Йога. Великое наследие (сборник), -1

103. Взаимоотношения Учителя и ученика. Учитель дает указания в пределах дозволенного. Он возводит ученика, очищая его от ветхих привычек. Он предостерегает его от всяких видов предательства, суеверия и лицемерия. Он накладывает испытания видимые и тайные. Учитель открывает врата следующей ступени словами: «Радуйся, брат». Он же закрывает словами: «Прощай, прохожий».

Н. К. Рерих, Агни-йога, -1

Но вера остается верой – произвольным полаганием изначальной, до и вне нас наличествующей «разумности», существование которой сколько-нибудь строгим подтверждениям со стороны ума не поддается, да в них и не нуждается. Светский гуманизм, согласно Сартру, есть всего только обмирщенное христианство, псевдорационалистическая надстройка над суеверием. Отповедь Рокантена Самоучке имеет весьма дальний философский прицел: «вывести на чистую воду» гуманистический культ разума и знания как простое производное от бездоказательного предрассудка.

С. И. Великовский, В поисках утраченного смысла, 2012

О двух разумах: о разуме созерцающем (теоретическом), т. е. считающем Бога, как и отцов умерших, лишь мыслимым[1], а друг друга – вещами, но не мыслящими существами, о разуме, хотя и признающем регуляцию природы (космологию), но лишь в области знания (в представлении), а не в действительности; и о разуме практическом, не обращающем, однако, мыслимое в действительное, а остающемся при мыслимом, т. е. при суеверии. О критике чистого разума и о суеверии практического, а также и о том, почему критика не касается основ разделения на два разума и на два сословия (ученое и неученое), основ разделения, приводящего к двум невежествам.

Н. Ф. Федоров, Супраморализм, или Всеобщий синтез (т. е. всеобщее объединение), 1906

Здесь надо заметить, что усвоение этой последней идеи является наиболее трудным в наш век скептицизма ко всему мистическому, – скептицизма, возникшего после победоносных завоеваний положительного знания, разоблачившего многие суеверия минувших эпох. Человечество выбилось из своей, прежней крайности в суевериях, но зато оно впало в другую крайность – в крайность поклонения только материальному началу, как единому носителю истины, в крайность огульного отрицания всего не материального, не ощущаемого пятью нашими чувствами.

А. В. Фомин, Невидимый мир демонов, 2012

Вот как произошло падение прародителей. «Преобразившись пред Евой в светлого ангела, в учителя истины», дьявол сначала «вводил ее в сомнение о том, точно ли слово Божие слышала она от мужа и не по суеверию ли воздерживается от древа познания».

протоиерей Григорий Дьяченко, Не стыдись исповедовать грехи свои, 2011

То же бывает и с народом – если во время своего возвышающегося периода он презрел просвещение, если его сердце не проникнуто истинною религиею и погрязло в неверии, суеверии, фанатизме; если вместо того, чтобы все минуты силы своей употребить на собрание сокровищ ума, на победу над окружающею его природою, он провел время силы в бесплодных прениях и интригах честолюбия, если, увлеченный блеском славы, он презрел святую христианскую любовь к человечеству, его грехи скопляются над ним в грозную тучу; наступит время бессилия; не приготовленный прежнею жизнью, развращенный самолюбием, изржавленный невежеством, он ничего не будет в силах противопоставить другим, свежим народам, выступающим на поприще жизни, ничего противу сил природы, ежеминутно готовых разразить человека, не постигнувшего ея таинства, народ слабеет, дряхлеет – и незначащий удар стирает его с лица земли.

В. Ф. Одоевский, Психологические заметки, 1843

2. Пословицы, поговорки, присловья, прибаутки мало представляют осязательных намеков на языческие верования; но они важны, как выразительные, меткие, по самой форме своей наименее подверженные искажению образцы устной народной речи и как памятники издавна сложившихся воззрений на жизнь и ее условия. Разработке этих любопытных материалов была посвящена господином Буслаевым подробная статья (во 2-й книге Архива историко-юридических сведений о России), в которой он, опираясь на свидетельства пословиц и поговорок, сумел выяснить многие черты старинного быта – пастушеского и земледельческого. А потому, не повторяя уже высказанного прежде нас, мы заметим только, что пословицы и поговорки сливаются со всеми другими краткими изречениями народной опытности или суеверия, как-то: клятвами, приметами, истолкованиями сновидений и врачебными наставлениями. Эти отрывочные, нередко утратившие всякий смысл изречения примыкают к общей сумме стародавних преданий и в связи с ними служат необходимым пособием при объяснении различных мифов.

А. Н. Афанасьев, Боги – суть предки наши, 2009

– в сфере духовности: отвращение к священным текстам, молитвам, священнодействиям, священнослужителям и обрядовым предметам традиционных религий; хульные мысли против Бога; склонность к суевериям; религиозно-психические помешательства; упорное неверие; равнодушие к духовным проблемам; огульное неприятие верующих; безосновательное недоверие ко всем незнакомым явлениям и сведениям;

Служители темных сил, 2012