Ритуал

Ритуал (лат. ritualis — обрядовый, от лат. ritus, «торжественная церемония, культовый обряд») — совокупность обрядов, сопровождающих религиозный акт, или выработанный обычаем установленный порядок совершения чего-либо; церемониал. И словарное определение, и другие источники показывают, что слово ритуал является синонимом обряда. Однако ранее отношение понятий «ритуал» и «обряд» в разных источниках могло определяться иначе, когда считалось, что:

• ритуал является частным случаем обряда;

ритуал является совокупностью обрядов.Как и обряд, ритуал характеризуется символичностью действий, утратой их утилитарного значения. Также ритуалу присуща строго установленная форма и демонстративность.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Существует многообразная типология ритуальных действий, в основе которых находятся два подхода – священное и светское. В контексте настоящего исследования будет рассматриваться только религиозный ритуал, так как другие виды ритуальных действий не имеют отношения к паломничеству. Из многих определений религиозного ритуала наиболее точным, на наш взгляд, представляется дефиниция, данная этому явлению Е.А. Торчиновым. «Под ритуалом мы будем понимать совокупность определенных актов, имеющих сакральный смысл и направленных или на воспроизведение того или иного глубинного переживания, или на его символическую репрезентацию. Ритуал, утративший связь с глубинным переживанием даже в форме символической репрезентации, будет называться нами обрядом. Совокупность ритуально-обрядовых норм и практик в рамках одной конфессии будет называться нами литургикой. Всё сказанное выше справедливо только относительно религиозного ритуала»[26].

Сергей Юрьевич Житенёв, Религиозное паломничество в христианстве, буддизме и мусульманстве: социокультурные, коммуникационные и цивилизационные аспекты, 2012

В разных текстах называется разное число санскар – от 10 до 48, но основной набор их сводился к 12–18. Традиционный порядок их изложения – от свадьбы и следующего за ней зачатия до похорон. Посредством ритуалов, по сути дела, задается поведенческая программа в обрядовой интерпретации, своеобразный контекст той социальной позиции, в которой индиец оказывается в определенном возрасте и которая сопряжена с определенной социальной ролью. Таким образом, ритуалы, в особенности ритуалы перехода, выполняют, выражаясь современным языком, информационно-моделирующую роль благодаря запускаемым ими многообразным смыслам, заключенным в словах, жестах, действиях, предметах, разнообразной символике. Надлежащее соблюдение ритуалов гарантирует достижение важных (в социальном, психологическом, культурном смысле) целей, в извечной святости которых никто не сомневается. Но даже и в том случае, если по какой-то причине цель остается не достигнутой, ритуальное поведение уже само по себе обладает самостоятельной и очень высокой ценностью. Следовательно, ритуал функционирует также и как эмоционально– и психорегулирующий механизм. В то же время он предлагает членам общества готовый критерий истинности и надежное средство контроля всего образа жизни.

Маргарита Альбедиль, Индия: беспредельная мудрость, 2003

Н. А. Умов (1846–1915) отмечал, что сущность не только людских отношений, но и отношений всего животного мира – выполнение разного рода обрядностей (Курган, 2007, с. 102). Регулирование поведенческих норм осуществляется с помощью ритуалов, которые в наиболее общем виде можно описать как вид обряда, исторически сложившуюся форму сложной символической деятельности, в своей основе восходящую к первобытной культуре. В мифологическом контексте ритуал можно понимать также и как комплекс обрядов, обеспечивающих возрождение космоса, переход от хаоса к порядку (см., напр., Ван Геннеп, 1999).

Дмитрий Гаврилов, Напиток жизни и смерти. Мистерия Мёда и Хмеля, 2009

Как возникает объяснение эффекта ритуальных действий? По Дюркгейму, как правило, это происходит после осуществления ритуала, а сами объяснения выполняют преимущественно функцию легитимации совершенных действий, используемые при этом словесные выражения – формулы действий, из которых со временем формируется ритуальный канон как основа регулярности и всеобщности ритуалов.

Алла Черных, Ритуалы и мифы медиа, 2014

Регулирование поведенческих норм осуществляется с помощью ритуалов, которые в наиболее общем виде можно описать как вид обряда, исторически сложившуюся форму сложной символической деятельности, в своей основе восходящую к первобытной культуре. В мифологическом контексте ритуал можно понимать также и как комплекс обрядов, обеспечивающих возрождение космоса, переход от хаоса к порядку (см., напр., Ван Геннеп, 1999).

Дмитрий Гаврилов, Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля, 2012

Общение немыслимо без соблюдения определенных ритуалов. Ритуалы Гоффман трактует как подтверждения фундаментальных общественных отношений. Ритуалы многочисленны, совершаются при общении людей постоянно и воспроизводят принятые в обществе нормы и статусные отношения. Ритуалы облегчают общение, так как имеют сигнальную функцию. Гендер является составляющей многих ритуалов: так стиль одежды мужчин и женщин ритуализирован. Мужчины, как правило, одеты строго, просто и функционально; женщины – более пестро, игриво и менее функционально. Различные действия или их компоненты – выбор лексики, стиль речи, жесты, само право говорить, положение говорящего в пространстве, интонация – могут также быть ритуализированы. Совершение ритуальных действий регламентируется обществом. Однако конкретный говорящий может отклониться от этого регламента. Такие отклонения изменяют порядок общения. Ритуальные нормы, известные всем участникам коммуникации, формируют круг ожиданий и установок людей, их готовность вести себя в соответствии с этими ожиданиями [Gof man, 1994].

А. К. Болотова, Психология коммуникаций, 2015

В данном фрагменте допущено сразу несколько ошибок из-за не совсем верной интерпретации исторической фактологии. Во-первых, факт проведения войсковых состязаний означал не воинские упражнения, а регулярное проведение соответствующих религиозных ритуалов, укрепляющих дух армии, приверженность её бойцов индивидуальному тотемизму и культу царей. Во-вторых, сам факт ритуальной схватки царя со львом лишь подтверждает тотемистические корни указанных культов и их связь с древнейшими обрядами инициации, а отнюдь не свидетельствует в пользу физического воспитания как такового. В-третьих, в указанном примере мы имеем дело как раз с вариантом «растворения» религиозно-магических протоединоборств в религиозном состязательном культе, оценивая его по чисто формальному сходству со спортивной состязательностью.

А. А. Передельский, Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания, 2016

В древнеиндийской религиозной системе это противоречие снималось посредством введения специального обряда, входящего в ритуал раджасуйя. В ходе этого обряда царь, чтобы приобщиться к брахме, т. е. к священной власти, священному знанию, отрекается от кшатры и ее атрибутов, включающих колесницу, доспех, лук и стрелу, от своего божественного покровителя Индры и предает себя брахме с ее атрибутами – орудиями жертвоприношения – и ее божественному носителю (см., например: «Айтарея брахмана», VII, 22 – 25), иными словами, практически переходит в жреческую варну. Затем происходит вторичное обращение царя к кшатре, но уже без утраты покровительства брахмы, чем достигается объединение в его лице обеих функций. Два элемента этого ритуала особенно существенны для нас. Во-первых, в качестве божественного носителя брахмы, которому предает себя царь, отрекаясь от Индры, здесь выступает не кто иной, как Агни вследствие свойственной ему функции божества жертвоприношения и, следовательно, воплощения жреческой функции. Во-вторых, существенной деталью ритуала раджасуйя, предшествующей коронации царя, является закрепление союза мирской власти в лице царя с властью священной, сакральной в лице жреца, и происходит оно, как отмечает Э. Хопкинс, с использованием терминологии брачного ритуала [Hopkins 1931: 309 – 310].

Д. С. Раевский, Мир скифской культуры, -1

Обряд разрешения конфликтов направлен на снижение напряженности в коллективе. Пример такого обряда – достижение между сотрудниками консенсуса, поиск компромисса и т. п. Некоторые управленческие решения носят характер организационных обрядов. Организационный обряд является неотъемлемой частью организационной культуры. Система обрядов носит наименование ритуалов. Такие обряды отличаются своей организованностью. Чаще всего они планируются заранее. Функцией ритуалов является укрепление или ослабление существующей структуры организации. Ритуалы отражают принятые в организации нормы и ценности. Пример положительного ритуала – проведение юбилеев.

И. Ю. Руденко, Организационная культура. Шпаргалка, 2009

На Западе изучение жестов в ритуальной практике называется хирономия. Это особенно касается жестов, используемых в тайной символике религиозных ритуалов. В сокровенной науке каждый жест имеет особое значение и связывается с работой определенной силы. Ритуальные жесты всегда были важной частью религиозных церемоний в древних культурах. Считалось, что с их помощью можно было призывать богов, влиять на окружающий мир и направленно посылать энергию.

С. А. Матвеев, Большая книга мудр. Йога для пальцев, которая даст здоровье, деньги и удачу, 2016

Традиционализм первобытной культуры приводил к тому, что все значимые формы поведения представляли собой социально санкционированную, строго регламентированную символическую систему действий – ритуал. Охота и земледелие, война, брак, общение, проявления горя и радости – все сопровождалось определенными символическими действиями. Видимо, ритуал стал первым способом придания психическим состояниям, биологическим потребностям и способностям человека характера собственно культурной деятельности.

Е. С. Лученкова, История науки и техники, 2014

Последователи Малиновского уточнили это социофункциональное представление о мифе, указав, что миф, в силу своей значимости для носителей данной культуры, является как отображением действительности, так и моделью для нее (Геертц 1975; Дои 1986; Линкольн 1989). Следовательно, он представляет нам материал для познания реальности. Миф может пронизывать самые разные сферы жизни традиционных обществ; он бытует не только в виде словесного повествования. К мифу отсылают в бесчисленных праздничных церемониях, священных ритуалах, магических обрядах, в облике масок и прочих культовых предметов, в соблюдении разного рода табу, в проведении экономических операций, равно как и во многих других аспектах принятого в обществе поведения. Отсюда следует вывод о том, что интеграция человека в ту или иную социальную группу и принятие им верований мифологического характера влечет за собой интернационализацию категорий познания, наносимых мифами на картину мира, в том числе и тех стереотипов, которые определяют формы политического поведения (Катбертсон 1975: 157). Это вовсе не означает, что любое событие должно автоматически восприниматься сквозь призму мифа. Это означает лишь, что в царстве представлений о священном рождается некоторый слой претендующих на истинность объяснений мироустройства, тогда как группы непосвященных предлагают свои, совершенно иные воззрения. Так, Малиновский пишет, что на островах Тробриан [4] в день празднества, когда духи умерших возвращаются в родные селения, любое неприятное явление – несчастный случай, ненастье, неприятный запах – воспринимается как признак недовольства предков (1974: 135).

Кристофер Флад, Политический миф. Теоретическое исследование, -1

Социальное поведение регулируют также не обязательные для исполнения, но веками выполняемые ритуалы – конвенциональные нормы поведения, которые, согласно С. И. Королеву, опираются на три принципа: общепринятую условность действия; общественную значимость явления или факта, на котором концентрируется ритуал; особую цель ритуала. «Ритуал призван создать единый психологический настрой в группе людей, вызвать их к единому активному сопереживанию или признанию важности факта или явления».

М. А. Соловьева, Юридическая психология. Шпаргалки, 2010

Эзотерические и экзотерические мифы были связаны с определенным общественным явлением, которое сопровождалось соответствующим ритуалом. Например, при переводе юношей в класс мужчин совершался возрастной посвятительный обряд – посвящаемым сообщались мифы, содержание которых ранее им было неведомо. На основе самих посвятительных обрядов возникли специфические мифологические представления, например появился образ духа, который считался учредителем и покровителем возрастных посвящений.

Е. В. Доброва, Популярная история мифологии, 2003

Искусство и ритуал. Декор формировался как знаковый эквивалент образа и этим определял содержание композиции, но свое духовное выражение он приобретал благодаря обрядовой структуре. Предметы из дерева часто включались в ритуальное действие, например, ендова и скобкарь использовались в пирах-братчинах; применялись в заговоре; связывались с брачными обрядами; служили подарком-благопожеланием дочери, невесте, например, изделия ткацкого ремесла (прялка, рубель, валек, ткацкий стан, трепало). Жених получал тканый поясок с надписью, рубаху. Очевидно, что декор и декорированное изделие выполняли обрядовые функции. Как важный атрибут ритуала они экстраполировали на предмет содержание сакральных понятий, регламентирующих виды деятельности и взаимоотношения людей. Формировалось же благопожелание благодаря обряду в ритуале (поминание, братчина, праздники), иногда и без него, лишь по факту подарка (что можно тоже считать родом ритуального действия).

В. Б. Кошаев, Декоративно-прикладное искусство. Понятия. Этапы развития. Учебное пособие для вузов, 2014

В этом заключалось важное свидетельство особого внимания к факту смерти. Животные своих покойников не хоронят даже из санитарных соображений, а обходят стороной (за исключением муравьев, очищающих муравейники от мертвых тел). А у людей уже на самых ранних этапах формирования культуры выработался сложнейший и многообразный по числу практикуемых вариантов ритуал как обращения с мертвым телом, так и манифестации памяти по умершему [систематические исследования такого ритуала см.: 379, а также 415].

А. Я. Флиер, Избранные работы по теории культуры, -1

Нередко в исследуемых социумах культивируются ритуалы и обряды. Данные элементы субкультуры всегда сопряжены с переломными моментами в жизни человека, они аккумулируют в себе мысли и чувства, вызванные установлением, изменением или прекращением важной для человека социальной связи. Для представителей отдельных групп наиболее характерны ритуалы «клятвы» и «присяги» сообществу, а также обряд «проверки» вновь принятого члена криминального образования.

В. М. Анисимков, Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы, 2003

Таким образом, индивидуальная «личность» как элемент сложной системы «общество – личность – культура» в индуизме ставится вне пространственно-временных категорий «надличностью», или «трансперсональной» сущностью, исполняющей свою дхарму, закон. Как отмечалось, такая особенность идентификации позволяет проявляться специфическому психологическому феномену самоотчуждения, связанному на Востоке со многими нетрадиционными для культур Запада проявлениями человеческой жизнедеятельности. В Японии это смертники-камикадзе и ритуалы харакири, в Индии «сати» – ритуальное самосожжение жены после смерти мужа. Близко к этому феномену стоят методы современных чеченских террористов-смертников.

Н. А. Исаев, Сексуальные преступления как объект криминологии, 2007

Постепенно начинают складываться традиции. Древний человек жил в суровых природных условиях. В результате накопления человеческим сообществом эмпирического опыта возникли первые правила, нормы, стереотипы поведения, а также запреты (табу). Человек не мог отделиться от коллектива, иначе его ждала гибель от голода, холода, хищников и врагов. Поэтому он вынужден был подчиняться правилам и нормам поведения, принятым данным сообществом. В тех суровых природных условиях каждый человек регулировал свое поведение, сообразно существующим нормам нравственности, и не мог противопоставить свои интересы интересам рода. Это было для него равносильно смерти. Совершенствование социального устройства первобытного общества способствовало и «известной упорядоченности воспитания» Этот важный в истории человечества период завершился знаменательными событиями: осуществилось окончательное разделение трудовых процессов, получило развитие первобытное искусство, уже представленное различными направлениями. Духовная культура была направлена на упорядочение отношений между людьми, выработку ценностей, норм поведения. Этому способствовали многочисленные традиции, обычаи, ритуалы и обряды, связанные с важными возрастными и социальными периодами жизни первобытных людей. Ритуалы и религиозные обряды давали человеку упорядоченную информацию и требовали однозначного и точного выполнения ряда строго регламентированных правил. Постепенно складываются первоначальные педагогические сведения и воспитательный опыт, т. е. народная педагогика. Она сохраняется и передается при помощи устного народного творчества, традиций, обычаев, обрядов, детских игр, игрушек и др.

Г. В. Нездемковская, Становление этнопедагогики России, 2011

Следует выделить две элементарные формы культуры: символические и ритуальные ряды. Они имеют единую смысловую природу, но отличаются по форме бытия: ритуал относится к распредмеченной форме, а символ – к опредмеченной. Ритуал – символическое действие. Символ – ритуальный предмет, обладающий культурным смыслом. Он представляет собой системное качество, которое возникает в сопряжении с совершенно особым элементом культуры – «архетипом», или первоэйдосом. Главный элемент системного подхода функциональный анализ – выделение функций элементов системы.

Ю. Н. Скопинцева, Культурология. Ответы на экзаменационные билеты, 2009

Объектами данного исследования являются фольклорные произведения прозаического и малого жанров (мифы, легенды, сказки, былички, запреты, приметы, толкования сновидений), лексические единицы, ритуалы, культовые предметы коми-пермяков – основные формы выражений народных верований. Устная традиция дает богатую характеристику персонажам, помогает увидеть народную логику мышления, причины и условия формирования мифических образов. Изучение ритуалов – сознательных действий людей, опирающихся на общественные установки и предписания, позволяет объяснить прагматическую значимость верований.

Т. Г. Голева, Мифологические персонажи в системе мировоззрения коми-пермяков, 2011

В терминах психиатрии «присутствие» в идеологическом обиходе советской поры многоразличных счетных формул могло бы быть названо при этом ананказмом, практикой «навязчивого счета», призванного психологически утвердить исчисляемое, придать ему иллюзию объект(ив)ного существования. Наиболее близким в данном случае к особенностям идеологического использования цифр в советской пропаганде являются фольклорные тексты и, в частности, практики ритуалов, рассчитанные на транзитивный и номинативный эффекты счисления, хотя понимание счета как способа онтологического «создания» объекта счисления вообще характерно для традиционных культур. В традиционном фольклоре всегда считается нечто – то, что существует. Того же, что не существует, по слову Екклезиаста, нельзя и считать (Еккл. 1, 15)90.

К. А. Богданов, Vox populi. Фольклорные жанры советской культуры, -1

Теории, касающиеся происхождения и стимулов для развития татуировки, естественно, варьируются в зависимости от изучаемого региона. Если речь не шла о табу и ритуалах или о каких-то особых верованиях, то желание украсить себя – поверхностное, но зато самое легкое объяснение нанесения знаков на тело. Однако у любого исследователя этого явления существуют трудности: языковые, с которыми не всегда справляется даже хороший переводчик, а также молчаливость и скрытность – естественные стражи полезных магических и религиозных церемоний, влияние которых якобы сохраняется и после их прекращения.

У. Д. Хамбли, История татуировки. Знаки на теле: ритуалы, верования, табу, 1925

Ключевым моментом в феномене этничности С.Е. Рыбаков считает контакт сознания с бессознательным, осуществляемый при помощи языка символов, поскольку символы являются единственным способом контакта «с бездной бессознательного, в которой лежат корни этничности»[104]. На символах, по его мнению, основаны обычаи, традиции и ритуалы, в которых зафиксированы все нормы поведения, из чего следует, что образ жизни, как и этнический стиль культуры, являются результатом «символического действа»[105]. Внутриэтническую связь на бессознательном уровне обеспечивает через механизм сигнальной наследственности эндогамия (как известно, припервобытнообщинном строе племя обычно бывает эндогамно, а входящие в него роды – экзогамны); на уровне сознания такую связь осуществляет язык.

Юрий Акашев, История народа Рос. От ариев до варягов, 2013

3) ритуал – совокупность действий, которые совершались последовательно и имели символический характер;

Л. Н. Терехова, Теория государства и права. Шпаргалка, -1

Во всяком случае, внутреннее устройство христианского храма имеет трехчастную структуру, которая отражает три степени (или состояния) спасения (например, алтарь, самое узкое пространство, – это состояние девства). Одновременно трехчастное деление отражает три сословия общества, и все эти тройные структуры и отношения связаны с обычаем тройного обхода храма в процессе его освящения епископом. Иначе говоря, ритуал предполагает как метафорическое, образное, символическое участие человека в пространстве храма, так и буквальное, телесное, динамически-моторное переживание, окрашенное в личностно-нравственные тона. Подтверждение сказанному – идея отождествления, например, алтаря со Спасителем и одновременно с Небом[124], что позволяет связывать с этим местом и соответствующие чувства, и эмоциональные состояния (надежды, радости, умиротворенности и т. д.). Поэтому реальное присутствие в определенном месте церковного пространства делает возможным столь же реальное приобщение и к соответствующему Лицу, и к известному состоянию, и к конкретным чувствам, причем усилием не столько воображения, сколько разума, способно к интеллектуальному созерцанию. Фактически, совершается процесс взаимовлияния и, так сказать, взаимовыстраивания пространства и человека, их обоюдного формирования, складывания и уточнения.

С. С. Ванеян, Архитектура и иконография. «Тело символа» в зеркале классической методологии, -1

Ни одно поколение не обходилось и не обходится без опоры на традиции предшествующих поколений. Оно воспринимает их с учетом задач, потребностей, интересов и условий своего времени. Традиции являются важнейшим средством, обеспечивающим организацию и субъективное формирование этнической общности, её индивидуализацию. Они включают в себя, с одной стороны, духовные ценности этноса, а с другой, при помощи четко регламентируемых норм, правил и обычаев, обрядов, ритуалов, создают модель поведения для новых поколений, выступая при этом одним из важнейших воспитательных факторов. Народные традиции определяют своеобразие каждого этноса, его место в ряду других народов. После своего возникновения они приобретают значительную устойчивость и зачастую сохраняются даже тогда, когда породившие их условия давно изменились, а сами этносы исчезли. При этом многие элементы народных традиций могут переходить к другим, молодым этносам, которые активно усваивают и перерабатывают их.

Г. В. Нездемковская, Зарождение и развитие этнопедагогики России, 2011

Восточно-азиатский социокультурный контекст (Индия, Иран и Китай), обусловленный метафизикой «интеллектуальной субстанциальности», порождает иной, локально-партикуляристский тип религий: брахманизм, зороастрийские, манихейские, конфуцианские и даосские культы. Для этого типа характерны организационная слабость, рыхлость, отсутствие универсалистских структур, местничество. Священнослужителей-профи очень мало, преобладают «любители» – представители местных элит, главы семейств, выполняющие религиозные функции «по совместительству». Отсутствуют единые, однозначные и обязательные для всех вероисповедальные документы и регламентированные ритуалы. Подобное организационное состояние, отсутствие жестких взаимных личных обязательств, как при универсальной иерархии, производно, похоже, от ничем не обязывающих имперсональных отношений в сфере религиозной метафизики: Брахман, Дао лично ко мне вряд ли могут испытывать какие-либо привязанности в отличие от Хозяина.

В. И. Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Некоторые особенности изобразительные карты мира позволяют предположить ее генетическую связь с древнейшими ритуалами, например, с ритуальной номинацией окружающего мира, которая в новогоднем празднестве была равнозначна творению мира52.

Е. А. Окладникова, Сакральный ландшафт, 2014

Своеобразная пантеистическая тенденция Вед сохранена и развита позднее в индуизме (жертвоприношению, по сравнению с сакральными действиями другого характера, отводится особое место, его непосредственно связывают с процессом миротворения); космологические представления, ритуал, хотя и претерпели существенные изменения, во многом восходят именно к начальному этапу ортодоксальной традиции.

И. И. Бурдукова, Культура и политические системы стран Востока, 2008

Мировоззрение человека древнего мира заключалось в восприятии жизни как единой последовательности всех происходящих процессов. С каждым новым периодом жизни древний грек восходил к духовному освящению, проходя религиозный церемониальный ритуал перехода – инициацию. В процессе прохождения инициации изживалось прежнее психологическое восприятие инициируемого с преломлением, отмиранием его прежнего статуса и формировалось новое личностное и социальное восприятие человека. На религиозные, культовые ритуалы была наложена божественная печать благодати богов, сопровождавшей древнего грека в божественном проведении.

И. М. Камад, Обрядовая сторона культов Древней Греции, 2006

Мистический элемент – неотъемлемая часть буддийского учения, многоплановость религиозных проявлений которого нередко удивляла как ученых, так и обывателей. Вряд ли найдется хотя бы один религиозный мотив или аспект, которые не затрагивались теми или иными школами на протяжении многовековой истории буддизма. При этом крайне сложно найти связующее звено, общее для всех противоречивых форм религиозного служения. И все же, несмотря на отсутствие общего знаменателя, буддизм является целостным учением. Своеобразие этой религии нигде не проявляется так отчетливо, как в мистическом аспекте учения. Многообразные формы учения – строгий нравственный кодекс первых монашеских сообществ, смелые метафизические построения «великой колесницы», молитвенное поклонение верующих в Амиду[1], магические ритуалы Шингон и Тэндай – в той или иной степени практикуются всеми последователями Будды.

Генрих Дюмулен, История дзэн-буддизма, -1

Антропологи всегда проявляли интерес к методам, применяемым в воспитании (или «энкультурации», или «социализации») молодого поколения в той или иной социокультурной системе. Отчасти этот интерес неотделим от задач общей этнографии. Так, например, уже давно было признано, что значительная часть ритуального оснащения общества предназначена для максимально быстрого осуществления социальной и психологической трансформации индивидов. Многие rites de passage9* открыто нацелены на достижение в мотивации индивидов определенных изменений, соответствующих заново принятым ими социальным ролям, которые публично провозглашаются посредством ритуалов. Церемонии, проводимые по случаю полового созревания («инициационные обряды»), заключения брака, вступления в организации, понесенной утраты и т. д., выполняют двойственную функцию, оповещая общество о произошедшем изменении в роли и внушая участникам ценности и представления, призванные обеспечить конгениальное выполнение новой роли. Лишь немногие антропологи проявили интерес к структуре протекания процессов воспитания, в которых ролевые переходы являются прерывными. Они, например, предположили, что без такого ритуального обусловливания индивид несет «огромные психические издержки» (Benedict, 1938). Однако в целом неизвестно, насколько эффективно различного рода обряды перехода осуществляют мотивационную трансформацию индивида в разных условиях. Аналогичным образом, хотя некоторые антропологи и интересовались примитивными методами «формального» обучения (например Pettitt, 1946), анализ эффективности этих процедур отсутствует.

Коллектив авторов, Антология исследований культуры. Символическое поле культуры, 2011

Античный гражданин и раб, средневековый рыцарь и священник, дворянин и буржуа Нового времени – в книге широко используется типологический принцип, при котором выделяются обобщенные поведенческие модели (паттерны). Важная часть повседневного – «женский мир»: положение женщины в обществе, матримониальное поведение в различных социальных группах, нормы сексуальной морали, отношение к детям. Детство рассматривается как период подготовки к самостоятельной (взрослой) жизни, вхождения человека в общество. «Вечные» темы культуры – любовь и смерть – менее всего поддаются регламентированию и унификации: здесь биологическая природа человека проявляется эмпирически наглядно. Эти узловые моменты создают вокруг себя культурное пространство – особые этические и эстетические нормы, ритуалы, обычаи, символы. Так, смерть стала одним из универсальных языков культуры (Ю. Лотман), «экраном», на который проецируются все жизненные ценности (А. Гуревич), что демонстрирует, например, феномен макабра. Подобным образом каждый исторический период порождает свой ряд культурных феноменов, связанных с эросом – античный гетеризм и средневековый культ Прекрасной дамы, ренессанскую куртуазность и галантность Нового времени.

М. И. Козьякова, История. Культура. Повседневность, 2013

Думать, что мы не способны заниматься магией, поскольку не принадлежим ни к одной из данных культур и не имеем доступа к их инициационным традициям, было бы ошибкой, ввергающей в уныние. На самом деле у нас, в Америке XXI века, есть свои магические традиции, и было бы неплохо осознать и использовать этот факт. Инициация в большинстве наших магических систем хотя зачастую и отмечена ритуалами (такими как викканская церемония, включающая в себя ритуальный обман и связывание, или инициация в церемониальную ложу с ответами на вопросы, заучиванием ритуальных текстов и клятвами), но, как правило, представляет собой в большей степени внутренний, нежели внешний процесс. В западных магических традициях мы не поглощаем знание, как сонгаи, но представляем себе, что оно растет внутри нас, как растение. По этой причине вновь посвященных в церемониальную магию называют неофитами, что в переводе с греческого и означает «новое растение». Подумайте о том, насколько вы выросли с тех пор, как начали практиковать магию, и выразите этот рост словами: возможно, вы обнаружите, что создали собственную песню силы.

Патрик Данн, Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром, -1

Противопоставление свой – чужой, продолжают В.В. Иванов и В.Н. Топоров, в том числе и в этническо-религиозном плане112, отражено и в обычаях и ритуалах, связанных с погребением. В них различаются два вида смерти – своя и не-своя, причем умерший не своей смертью приносит вред людям; два вида покойников – свои (принадлежащие коллективу) и не-свои (иноверцы, которые трактуются как умершие не своей смертью или вообще как «нечисть»). На низшем уровне бытовых представлений и примет противопоставление свой – чужой113 в этническом плане сохраняется в течение длительного времени114, заполняясь конкретным материалом, актуальным для данной эпохи115.

М. А. Батунский, Россия и ислам. Том 1, -1

Соответственно тому, какие из указанных уровней изучаются, существует деление организационных культур на субъективные и объективные. Субъективная организационная культура исходит из разделяемых работниками образцов предположений, веры и ожиданий, а также из группового восприятия организационного окружения с его ценностями, нормами и ролями, существующими вне личности. Сюда включают ряд элементов «символики», особенно ее «духовной» части: герои организации, мифы, истории об организации и ее лидерах, организационные табу, обряды и ритуалы, восприятие языка общения и лозунгов.

И. П. Беликова, Организационная культура. Учебное пособие, 2013

Развитие иудейской религии способствовало возникновению еще одного типа мифов. Три сезонных праздника, предписанные Книгой Завета, праздновались в святых местах, таких, как Бетель, Шехем и Шилох, на раннем этапе существования израильских поселений в Ханаане. Сюда приносили дары богам, и для каждого из праздников – Пасхи, Пятидесятницы и праздника Кущей – существовал собственный ритуал, сохраняемый и передаваемый из поколения в поколение местными священнослужителями. Частью ритуала каждого из этих праздников была декламация священнослужителями основных моментов истории Израиля. Она сопровождалась ответными возгласами слушателей. Одной из наиболее древних традиций Израиля является поминание освобождения израильского народа от египетского гнета. Во время празднования Пасхи в честь этого события соблюдался ритуал, корни которого уходят в глубь веков, то есть он сам гораздо старше, чем то событие, в память о котором осуществляется. Составной частью ритуала был культовый миф, описывающий событие, но не с исторической точки зрения, а с точки зрения аналогичных вавилонских и ханаанских мифов. Задача культового мифа – утвердить божественную связь между Яхве и Израилем, возвеличить силу и славу Яхве. В новой ипостаси миф лишился своей магической силы, присущей ему как мифу обрядовому. В культовом мифе развилась пророческая составляющая как средство утверждения идеи спасения народа Израиля. Миф по-прежнему описывает существование и по-прежнему выполняет задачу обеспечения продолжения существования – не важно, при помощи магических или нравственных сил. Но в культовом мифе это осуществляется на более высоком уровне, так как он использовался пророками Израиля.

Самуэль Хук, Мифология Ближнего Востока, -1