…Но Буря Придёт

Nameless Ghost (2024)

Вымышленный мир или иная история нашего? Решать то читателю. Мрачная сага из мира суровой архаики, наследия века вождей и героев на фоне полуторатысячелетнего противостояния столкнувшихся на западе континента ушедших от Великой Зимы с их прародины к югу дейвонов и арвейрнов, прежде со времён эпохи бронзы занявших эти земли взамен исчезнувших народов каменного века. История долгой войны объединивших свои племена двух великих домов Бейлхэ и Скъервиров, растянувшейся на сто лет меж двумя её крайне горячими фазами. История мести, предательства, верности, гибели. Суровые верования, жестокие нравы времён праотцов, пережитки пятнадцативековой вражды и резни на кровавом фронтире народов — и цена за них всем и для каждого…

ГОД ПЕРВЫЙ. ПРЯДЬ ВТОРАЯ"…ТЕ, КТО МНОГО СМЕРТЕЙ ПРИНЕСУТ БЛИЗ СЕБЯ…"Нить 15

Всё то судьбоносное жаркое лето и осень они не останавливали взмыленных скакунов сроком дольше, чем отдых или короткий ночлег в придорожных лесах — и стремительно уходя от преследования многочисленных пеших и конных загонов врага, обрушивали новые удары на не ожидавшие их наскока твердыни дейвóнов. Тысячи воинства Эйрэ сметали лежавшие на пути городища и укрепи каменным градом огни́щ их метальных снастей, позади оставляя вздымавшийся гар от пожарищ, истребляя встречавшиеся малые силы противника и жаля исподтишка изматывающими ударами бо́льшие. Сама Смерть была спутником их в эти жаркие дни сего страшного лета. Лишь на исходе катившейся осени, когда стылые ветры срывали листву побуревших лесов и несли на своих серых крыльях промозглую морось с дождями, пять мор-лóхрэ под ве́ршенством Áррэйнэ наконец-то покинули опустошенные и выжженные ими за лето дейвóнские земли — и как огненный вихрь пожарища двинулись вновь на восток к кряжам Áн-мéан-слéйбха, уже убеленным по вершинам там выпавшим снегом.

Почти дважды числом поредевшие — израненные, измотанные до предела любых человеческих сил — эти тысячи так же стремительно потекли как железный поток в бок далёких Помежий с союзными Эйрэ уделами. Прежде летом рванувшись на север с преграждённого недругами пути их отхода к востоку у Чернолесья, уходя от погони и испепелив тамошние тверди и придорожные селища, обойдя с запада ими прежде сожжённый дотла ходагéйрд, стеною огня они быстро прошлись по богатому югу и средним уделам Дейвóналáрды и оставили далеко позади их преследовавшие кóгуры ёрла с войсками дейвонских домов. И хотя и теперь не единожды им приходилось таиться, пробираясь лесами сквозь топи вдоль полных врага большаков, сжигая свои неповоротливые возы и метальные вороты — но всего две седмины спустя люди арвеннида вышли к загонам соратников, взявших в осаду очередное вражеское городище на востоке Дейвóналáрды. А ещё через два дня их кони минуя союзные земли уже высекали копытами искры из скал перевала на Глвидд-ог-слейббóтха.

Ранний вечер окутал долину и взгорья густевшими сумерками, морося из клубящихся туч серой дымкой дождя. Однако едва лишь в ардкáтрах с далёкого запада прибыли люди столь много прославленных в лето Р’уáйг Ламн-á-слеáна — Стремительных Ратей — столь малым числом не убоявшихся выйти в уделы противника и сокрушившие мощь того неоднократно, спалившие Вингу и бессчётное множество городов и стерквéггов, предав мечу тысячи сыновей Всеотца и в битве среши́в самого́ их владетеля Стейне — и не изведав ни единого поражения возвратившись домой — то даже непогода не удержала никого у огня очагов и печей. На улицах и проездах прежде вполовину разрушенного и обезлюдевшего, а теперь отстраиваемого из пепла и облепленного лесами камников городища стало черно от собравшегося народа, чтобы хоть краем глаза увидеть возвращение этих отважных и их предводителя, кто давно прозван был тут Ветром Воинств, Ужасом Винги и Убийцею Ёрлов — Льва А́рвейрнов.

Сам он молча ехал посреди своего усталого от сражений и продолжительных выправ поредевшего воинства — спокойно, хотя и с радостным трепетом сердца внимая тем крикам и рёву встречающих их тут земляков. Аррэйнэ был отчего-то взволнован, точно неким предчувствием неминуемого и неотвратимого нечто, но ещё неизвестного и непостижимого разумом. И это волнение лишь усиливал тяготивший разрез верховницы, настигший его у Помежий с гонцом небольшой свёрток свитка послания Тийре, призвавший к столь спешному возвращению по неотложному делу к горе. Но по какому — об этом письмо было так же безмолвно…

Áрвеннид прибыл в ардкáтрах всего на полдня раньше за Р’уáйг Ламн-á-слеáна, вернувшись с рассветом откуда-то с севера, где войска под его предводительством били врага по Помежьям с союзными землями вот уже месяц, пробиваясь всё дальше на запад дейвóнских владений сквозь земли хранителей здешних уделов, могущественных Ёрваров. Тийре встретил товарища прямо у коновязей в их кáдарнле, поймав Ветра за повод.

— Ну привет, Лев! — он стиснул Áррэйнэ ручищами и дружески хлопнул того по плечу, — хвала Пламенеющему — возвратился!

— Верно! Хоть и многие, помнится, веры в то вовсе тогда не держали…

— А иных их уже и самих нет в живых… — вздохнул Тийре, — много смертей в это лето нам выпало. Но ты-то поддал жару больше всех взятых огулом, злодей ты такой! — он крепко сжал его пятерню в рукопожатии.

— Пошли. Я рад, что ты прибыл так скоро.

— Сейчас будет Совет? — Лев окинул взором ярко мерцавшие багровыми отсветами смоляков и свечниц в эту позднюю пору оконца тéахов древнего дворца áрвеннидов.

— Верно понял. Всех я собрал, кто из вершних и фейнагов смог отлучиться от воинства. Разве что Старый остался в уделах у Фрекиров. Как он сам мне ответил в послании — к чему ему гнать коней в Эйрэ, чтобы затем среди нас лишь поножи на лавке просиживать? Отец Воинства пока жив жаждет только крушить мохнорылых. Сколько он повидал таких ратных советов за свой век в Помежных Раздорах — нам с тобой не обчесть.

— Устал не иначе с дороги? — спросил у товарища Тийре, нёсший в руке зырко рдевший и потрескивавший светильник, когда они бросив внизу во дворе стражу арвеннида вдвоём зашагали по тёмным проходам дворца — той его древней части, которая осталась уцелевшей после весеннего нáступа Уннира на Аг-Слéйбхе.

— Поспать вот подольше — полжизни отдал бы, — усталый Áррэйнэ вдруг приостановился и серьёзно спросил у того, придержав за плечо:

— Что случилось хоть, Тийре? С чего ты так спешно призвал меня?

— Давай уж сперва отдышись, прежде чем речь я о том заведу. Есть одно важное дело… но перед Советом я с глазу на глаз лишь с тобою хотел бы о нём обтереть пару слов — узнать, что на это мне скажешь — одобришь ли или отвергнешь. А там уж совместно решим что да как.

— Ладно… А куда это мы?

— В такой поздний час даже мне самому хоть чего съесть и выпить с дороги охота — а пиров тут теперь не бывает как прежде, чтобы в стряпных всегда печи не тухли, как при отце моём в мирное время. Так что пойдём, потревожим кое-кого. Чтобы мне и самому Льву А́рвейрнов и горшка с тёплой кашей во дворце не нашлось — не потерплю такого! — шутя пригрозил он кому-то, взмахнув багрово мерцавшим зыркими отсветами по стенам светильником.

— Добрый вечер, красавицы! — брякнув пару раз кулаком о притолоку Тийре распахнул двери и откинул тяжёлую тканую занавесь на входе в девичьи, остановившись на пороге.

Служанки, без умолку болтавшие друг с другом этим поздним вечером, когда уже закончились все их работы, увидев внезапно пришедшего к ним áрвеннида оторвались от разговоров. Стихли ткацкие кросна и челноки, умолкли вившие нити прялки и веретена.

— Приветствие, владетель! — раздались их голоса, и встретившие застывшего на пороге áрвеннида служанки почтительно склонили перед ним головы.

— Все ли вы живы? — шутя отозвался Тийре, — никого не уморил голодом этот скряга Бродáнн, пока он хозяйничал тут? Я-то ждал, что вы прежний отцовский чертог в это время назад соберёте по камушку — столько же много вас тут собралось!

— С возвращением, гаэ́йлин! — выйдя на шаг вперёд прочих учтиво поклонилась áрвенниду старшая из служанок, вершившая всеми делами в девичьих покоях Айб из Бранн, — долго тебя не было у горы, владетель!

— Ну а что же — на вас любоваться, как братья мои упокойные? — шутя ответил им Тийре, — вот теперь и приходится мне вместо них войско ёрла к земле приколачивать пиками. Да и сегодня я, добрая Айб, ненадолго явился, — Тийре окинул всех женщин быстрым взором, заставляя их обратить внимание на себя.

— Ну-ка, красавицы — соберите-ка нам стол хоть какой — у вас в девичьих всегда же съедобное что-то в печи да имеется? До Совета ещё вся восьмина, а в брюхе уже как собаки рычат с голодухи. Да и я к вам явился сейчас не один… — он немного отступил в бок, словно желая показать прежде заслонённого за его широкой спиной Áррэйнэ, и поставил светильник в одну из пустующих ниш в стене возле дверей.

— А с таким гостем, какого вы не видали — хоть и слышали много о нём. Так что если кому любопытно, смотрите — со мною сейчас сам Убийца Ёрлов!

Майри — безмолвно сидевшая у окна и даже не поднявшая головы на вошедшего в мерх-а-сьóмрах владетеля Эйрэ — от этих слов вздрогнула. Пальцы девушки взволнованно отпустили недоплетённую косу, что рассыпалась ворохом долгих волос по спине, и до белизны костяшек впились в холодное дерево оконицы, когда дейвóнка услышала ненавистное имя того, кто за это лето выжег огнём множество уделов её родной земли, где только прошлись кони его беспощадного воинства. Того, кто убил её братьев и тех многих мужей орна Дейна, погибших от его руки в битве в ночи́ у горы и последующих летних сражениях.

Со страхом, в котором клокотала готовая прорваться наружу ярость, она обернулась лицом к ним двоим, пристально впившись глазами в обличье вошедшего следом за áрвеннидом второго мужчины. Разглядывая стоявшего в сумраке у дверей Льва А́рвейрнов Майри наконец-то узрила каков он с лица — злейший враг дома Дейна и убийца её кровных близких — Ёрл-лáддврэ, Áррэйнэ.

Служанки в покое взволнованно зашептались, негромко переговариваясь между собой. Кто-то из них прежде может и знал о товарище Тийре из Бейлхэ — тогда как и áрвеннид только десятнике воинства кадарнле, нечасто бывавшем тут в тверди меж долгими сроком выправами. Но большинство из них только слыхали про Аррэйнэ из дома Килэйд от прочих, даже не представляя каков он. И вот теперь на свои глаза все увидали его — уже ставшего трижды прославленным тут ратоводца, о котором теперь говорили не меньше, чем о Старом с его многославным отцом.

Уставший с дороги Áррэйнэ прошёл следом за Тийре, не обращая внимания на все эти девичьи взгляды, что мозолили спину, слыша их взволнованный шепоток и хихиканья. Хотя чего уж Троих гневить ложью — за весь этот год, проведённый сперва пленником в землях Помежий, а потом во главе пяти тысяч идя по уделам противника, не выпуская из пальцев поводий и липких от алого черенов копий с клинками — он и от мирных людских лиц отвык уж, не то что от девичьих — тем больше с таким вот восторгом взиравших. Но не за тем он вернулся в Аг-Слéйбхе, чтобы вместе с товарищем детства как в юности бегать за всякою долгой косой, своим взором смущая чужих дочерей. После долгого конного перехода дождём с непогодой, от недосыпа с усталостью глаза уже сами собою слипались, и Лев отёр пятернёю лицо, сев на скамью у стола, где напротив занял кресло áрвеннид.

Серая кошка недовольно фыркнула, когда ладонь Убийцы Ёрлов согнала её с нагретого места, и задрав хвост перебежала к закатному боку покоя, улёгшись у подоконья.

— Давай что ли выпьем мы, Тийре? За тех, кого Пламенеющий жребием взял… — сказал он, сняв с пояса маленький рог для питья.

— Давай, — Тийре согласно кивнул и повернул взор к служанкам, уже торопившимся к ним из стряпных с почерневшим от сажи горячим горшком.

— Айб, принеси-ка нам лучше… а, да ты прямо мысли прочла! — он выхватил из рук помогавшей их старшей служанки моложе белоглиняный бутыль с вином.

— Знаю, что воинам надо с дороги, как домой они возвращаются, — усмехнулась владетелю Айб, вытирая тряпицей ладони от сажи с горшка, поставив его на столешницу, — не первый же год тут хозяйство веду я, гаэ́йлин. Мора, ну-ка тарелки и ложки неси!

Служанка кивнув устремилась в стряпную за чистой посудой, на какую их старшая щедро ложила горячую кашу с кусочками мяса, соскребая со стенок горшка зарумяненный слой подгоревшей темнеющей корочки. Аррэйнэ жадно вдохнул столь манящий живот запах пищи, усмехнувшись одной из служанок, евшей его своим взглядом.

— Не всё этим летом так вышло, как поначалу задумали мы — и потому никакой тебе помощи не было вовсе сначала. Знал бы ты сам, что тут сразу по вашему выходу за перевал заварилось… — покачал головой Тийре, наливая терпкого старого вина из ягод лозы с дикой грушей в подставленный Áррэйнэ рог в петлях прочной железной оковки, и затем и себе в изрезьблённый витыми чертами листвы посеребренный кубок.

— Мало того, что на севере сразу началась средь фейнагов смута, как узнали домá их про гибель отца — так ещё на востоке явились опять кочевые из Моря Травы.

— Видно, крепко вы с ними завязли? — удручённо вздохнул Áррэйнэ, вдыхая всем носом хмелящий и терпкий дух в роге.

— Мало сказано. Половина восточных селений и твердей пылала. Решили, раз áрвеннид мёртв, а дом Бейлхэ сцепился с дейвóнами там за горами, то можно им вновь безнаказанно выйти в набеги, как бывало уже так в Помежные Распри.

— А как бы нам силы восточных домов помогли этим летом, приди они вовремя… — Áррэйнэ стиснул кулак, и по лицу его взнялись буграми из мышц желваки тихой ярости.

— Не было выбора, Лев — как бы я ни пытался на ратных советах дать в помощь вам тысячу копий хоть. Все земли у Гулгадд, Габ, Кинир и данников их полыхали, их воинства сами ушли по домам из выправы уделы свои защищать. Пришлось лишь смириться, что все силы дейвóнов примешь ты на себя в одиночку, пока мы преградим степнякам прямой путь к перевалам. От врага с двух сторон не отбились бы наши уделы одновременно, разорвав свои силы так надвое.

Тийре умолк, и лишь желваки на лице могли выдать все мысли владетеля Эйрэ. Кубок в его руке так и остался нетронутым.

— Столько измены и клятвопредательства выпало нам в это лето — не верилось даже, что удержится власть дома Бейлхэ над кийнами Эйрэ. С запада пёрли дейвóны, северяне в открытую с ними пристроились, а многие фе́йнаги Áйтэ-криóханнхоть и не взнялись с оружием подле их ёрла, но не дали нам помощи вовсе — полагая примкнуть к победителю.

— А Каменный Узел?

— Даже там не все кийны их вняли воззванию Борны. В землях Помежий его храбрый родич Кáдауган Буря уцелел средь врагов, а уже в Нодклохслéйбха его наши же из одного их семейства убили, и голову за награду послали их ёрлу, выблю́дки…

Тийре умолк, лишь взирая на кубок, в котором застыла багряная жидкость.

— А с восхода кочевники навалились нежданно. Многих вождей подкупил серебром и дарами дейвóнский владетель, как позже узнать мы смогли. Пришлось не то, что с восточных земель не ждать воинств, а все собранные загоны целиком бросить за горы — всю лучшую конницу, что для тебя насобирал из мне верных уделов. Вот потому вы одни и сражались всё лето, когда здесь только Старый с полудня давил наступавших дейвóнов, и в союзных нам северных землях их удерживал Каменная Тень.

— Быстро же вытеснить их вы успели. Прежде набеги и за пару лет не удавалось пресечь… — Аррэйнэ жадно жевал разопрелую кашу, набив полный рот.

— Повезло может быть лишь… Случилось такое, что в середине лета вождя сáмого крупного из племён в Травяном Море сверг и убил родной брат, и другие владетели вмиг разделились на три враждовавшие стаи, сцепившись друг с другом. Дайдрэ из Донег в наречиях этих народов знаток, и сумел вовремя договориться с их новым вождём в степях запада, старшим сыном убитого — что взамен за защиту всех наших земель от набегов поддержит его в этой распре за священные пики их власти. Тот хуч своё слово сдержал, и подле нас вышел удвоенной силою против дяди-изменника. Так с их лёгкою конницей удалось за два месяца вытеснить враждебные племена прочь с равнин и очистить от них Море Трав целиком вплоть до самой срединной реки. Сейчас та их распря идёт далеко, схватились они за священные города на востоке, и не до нас большинству тех владетелей.

— Надолго ли будет там тихо? — нахмурил брови Áррэйнэ.

— Как знать… — пожал плечами áрвеннид, — но пока на востоке опять стоит мир, обошедшийся малою кровью. Дайдрэ сумел договориться с пришедшими к нам за союзом вождями, что за хлеб с серебром и осадные снасти Эйрэ получит взамен немало обученных скакунов со всей сбруей, кожу и стрелы — всё, что нам нужно для войны против ёрла — и что не будут препятствовать они ходу товаров с востока, какие наши купцы повезут. Пока будут иметь они с этого выгоду, удастся быть может не ждать там угрозы, когда племена и так прежде не мирные один к одному сцепились в раздоре.

— За твоё возвращение, Лев! — Тийре поднял ввысь кубок. Áррэйнэ, устало развалившись на скамье и отерев рот от каши, стукнул с ним край о край свой окованный рог.

— Рад, что Каэ́йдринн опять нам дороги сплела, — добавил сын Дэйгрэ.

Друзья выпили молча — вспоминая всех тех, кто вместе с ними в их воинствах летом ушёл из родных краёв Эйрэ на запад, восток и на север, но назад не вернулся, навеки оставшись в чужой им земле.

— Так что там столь важное ты хотел обсудить? — стряхнув с рога в горло последние капли Áррэйнэ внимательно посмотрел на товарища, так же неотрывно взирающего на него, — зачем я понадобился тебе здесь? Стряслось что-то может?

— Не хотел свои мысли письменам и гонцам доверять, чем с тобой поделиться хочу… — Тийре сделал голос потише — словно даже тут, в девичьих покоях дворца áрвеннидов кто-то чужой мог услышать их речь, — вот потому-то назад тебя спешно и вызвал, едва лишь узнал о возвращении ваших людей на Помежья. Да и кто ещё как не ты заслужил отдых после полугода непрерывных сражений, из седла не вылазя?

— Довольно уже похвальбы, Тийре, не девку уламываешь. Давай, говори — что за дело?

— Так вот. Сейчас в грязную осень всё равно нет ни сражений, ни дальних выправ — пока не станут прочным льдом реки, и не смёрзнется хлябь на просторах. Я уже завершил все приготовления к зимним делам. Старому удалось многое в это лето — почти все фе́йнаги из земель Нотклохсле́йбха восстали, и единой волной мы успели занять сразу пять твердей ёрла в течении Белой. Натиск дейвонов был сильный, Горный Зуб чуть не пал под их приступом — но начавшийся мор летом выкосил сразу две трети их войска прямо под стенами Килх-слейбхе. Скончался сам вершний их воинства Хъяльти Железная Шея из Ёрваров и добрая четверть вождей.

— Наших много слегло от сыпухи там?

— Много… Но Горный Зуб устоял, и теперь люди ёрла уже не сумеют грозить нам с полудня как прежде, а воинство получило много загонов присягнувших мне кийнов союзных земель.

— Славно то слышать! А что в Áйтэ-криóханн?

— Пока тихо. Многие их уделы из прежних изменников мы заняли осенью, пользуясь тем, что все загоны с востока столь быстро вернулись с победой. С переметнувшимися к ёрлу северянами тоже хватило хлопот этим летом, но обошлось миром без казавшегося неизбежным кровопролития — хоть и не без пары снятых голов, но там долгий рассказ о том будет… Всё наше воинство собрано, снаряжено и ждёт начала зимы, чтобы переждать бездорожье до начала санных путей, когда встанут льдом реки.

— Добрые вести. Давно пора выступать, — согласно кивнул головой Лев, — пока не выпало долгой передышки врагу. Лишь бы дать отдохнуть моим людям, и подлечить стольких раненых — а то половина едва на ногах держится. Да и прочие по чести ни обещанного серебра, ни баб не видали давно — что иные ворчать уже начали…

— Вот и Борна о том толковал — не затягивать с выходом. Ты по-прежнему поведёшь своё войско на запад первее нас всех, разве что теперь у тебя под началом будут не какие-то жалкие пять мор-лóхрэ. Хоть дейвóнам и они жалкими не показались — верно?

— Это точно… — Áррэйнэ обмахнул пятернёй раскрасневшееся лицо, — как с весны даже капли хмельного не нюхал, так голова теперь вихрем пошла!

— Ты зато брагикровавой за четверых перепил, и ещё верно не протрезвел… — пошутил Тийре, — я боялся уже, что всю ратную славу один в это лето сгребёшь, и мне на один бой не оставишь. Про тебя одного лишь кругом говорили по всем землям Эйрэ, как приходили к нам с запада вести.

— Я не жадный — хватит на нас с тобой новых сражений с дейвóнами. Враг ещё очень силён, и сил их немерено… — голос Áррэйнэ стал глуше, он словно воочию вновь узревал ту Огненную Ночь вокруг вражеского ходагéйрда, который так и остался несокрушённым под его стремительным, но малочисленным людскими силами дерзким ударом.

Áрвеннид снова наполнил вином собственный кубок и протянутый товарищем рог.

— Тянуть с новой выправой до самой зимы мы не станем — и вот почему… Благодаря тебе мы лишили врага их владетеля с половиной семейства — гнить ему в ямах вовеки, скотине… — Тийре стиснул кулак, припоминая погибшую по вине Къёхвара родню — отца, братьев и множество иных кровных родичей Бейлхэ.

— Но это даже не голова, а лишь треть её вышла — да и та оказалась пустая, раз так просто ты сбил этот жёлудь гнилой с шеи Стейне. Новый скригга их дома хитёр как лисица, и умён за троих — и такого же дельного в воинских знаниях взял к себе в помощь. Слышал ты об их меченом, кто у Скъервиров прозван Прямым?

— Не слыхал вот ни разу… — пожал Лев плечами, зевая, — и кто он такой сам?

— Такой как и ты… Говорят так достойные люди, чьему слову я верю. Я-то тоже и знать не знавал, кто есть этот Храфнварр, лишь Ан-Шор месяц как рассказал. Был он лучшим среди ратоводцев в тех южных уделах — может лучше за Въёрна или Рауда из их семейства, будь сам вершним таким же большим воинством — и уж год как возглавил защиту всего ходагейрда. Знаю я, что сидеть он не думает даже, дожидаясь когда мы нагрянем, а готовит их воинство дельно. И с таким тяжело нам придётся противником…

— Может так… А что в самой Винге творится? Я за лето и осень немного вестей получал от лазутчиков с пленными, уходя каждый день от погони.

— Увидев, как Скъервиры резко ослабли, многие орны притихли — и не рвутся к войне так как прежде. После гибели Стейне его сын Вигар вряд ли прочно воссядет в Хатхалле. Он пусть и его единственный прямой потомок, но этот мальчик болен и слаб — и умом явно тоже некрепок, как молвят. А иных малолетних наследников от ёрловых братьев кого сам же Коготь оттёр от высокого места, а кого твои вороты в Шщаровы норы в час Огненной Ночи отправили скопом… Все скригги семейств в час Большого Совета домов объявили, что править будет этот немощный сын Къёхвара под присмотром из лучших людей всех семейств, пока не войдёт позже в зрелые годы.

Тийре умолк, отхлебнув из кубка вина, и заел его стывшей уже мясной кашей.

— Но к чему нам гадать, кто там ёрлом воссядет из Скъервиров? Не они так опасны теперь, даже с Когтем за старшего в доме. Не они…

— Так ты хочешь сказать… — начал было Áррэйнэ, оторвавшись от каши и подняв свой взгляд на товарища.

— Верно! — Тийре по взору товарища понял, что тот сам узрел мыслью всё сказанное, — кто всегда — а теперь и на деле — были и есть защитники Дейвóналáрды? Кому все семейства дейвóнов доверили власть над их воинством после гибели Къёхвара? Кто самый опасный для нас противник — и прежде, и сейчас в час раздора тем больше?

— Орн Дейна… — спустя мгновение произнёс Áррэйнэ, — Несущие Его Кровь.

— Так. Лев. Всё верно.

Тихо сидевшая около окошка Майри в этот миг снова вздрогнула, и девичьи пальцы впились в толстую ткань подола на поджатых коленях, когда она издали расслышала, что молодой áрвеннид и Лев А́рвейрнов говорят о её родном орне. Сердце дочери Конута почуяло опасность.

— Нет, и не бывало ещё у нас врага опаснее чем их дом. Они потомки самогó великого Дейна, его прямая кровь пятнадцать веков спустя. И с тех времён это лучшие воители Дейвóналáрды, свой хлеб от рождения и до смерти они пожинают мечом. Их скригга теперь облачён полной властью в военных делах — и боюсь, после гибели Къёхвара больше никто не даст всяких дурных повелений с советами как следует ратоводствовать тому, чьим ремеслом его и его предков уже вторую тысячу лет была война.

Тийре на миг приумолк.

— Пусть дейвóны уже не одно столетие враждуют с нами — но даже я с детства преклонялся перед этим славнейшим семейством воителей севера. Век назад а́рвейрны столкнулись с ними в Великую Распрю — и как знать, сохранилось бы Эйрэ, если бы не мужество Клохлама? И вот теперь…

— Теперь они и есть та самая большая для нас опасность, — закончил его слова молчавший прежде Áррэйнэ.

Тийре согласно кивнул.

— Знаешь, Лев… Когда орн Къёхвара был почти поголовно повержен тобою под Гъельбурсти-гейрдом, и кони áрвейрнов уже стояли под пылающей Вингой — я решил было, что чудом по воле богов и твоей невероятной удачей война завершена, что оставшиеся из родни ёрла с прочими скриггами, дабы окончательно не погибнуть запросят у нас мир, чтобы спасти страну от твоих губительных воинств… и от руки непримиримого Борны тем более.

Но вот же я дурень набитый — совсем позабыл тут про тех, кто с самых давних времён были защитниками Дейвóналáрды и всегда обороняли страну от врага. Никогда ещё Дейнблодбéреар не сложили оружия в страхе перед любым, даже много более сильным противником. Они всегда сражались до победы, не взирая на лишения с жертвами, с неслыханной яростью и всем их умением. Ты сам хорошо знаешь, кто таков Эрха Древний — и чем он грозен ещё со времён Великой Распри.

Áррэйнэ задумчиво крутил в ладонях пустой уже рог, отгоняя от себя нахлынувший хмель и сосредоточенно думая обо всём том, что сейчас говорил ему áрвеннид.

— Верно — мы полностью выбили дейвонов из Эйрэ и половины союзных земель, и твоим дерзким наскоком едва не взяли Вингу; наши загоны берут вражеские города по всему востоку и движутся во главе с Борной всё дальше в их земли… а я по-прежнему опасаюсь именно их.

— Нет в этом странного, — Áррэйнэ уселся удобнее на скамье, расстегнув завязки тесного ворота рубахи под тяжёлой простёганной верховни́цей, — я сам поначалу решил, что удача всегда будет преследовать меня — и с ходу задумал взять Вингу, чего не удалось даже всему воинству Уннира у Аг-Слéйбхе весной. Хорошо ещё, что Оллин сумел остудить мой запал прямо там у пылающих стен, пусть я поначалу и посчитал его трусом — иначе не знаю, говорил бы с тобою сейчас, если бы слепо ринул наши четыре мор-лóхрэ прямиком в ходагéйрд. Спешка дело дурное, как учил нас Ан-Шор.

— Помню.

— Но это не значит, что я отступлюсь… — добавил Лев глухо, глотнув ещё немного пьянящего напитка из рога — ощущая, как пламя течёт среди крови по жилам.

— Так что ты предлагаешь, Тийре?

— Вот слушай. Дубильщик, насколько это возможно в час распри, снова наладил-таки хоть какой сбор вестей о всём том, что происходит в землях дейвóнов — и через наших лазутчиков, и через тех немногих а́рвейрнов, кто прежде гостил по ремесленным и торговым делам в Дейвóнала́рде и уцелел подчас всех тех событий с резнёю — кто скрытно перебирается через Помежья туда и обратно не взирая на опасность, или пересылает нам сообщения с птицами. Не всё же через одних только пленников дознаваться — а должны же мы знать, что там делает враг?

— И много вестей получает твой главный лазутчик?

— Вот не поверишь — с избытком. Сам удивляюсь, как много сторонников Бейлхэ нашлось для него во владениях ёрла.

— Скорее врагов самогó Стейне и его семейства… — невесело ухмыльнулся сын Ллура.

— Может так и вернее. И вот что хочу я тебе рассказать, — Тийре привстал, приблизившись всем телом к сидящему напротив Áррэйнэ, и отставил в сторону полупустой кубок, — ты ведь за лето ни разу не встретил их кóгуры под рукой самогó Эрхи, верно? Ведь прежде старик сам возглавлял и водил воинства, не взирая на возраст.

— Ага, не встречал. Его дом бросил за нами в погоню не одну тысячу конных — сам Бурый с роднёй вёл войска, что хотели отрезать дороги на юг и восток. Тот же их Скороногий всю осень не сходил с нашего следа, вражина, ни дня отдыха нам не давал.

— Наслышан о нём я. Опасный противник…

— Так и есть. Но и мы его воинству крови немало пустили в той сшибке на мосту через Широкую, как у Брейдайнгéйрда из кольца прорывались, где он загнать нас хотел своими железнобокими к топям. А и вправду — где всё это время был скригга их орна?

Майри напрягла слух, пытаясь издали уловить, о чём двое врагов поведут речь теперь.

— Вот то-то. Я узнал… — Тийре наклонился поближе, — …что самогó Эрху нежданно сразил летом сильный недуг, приковав скриггу к ложу.

— Вот как? Удар его хватил? — приподнял брови в удивлении от услышанного Аррэйнэ.

— Так говорят. Чего бы глупцы про него языком не мололи, что мол Эрха бессмертен — но он действительно стар как никто из живущих. Сколько ему уже — сто тринадцать зим вроде бы?

— Вроде так, если правду о нём говорят летописцы… — Аррэйнэ что-то обчёл на костяшках ладони, зевая от хмеля с усталостью.

— Даже в моём роду стариков таких не было в это столетие. Лишь младший брат Хуга дожил сам до сотни с пятью. Даже Борна с почтеннейшим меньше на свете живут, чем он сам — переживший всех собственных внуков, старейший из всех среди смертных.

— Так и что с ним? Какие известия?

— Говорят, наш нежданный ответный удар, появление Стремительных Ратей в самом сердце Дейвóналáрды, сожжённый чуть не дотла ходагéйрд и гибель всех посланных на Аг-Слéйбхе загонов враз подкосили его. Он — величайший из воителей Севера за два минувших столетия — верно не ожидал такой роковой неудачи, едва не обернувшейся гибелью всей их страны. Верно, он просчитал для скорейшей и лёгкой победы дейвóнов над нами в войне этой всё… кроме тебя, Аррэйнэ.

— Да и тебя, кто все кийны сумеет собрать в один прочный кулак в час безвластия поперёк его замыслов, навряд ли предвидел старик, — добавил сын Ллура, — но он, значит, всё ещё жив?

— Да, пока жив. Но с тех пор Древний больше не покидает их тверди на Круче. Здоровье у Эрхи подкошено — хоть как молвят, он в ясном рассудке, и по-прежнему скригга их орна и глава всего воинства ёрла. Но сейчас он прикован к постели болезнью и не садится в седло, чтобы вести войска в бой и быть подле загонов.

— И он всё время находится в Вéстрэвéйнтрифъя́ллерн, откуда и вéршит делами… — Áррэйнэ внимательно, неотрывно смотрел в глаза Тийре, своим взором давая понять, что постиг ещё даже не высказанную тем потаённую мысль.

— Верно. Сейчас, как настала гнилая пора дождей с грязью, ни мы, ни дейвóны не ведём никаких сражений — кроме как затянувшейся осады нескольких их стерквéггов и двух больших городищ на юге. Тверди прочные, запасов полно, и без долгой осады они вряд ли так быстро падут — но с этим там справится и младший внук Борны, Килух — послал я его старику на подмогу седмину тому. И пока не ударят морозы, на Помежьях так тихо и будет. Но никто…

–…никто не будет нас ждать прямо сейчас, в самую бездорожную непогодь, — завершил его слова Áррэйнэ.

— Так! И вот что мне Гулгадда люди теперь донесли среди свежих известий, послушай… Даже не знаю, кто такой соглядатай нашёлся, кто разузнал это в самом логове у вражин? В эту пору затишья многие дейвóнские ратоводцы и все военачальники Дейнблодбереар соберутся у ложа старого Эрхи на военный совет — как действовать дальше, куда повести их загоны зимой и не допустить ещё одного прорыва нашего воинства в сердце Дейвóнала́рды, прежде чем они нанесут ответный удар по землям Эйрэ, собирая на то уже свежие силы.

— На Круче? — кратко спросил у владетеля Аррэйнэ.

— Так. Укрепь потомков Дейна далека и от Винги, и от Помежий — и лежит на севере в отдалении от больших торных дорог. Сильного воинства в ней сейчас не стоит, когда большинство их мужей топчут поля на востоке и юге. И хотя эти стены крепки…

— Но мы можем их взять — одним сильным внезапным ударом… — закончил за друга его мысли Áррэйнэ.

— Никогда потомки Дейна не сложат мечи, прежде чем не добьются полной победы над нами — чего бы им это не стоило. Лучше воевать с десятком Къёхваров, чем с одним этим орном воителей во главе с самим Эрхой — величайшим из ратоводцев наших времён. Пусть нам сейчас волей богов выпала удача в сражениях — но долго ли будет так, когда растерянность его пройдёт и недуг он поборет? Хватит ли нам сил противостоять всему его опыту первейшего среди воителей?

Но если же наша задумка удастся — тогда дух дейвóнов будет разом преломлен. Не станет древнего семейства Дейнблодбéреар — и у их народа не станет больше того храброго и воительного сердца, что ведёт их века сквозь многочисленные раздóры и вóйны. Тем мы одержим такую победу, какой не удалось достичь даже Клохламу при его жизни. Но дело это непросто…

— Ты ведь был однажды в их укрепи, Áррэйнэ? Так ты рассказывал? — спросил Тийре через пару мгновений молчаливой заминки, когда лишь взгляды друзей говорили за них их сокрытые мысли.

— Да — хоть и было это в далёком детстве. Помню каждую стену и клычницу, которые видел там в Вéстрэвéйнтрифъя́ллерн — ведь почти всех их в тот год починяли моего отца люди.

— И самогó скриггу их может быть видел? — полюбопытствовал Тийре.

— А то… Как тебя вот сейчас! Говорил даже с ним…

— Да ну? Расскажи-ка! — в глазах владетеля загорелся огонёк любопытства, — я хоть и был сыном áрвеннида, но ни разу не повстречал старика при дворце у отца, когда Эрха ещё приезжал к нам с посольством от ёрла.

— Мне тогда девять лет где-то было, когда скригга их нанял наш кийн починять обветшалый стерквéгг дома Дейна. Уж казалось бы кто — первейший враг áрвейрнов — и тот не абы кого, а лучших мастеров-иноземцев предпочёл выбрать, чтобы укрепить и обстроить родовой оплот — и на оплату не поскупился. Два года тянулась там служба моих родичей. А в конце второго лета я его и увидал, когда он вместе с Ллуром обошёл и осмотрел самолично все стены и клычницы, как по чести́ мы работу исполнили, прежде чем рассчитаться за наши труды серебром.

Аррэйнэ смолк на мгновение, съев ложку каши с тарелки, и запил вином.

— Я сидел на лесах, конопатил извёсткою щели, и костры там поддерживал у свежей кладки для сушки — и неподалёку его увидал, как с отцом они шли. Статный старик — могучий и гордый, со взором как у орла — но с лица добрый, улыбчивый. Сама кровь Дейна, иначе не скажешь. С Ллуром степенно вёл речи на равных, расспрашивал всё и о нашем семействе, и о том где какие строения мы возвели. Говорили они о торгах, урожаях, настроениях люда и прочих маловажных казалось событиях в Эйрэ и при Высоком Кресле — что и как у происходит в Аг-Слéйбхе. И по-простому так — и в то же время всё подмечая, словно прозорливо запоминая все дела и события. Верно, и так это он в разговоре расспрашивал, как с ровнею с нами общаясь, и как первый воитель всё разузнавая, выведывая подспудно о бывших противниках.

Тут племянник Ллура Тадг Заяц окликнул меня — поднести поживее для старших с возов одну снасть. Старый Эрха услышал то — и когда я возвращался бегом через двор, ненароком к себе подозвал. Посмотрел на меня пристально и спросил по-а́рвейрнски — кто отец у такого шустрого мальчишки, и не страшно ли мне гостить тут, в главной Дейновой тверди Вéстрэвéйнтрифъя́ллерн?

А я недолго думая в ответ ему вставил по-ихнему, как умел — речь же я хорошо ещё помнил — что мол, вот он, отец мой — перед ним. А что на второе — так а́рвейрны и в пору Клохлама не страшились дейвóнов, и теперь не боятся их — иначе не стали бы упрочнять и отстраивать неприступную твердь для своих прежде первых врагов, если бы не могли её взять позже приступом.

Вижу — Ллур обомлел от моих слов, покраснел весь и шепчет сердито: «чего ты, Áррэйнэ, позвонишь меня перед хозяином?» А старый Эрха рассмеялся беззлобно и сказал, что на правду не гневается, если так оно есть. А потом сорвал с ветви на дереве спелое яблоко и мне в руки дал. Я же даже не попрощался с их скриггой — лишь благодарность ему буркнул, то медовое яблоко жуя во весь рот — и прочь побежал, чтобы Ллур за такую дерзость мне уши не накрутил. Так нет — обошлось, как остыл старик к вечеру, и серебра получил за труды от хозяев немеренно, — Áррэйнэ шутя хлопнул себя пальцем по левому уху.

— А может пришил тебе Коммох потом их? — арвеннид потянулся к ушам друга детства, — дай проверю?

— До тебя уже кое-кто тою подковою пробовал! — отмахнулся Лев Арвейрнов, — вот как я был в Вéстрэвéйнтрифъя́ллерн, раз спрашиваешь — но помню ту пору как нынче. Это прочная твердыня для долгой осады с подкопами и обстрелом огнищами, которую не взять быстрым приступом, подобраться неприметно не выйдет. И воители, что в ней рождены и стерегут эти стены — не овцы трусливые. Но… — он не договорил, умолкнув и вертя между пальцев в ладонях осушенный рог.

— Страшишься, Лев?

— Всем ям змея не миновать. Страшусь, конечно — пусть я и зрящий сквозь смерть… — ладонь его на миг сжала нашейный знак Пламенеющего, подобный которому свисал и с шеи смотревшего на него друга детства.

— Никто прежде не совершал подобного… — левая рука сына Ллура с силою стиснула резьблёную оковку рога, впившись пальцами в его изукрашенные серебром и железом костяные бока — точно пытаясь сломать, — в эту пору в выправу идти — холод и голод.

Аррэйнэ смолк на мгновение, хмуря брови в раздумьях.

— В самую мокрую непогоду и грязь накануне зимы… Ни дорог, ни полей прямоезжих теперь не найти, ни травы для коней. И укрыться от вражьего взора и слуха по голым лесам без листвы тяжело, огня разжечь без опаски как летом нельзя. И по речным бродам в ледяной воде надо нам и коням без просухи мёрзнуть, пока лёд не встал прочно…

— Верно, Аррэйнэ.

— А до тех краёв надо пройти так стремительно, как никогда ещё прежде, позабыв про сон с отдыхом.

— Если ты невозможным это дело считаешь… — начал было Тийре.

— Нет… — оборвал его Áррэйнэ, резко мотнув головой, — возможным!

И сын Медвежьей Рубахи увидел, как в глазах его друга вспыхнул тот прежний, запаленный в зареве горящего городища в Ночь Смерти огонь.