Неточные совпадения
Городничий.
Ну, слушайте же, Степан Ильич! Чиновник-то из Петербурга приехал. Как
вы там распорядились?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться.
Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно
вам! (Осипу.)
Ну что, друг, тебя накормили хорошо?
Городничий.
Ну что же, как
вы, Иван Кузьмич?
Осип.
Ну, а простова-то что у
вас есть?
Марья Антоновна.
Ну, скажите же, какие же
вы мне напишете?
Хлестаков. Да у меня много их всяких.
Ну, пожалуй, я
вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..»
Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я
вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Городничий. Ах, боже мой,
вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле.
Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Городничий (Добчинскому).
Ну, Петр Иванович,
вам теперь нет места.
Вот теперь трактирщик сказал, что не дам
вам есть, пока не заплатите за прежнее;
ну, а коли не заплатим?
Ну, уж с
вами говорить!..
Городничий.
Ну, что? Как
вы думаете об этом?
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он
вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается!
Ну, вот
вы, Аммос Федорович, первый и начните.
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы
вас… (Махнув рукой.)
Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление было… понимаешь? не то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару…
Ну, ступай с богом!
Городничий. Да перестаньте, пожалуйста!
Вы этакими пустыми речами только мне мешаете.
Ну что, друг?..
Городничий. Полно
вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.)
Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Анна Андреевна.
Ну, скажите, пожалуйста:
ну, не совестно ли
вам? Я на
вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и
вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли
вам? Я у
вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а
вы вот как со мною поступили!
Хлестаков. Нет,
вы этого не думайте: я не беру совсем никаких взяток. Вот если бы
вы, например, предложили мне взаймы рублей триста —
ну, тогда совсем дело другое: взаймы я могу взять.
Анна Андреевна.
Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей!
вы тихо идете.
Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Я раз слушал его:
ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу
вам сказать, что с ним сделалось.
Хлестаков.
Ну, нет,
вы напрасно, однако же… Все зависит от той стороны, с которой кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов…
ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
Городничий.
Ну, а что из того, что
вы берете взятки борзыми щенками? Зато
вы в бога не веруете;
вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А
вы… О, я знаю
вас:
вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Хлестаков.
Ну что, как у
вас в гостинице? хорошо ли все идет?
Городничий.
Ну, уж
вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно!
Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо.
Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Такого-то горчайшего
Поднес нам травнику,
Сам выпил с нами, чокнулся
С Корёгой покоренною:
«
Ну, благо
вы сдались!
А птичка им в ответ:
«Все скатерть самобраная
Чинить, стирать, просушивать
Вам будет…
Ну, пусти...
В воротах с ними встретился
Лакей, какой-то буркою
Прикрытый: «
Вам кого?
Помещик за границею,
А управитель при смерти!..» —
И спину показал.
Крестьяне наши прыснули:
По всей спине дворового
Был нарисован лев.
«
Ну, штука!» Долго спорили,
Что за наряд диковинный,
Пока Пахом догадливый
Загадки не решил:
«Холуй хитер: стащит ковер,
В ковре дыру проделает,
В дыру просунет голову
Да и гуляет так...
«Ты начал, так досказывай!
Ну, жили — не тужили
вы,
Что ж дальше, голова...
«
Ну, так скажите барину,
Что виноватый спрятался».
— А завтра как? Забыли
выАгапа неповинного?
— А кто сплошал, и надо бы
Того тащить к помещику,
Да все испортит он!
Мужик богатый… Питерщик…
Вишь, принесла нелегкая
Домой его на грех!
Порядки наши чудные
Ему пока в диковину,
Так смех и разобрал!
А мы теперь расхлебывай! —
«
Ну…
вы его не трогайте,
А лучше киньте жеребий.
Заплатим мы: вот пять рублей...
— Уж будто
вы не знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят? К муженьку
Сестра гостить приехала,
У ней коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» — сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«
Ну, благо ты приехала,
И так походишь!» — молвила
Другая, незамужняя
Филиппова сестра.
Идем домой понурые…
Два старика кряжистые
Смеются… Ай, кряжи!
Бумажки сторублевые
Домой под подоплекою
Нетронуты несут!
Как уперлись: мы нищие —
Так тем и отбоярились!
Подумал я тогда:
«
Ну, ладно ж! черти сивые,
Вперед не доведется
вамСмеяться надо мной!»
И прочим стало совестно,
На церковь побожилися:
«Вперед не посрамимся мы,
Под розгами умрем...
«
Ну, яблочко так яблочко!
Согласен! Благо, поняли
Вы дело наконец.
Теперь —
вы сами знаете —
Чем дерево дворянское
Древней, тем именитее,
Почетней дворянин.
Не так ли, благодетели...
Смекнули наши странники,
Что даром водку тратили,
Да кстати и ведерочку
Конец. «
Ну, будет с
вас!
Эй, счастие мужицкое!
Дырявое с заплатами,
Горбатое с мозолями,
Проваливай домой...
Тришка. Да ведь я, сударыня, учился самоучкой. Я тогда же
вам докладывал:
ну, да извольте отдавать портному.
—
Ну, Христос с
вами! пасите гусей! — сказала толстомясая немка и проследовала далее.
—
Ну, Христос с
вами! отведите им по клочку земли под огороды! пускай сажают капусту и пасут гусей! — коротко сказала Клемантинка и с этим словом двинулась к дому, в котором укрепилась Ираидка.
— Миленькие
вы, миленькие! — говорил он им, —
ну, чего
вы, глупенькие, на меня рассердились!
Ну, взял бог —
ну, и опять даст бог! У него, у царя небесного, милостей много! Так-то, братики-сударики!
—
Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте
вы меня, а я
вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это
вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
—
Ну, теперь показывайте мне, старички, — сказал он ласково, — каковы у
вас есть достопримечательности?
— Зачем
вы мне такие гадости рассказываете?
Ну?
―
Ну, как же!
Ну, князь Чеченский, известный.
Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий?
Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: «
ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «
вы третий». Да, брат, так-то!
—
Ну, Агафья Михайловна, — сказал ей Степан Аркадьич, целуя кончики своих пухлых пальцев, — какой полоток у
вас, какой травничок!… А что, не пора ли, Костя? — прибавил он.
—
Ну вот, графиня,
вы встретили сына, а я брата, — весело сказала она. — И все истории мои истощились; дальше нечего было бы рассказывать.
—
Ну, что
вам, мама! — напали на нее обе дочери.
—
Ну, что
вы мне имеете сказать? — проговорил он по-французски.
—
Ну, так я на
вас надеюсь, — сказал он Англичанину, — в шесть с половиной на месте.
— А, и
вы тут, — сказала она, увидав его. —
Ну, что ваша бедная сестра?
Вы не смотрите на меня так, — прибавила она. — С тех пор как все набросились на нее, все те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу, что она сделала прекрасно. Я не могу простить Вронскому, что он не дал мне знать, когда она была в Петербурге. Я бы поехала к ней и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою любовь.
Ну, расскажите же мне про нее.
— Он всё не хочет давать мне развода!
Ну что же мне делать? (Он был муж ее.) Я теперь хочу процесс начинать. Как
вы мне посоветуете? Камеровский, смотрите же за кофеем — ушел;
вы видите, я занята делами! Я хочу процесс, потому что состояние мне нужно мое.
Вы понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна, с презрением сказала она, — и от этого он хочет пользоваться моим имением.
— Да после обеда нет заслуги!
Ну, так я
вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер, по его фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.