—
Ну вас к богу совсем! — проговорил Силантий, усаживаясь на приступок крыльца. — Ступайте, коли хотите, а я останусь… Тебе, Митрей, видно, охота, чтобы шкуру спустили в волости, когда со сплаву прибежишь, — заметил он, вынимая из котомки берестяный бурак.
Неточные совпадения
— Вот то-то и есть: «кажется»…
Вы бы в моей коже посидели, тогда на носу себе зарубили бы этот денек… двадцать третьего апреля — Егория вешнего — поняли? Только ленивая соха в поле не выезжает после Егория…
Ну, обыкновенно, сплав затянулся, а пришел Егорий — все мужичье и взбеленилось: подай им сплав, хоть роди. Давеча так меня обступили, так с ножом к горлу и лезут… А я разве виноват, что весна выпала нынче поздняя?..
—
Ну и пусть лежат, я-то чем виноват… а?.. Я разве бог?.. Мне-то какая радость держать
вас на пристани?..
—
Ну, так досыта наглядитесь, чего стоят эти роскошные ужины, дорогие вина и тайные дивиденды караванной челяди. Живым мясом рвут все из-под той же бурлацкой спины…
Вы только подумайте, чего стоит снять с мели одну барку в полую воду, когда по реке идет еще лед? Люди идут на верную смерть, а их даже не рассчитают порядком… В результате получается масса калек, увечных, больных.
—
Ну, бог милостив…
Вы с чем пьете чай: с ромом или коньяком? — обратился ко мне Осип Иваныч.
— Уйдут варнаки, все до последнего человека уйдут! — ругался в каюте Осип Иваныч. — Беда!.. Барка убилась. Шесть человек утонуло… Караван застрял в горах! Отлично… Очень хорошо!.. А тут еще бунтари… Эх, нет здесь Пал Петровича с казачками! Мы бы эту мужландию так отпарировали — все позабыли бы: и Егория, и Еремея, и как самого-то зовут. Знают варнаки, когда кочевряжиться…
Ну, да не на того напали. Шалишь!.. Я всех в три дуги согну… Я… у меня, брат…
Вы с чем: с коньяком или ромом?..
— И пусть уходит, черт с ней! Второй вал выпустят из Ревды. Не один наш караван омелеет, а на людях и смерть красна. Да, я не успел
вам сказать: об нашу убитую барку другая убилась… Понимаете, как на пасхе яйцами ребятишки бьются: чик — и готово!.. А я разве бог?
Ну скажите ради бога, что я могу поделать?..
—
Ну, это дело мировой судья в Перми разберет… А теперь скажите, зачем
вы Маришку до полусмерти избили?
— Уж я спустил бы им три шкуры, — ругался Осип Иваныч, — да теперь без них нельзя… Что будете делать? Головорезы!.. Бубнов, шельма, знает, что рабочие до зарезу нужны, и бахвалится. Уж я ему прописал бы, ежели бы Пал Петрович здесь был… я…
Ну, да черт с ними!
Вы с чем будете чай пить?
—
Ну,
ну… Ежели теперь у меня зарок? Да я хошь сейчас икону со стены сниму… А
вы, барин, видели Осипа-то Иваныча нашего?
Бальзаминов. Так что ж это вы меня со свету сжить, что ли, хотите? Сил моих не хватит! Батюшки!
Ну вас к черту! (Быстро берет фуражку.) От вас за сто верст убежишь. (Бросается в дверь и сталкивается с Чебаковым.)
— И отлично! Теперь вам остается только действовать, и я буду надеяться на вашу опытность. Вы ведь пользуетесь успехом у женщин и умеете с ними дела водить,
ну вам и книги в руки. Я слышал мельком, что поминали Бахареву, потом дочь Ляховского…
—
Ну вас совсем! Отстаньте! Не до вас! С пустяками только пристаешь. У меня в башке-то столбы ходят от заботы, а вы разные пустяки придумываете. Симке скажи, промежду прочим, что я ее растерзаю.
Неточные совпадения
Городничий.
Ну, слушайте же, Степан Ильич! Чиновник-то из Петербурга приехал. Как
вы там распорядились?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться.
Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно
вам! (Осипу.)
Ну что, друг, тебя накормили хорошо?
Городничий.
Ну что же, как
вы, Иван Кузьмич?
Осип.
Ну, а простова-то что у
вас есть?
