Баронесса Поневоле

Светлана Александровна Никишина (2024)

Луизу прямо со свадьбы похищает могущественный барон, очарованный ее красотой, и намеревается сделать ее своей. И лишь несчастный случай спасает девушку от неминуемого позора. Но чтобы выжить, она вынуждена назваться баронессой и править замком…

Глава 6

Королевская меланхолия, переходящая в безудержную ярость, стала очевидна. Он оскорблял придворных, самолично до изнеможения муштровал гвардейцев, напивался до бесчувствия, отогнал от себя фаворитов, не посещал покои королевы. Часть гостей в недоумении покинула дворец, не дождавшись Двенадцатого дня.

Испортить рождественские праздники было кощунственно, недопустимо. Королева Изабелла очень переживала, хотя внешне ее поведение не изменилось. Она знала неуравновешенный характер супруга, умело обходила его капризы и перепады настроения, приступы ненависти, но в этот раз ничто не помогало вернуть его в нормальное состояние.

Изабелла нуждалась в дружеском участии и пригласила Франца Августа, единственного преданного друга, в надежде получить совет, хотя не совсем понимала, зачем это сделала. Живописец сам был в опале из-за пресловутого портрета баронессы Фон Гартман, но он много знал, не задавал нетактичных вопросов, красиво вел беседу, проливая бальзам на ее израненную душу.

— Присаживайтесь, друг мой!

— Я не осмелюсь сидеть в присутствии вашего величества.

— Я настаиваю.

— Это невозможно.

— Хорошо, несите карты, сыграем.

— С удовольствием составлю вам компанию.

— Моя компания в эти дни не приносит удовольствия.

— У короля опять хандра?

— Страшная меланхолия, грозящая бедой.

— К гадалке не ходи, могу безошибочно назвать, кто виновен в этом.

— Несносный Шольц. Как ему удается так влиять на короля?

— Прописной льстец, лживый подстрекатель. У него волчье чутье на каверзы и интриги.

— Король его недолюбливает, но держит при себе.

— Очень опасный человек. Даже его кожа источает враждебность.

— Он почему-то ополчился на милую супружескую пару Фон Гартман. Хотя это в высшей степени прекрасные люди. Мне они очень симпатичны. Доставляют удовольствие беседы с баронессой, столь утонченной дамой. Барон — настоящий рыцарь, галантный кавалер. — Изабелла призадумалась, но решилась поделиться с художником своей интуицией. — Шольц задумал какую-то подлость. Он постоянно бывает в покоях короля с секретными бумагами.

— Вот как?

— Вчера они вышли оттуда с епископом.

— Я заметил, что во дворце обитает целый сонм монахов, настоящих фанатиков. Вместо того, чтобы предаваться молитвам, они рыщут по залам и дворцовым закоулкам, вынюхивают, выслеживают, подозрительно шепчутся.

— Несколько моих фрейлин из-за этого заболели, вельможи сбежали.

Король запретил их трогать. Барон с баронессой тоже собираются отбыть, но не могут.

— Что им мешает?

— Кодекс чести. Фон Гартманы были приняты при дворе с очевидной королевской милостью, и уехать, не уведомив, не попрощавшись с его величеством, считалось бы изменой.

— Король никого не принимает. Меня крайне тревожит их положение.

Франц Август вскочил с места и откинул карты. Он заметался по комнате, борясь с искушением поведать королеве историю Луизы. Дух его был надломлен бурей, разыгравшейся в голове: королева может стать союзницей и помощницей, равно как и без сожаления выдать их, встать на сторону супруга. Что если она не захочет вмешаться в судьбу неугодных королю подданных, какой бы добросердечной ни была?

— Решайтесь, Франц Август, — Изабелла ни на секунду не сводила с него глаз, как в раскрытой книге, читая на его лице противоречивые чувства.

Художник взглянул на двух фрейлин, сидящих в дальнем углу за вышиванием.

— Они давно у меня служат, в их преданности я не сомневаюсь.

— Хорошо. — Франц Август вытер лицо, успокоил дыхание и серьезно сказал: — Пожалуйста, ваше величество, выслушайте меня. Я раскрою вам чужую тайну, — он нахмурился, — даже если буду до смерти прозябать в каземате.

Придворный художник проникновенно и горячо, словно живописал трагическое полотно, поведал непростую историю девушки, оказавшейся волею судьбы в руках барона Вольфа, по той же причине, дважды овдовевшей, наконец, после пережитых потрясений ставшей женой барона Карла. Несломленной, гордой и отважной.

Изабелла поймала себя на том, что выбросила из головы тревожные мысли о царственном супруге и прониклась симпатией к необыкновенной красавице с любящим сердцем.

Когда художник дошел до заговора против барона, в результате которого он должен был погибнуть от несчастного случая на турнире, Франц Август, не удержавшись, воскликнул:

— Меня удивляет, что она не надела доспехи и не ринулась спасать мужа во время турнира.

— Баронесса готова была так поступить, но я удержала ее.

— Как это мне знакомо: она на все реагирует, поддаваясь первому порыву. Мало кто из женщин самолично мчится спасать супруга.

— Почему считаете, что заговор организовал Фридрих, этому нет никаких доказательств? Предоставьте какие-либо свои объяснения на этот счет.

— Король не терпит помех своим планам. Он объявил охоту на богатую вдову, желая облагодетельствовать своего фаворита, а заодно устроить себе маленькое развлечение.

— Но это не может быть правдой, это чья-то чудовищная шутка.

— Родившаяся идея — плод его ярости, бушующей от строптивости баронессы. Он решил, что мятежница даст повод смеяться не только над ним, но и над законами его величества, — Франц Август не отважился открыть всей правды об истинных мотивах короля.

— Какова ваша роль в этом водовороте событий?

— Самая гнусная. Я не смог написать портрет баронессы и назвал ее колдуньей, лишившей меня вдохновения.

— Франц Август!

— Не смотрите на меня с таким укором. Да, я презренный трус. Но каким-то неуловимым образом я изменился и, не смотря на свое тщедушие, тайно отправился в замок предупредить баронессу о грозящей опасности.

— Почему вы не написали портрет?

— О, это моя личная трагедия! Я извел все холсты и краски, но тщетно. Нет слов, чтобы передать испытанные мной страдания, вечные муки ада несравнимы с ними. Они до сих пор посещают меня во снах.

Изабелла легонько кивнула, но сдержала слова сочувствия, чтобы еще больше не растревожить живописца.

— И вот после ее свадьбы, прощаясь, я заглянул в чудесные глаза Луизы и понял, что передать ее совершенную красоту и благородную душу, может лишь человек, познавший истинную Любовь.

— Не только это, — печально прошептала Изабелла. — Она не может, не хочет принадлежать недостойному. Даже на портрете.

Франц Август побледнел, он не хотел, чтобы королева знала, что ее супруг одержим баронессой.

— Если и есть какая-то тайна, она никак не связана с бароном, просто я слишком хорошо знаю короля. Надо оберегать баронессу, — уверенно произнесла королева.

— Я сделал все, что мог.

— Неважно. Поверьте, очень скоро вы совершите невероятное. Свой подвиг.

— Почему вы говорите мне такие вещи? — изумленно спросил он.

— Я знаю.

— Эта женщина — истинная ведьма, — негодовал Фридрих, хватая со стола и разрывая на клочки карточки с мадригалами и хвалебными стихами придворных льстецов. — Я — король, а она осмелилась не единожды отказать мне и продолжает веселиться в моем дворце в окружении бесчисленных поклонников. — Он остановился. — Но это ненадолго — я не сказал свое последнее слово.

Фридрих взглянул на очередную карточку и прочитал сонет, написанный женской рукой. Он пожевал губами:

— Четырнадцать строк и ни одной приличной мысли: вновь любовь, по жилам кровь, дугою бровь…Чушь! Стихи так же безвкусны, как и она сама. — Право же, не стоит женщинам учиться грамоте. В сердцах король отбросил карточку с вензелями.

Вырвавшееся раздражение захлестнуло Фридриха с новой силой, и он вспомнил своего советника:

— Этот безмозглый чурбан бездарно сорвал мой план, так тонко, не хуже военной стратегии продуманный. Если и на этот раз мерзавец не справится, — пригрозил он, — подвергнется таким пыткам, каких нет даже в преисподней.

В зал неслышно, словно тень, проскользнул Шольц и, услышав последние слова короля, побледнел и напрягся.

— Ваше величество! — услужливо склонился он в нижайшем поклоне.

— Жду разумных объяснений, когда я получу желаемое? Почему ни один план не сработал? Должна быть какая-то причина.

Шольц осторожно выдохнул, обрадованный тем, что король сам завел разговор в нужное русло.

— Ответ прост, мой господин: баронесса — ведьма. Не с женским умом обойти все мои капканы, предугадать хитрые уловки. Она смогла.

Живуча, как кошка, не иначе у нее девять жизней. Вожак городских разбойников и тот прислал весточку, что она неуловима даже для матерых воров.

— Немыслимо!

— Надо лишить ее колдовских сил, — решительно предложил Шольц. — Каменный мешок подземелья — подходящее для этого место.

— Я ничего не имею против, — протянул Фридрих, прокручивая в голове выгоду от пленения баронессы. — Забвение света погубит их обоих.

— Она не сможет сопротивляться, — вкрадчиво озвучил королевскую мысль Шольц.

Фридрих моментально преобразился:

— При загонной охоте следует забегать вперед, ждать добычу после захода солнца, — начал рассуждать он, скорее для себя, чем для слуги. — Рано или поздно она потеряет осторожность.

Король надолго замолчал. Шольц терпеливо ожидал, с опасливым интересом наблюдая за быстро меняющимся выражением его лица.

— Немедленно объявите, что мы, прусский король Фридрих, повелеваем расследовать слухи о подлом заговоре против жизни благородного барона.

Пусть сам верховный судья возглавит процесс, чтобы добраться до истины и покарать злодеев, кем бы они ни были. Пятно позора не может осквернить рождественский турнир короля.

Баронессу схватите, закуйте в кандалы, притащите сюда.

Передай епископу готовить петицию.

— Слушаюсь, мой король!

— На сегодня довольно! — Фридрих жестом приказал Шольцу удалиться.

Хотя у него оставались некоторые сомнения, в целом он был удовлетворен принятым решением — Фон Гартманы попадутся в ловушку.

Луизу все более тяготило пребывание в городе. Карл безрезультатно пытался получить разрешение на отъезд и все больше времени проводил вне дома. Он стал объектом всеобщего внимания и главной темой разговоров, был буквально опутан льстивыми речами и напыщенными комплиментами придворных, обожанием фрейлин и знатных дам, не скрывающих откровенных намеков. Барон держался со всеми вежливо, но особо ни с кем не сближался, хотя новые знакомства и старые приятели заметно оживили его пребывание в королевском дворце.

Как бы ни старалась Луиза веселиться со времени того злосчастного турнира, ничто не могло отвлечь от внутренней тоски и тревоги, в груди было так тяжело, будто Карл все еще сражался в поединках. Она не ворчала, не ругалась, была внимательна, вежлива, добра, но душой далека от него.

— Он ловко обходит преследования женщин, — со смехом прошептала Амалия в ухо подруги, заметив замысловатые виражи барона, пытающегося вырваться из щебечущего дамского кольца к друзьям, которые стояли в некотором отдалении и откровенно посмеивались.

— Но купается в их обожании, — снисходительно улыбнулась Луиза.

— Ты завидуешь?

— Боже упаси! Я прощаю безвинный флирт, — небрежно махнула она рукой.

— Я тоже очень люблю пофлиртовать, пока не видит Отто, но не так бесстыдно, — Амалия одарила подругу застенчивой улыбкой.

— Опасаешься ревности?

— Он готов немедленно вызвать на дуэль или разбить нос любому, кто осмелится подойти ближе, чем положено по этикету.

— Грозный муж? Тиран?

— Вовсе нет! Самый добрый и любящий. Мне страшно повезло. Не каждой женщине выпадает счастливый брак.

Луиза искренне порадовалась за подругу, хотела высказать это, но отвлеклась на голоса за спиной.

Стоявшая позади нее женщина говорила достаточно громко, чтобы она могла услышать каждое слово.

— Я узнала пикантные сплетни о баронессе из окраинного замка.

— Вы поделитесь ими, дорогая, я хочу знать.

Луиза дернула плечами, но оборачиваться не стала, остановленная осторожным похлопыванием веера по руке, отчего ей сделалось еще любопытнее.

— Говорят, она настоящая колдунья.

— Глупые сказки.

— Не скажите! Заметили, с каким обожанием смотрят на нее мужчины?

— По всей видимости, сам король попал в ее сети.

— Бедняжка королева приветила ее, не догадываясь о коварных чарах.

— Пригрела змею на груди.

— А вдруг она приворожит наших мужей, и они покинут нас?

До Луизы донесся запах женского страха:

— Ее надобно упрятать в монастырь и держать в строгости.

Амалия торопливо увела подругу в сторону от шипящих гадин:

— Глупые стервы. Не стоит обращать внимание на их болтовню.

— Боюсь, злые языки доведут до беды.

— С такой-то охраной, как у нас? — ободряюще воскликнула Амалия.

Луиза еще раз обернулась и поняла, что сплетни могут грозить не только скандалом.

«Я не могу вынести этого, — невидящими глазами смотрела она на огонь в камине. — Чувствую, как в кровавый клубок сплетаются вокруг нас интриги». Луиза все чаще оставалась одна. Муж не приглашал ее с собой, отговариваясь тем, что идет в чисто мужскую компанию, да ей и не хотелось никаких увеселений. Она замкнулась, словно в яичной скорлупе:

Луиза долго набиралась мужества, чтобы сказать, что отправляется домой в замок, потому что все заверения, данные королем, ложные, и опасность ходит за ними по пятам.

Карла охватило негодование, ему пришлось объяснять, как жене следует обращаться с собственным мужем. Высокомерный тон ранил ее, но она не позволила себе потерять голову и сорваться на крик и истерику.

Луиза стояла, глядя в пространство мимо мужа, тихонько постукивая кулаком в ладонь:

— Он не сумасшедший, не стреляет наугад, точно знает путь к желанной цели. Не пройдет и недели, и он придумает, как схватить меня, — со вздохом произнесла она.

— Какая дурость! Не надо мне объяснять, чего добивается король.

Она не успела обидеться — дверь с грохотом захлопнулась.

Карл вернулся через пару часов, Луизы дома не оказалось. Он не высказал ни подозрений, ни гнева, ни ревности: «Скорее всего намеревается проучить меня, готовится разорвать на кусочки. Придется умолять о прощении», — беспечно подумал он, но вид у него был немного виноватый.

Карлу не сразу пришло в голову допросить служанку.

Всклокоченные волосы, заспанные глаза Марты говорили о том, что прервали ее сон, и она пребывала в полной растерянности:

— Не знаю, что и думать, ваша милость. Госпожа запретила беспокоить ее, сказав, что должна решить и решить поскорее важный вопрос.

— Ответь мне честно, где твоя хозяйка?

— Почему вы так смотрите на меня? — едва не плача, вскрикнула Марта. — Я никогда не лгу.

— Это несущественная отговорка. Спрашиваю еще раз: где твоя хозяйка? — теряя терпение, повысил голос барон.

Раздраженный Карл не услышал стука входной двери.

— Пришел попрощаться. Отбываю в замок. Пора, — с порога заговорил Ральф.

— Полюбуйся на это жалкое создание. Молчит и рыдает.

— Баронесса наказала?

Марта, тихонько всхлипывая и скуля, мотала головой.

— Не говорит своему господину, куда отправилась ее хозяйка.

— Я не знаю, — еле слышно пролепетала служанка.

— Это же просто смешно! Должна быть веская причина ее отсутствия. Ты допросил слуг? — поинтересовался Ральф, подумав, что баронесса решила наказать мужа за долгие отлучки.

— Я задавал одни и те же вопросы, всегда получал одинаковые ответы: никто не видел, как Луиза вышла из дома.

— Лошади и карета на месте?

— По всей видимости, предпочла уйти пешком.

— Как такое может быть? Она не знает города, и там небезопасно.

— Как ни крути, ответ один: ее нет. И где она сейчас, не знаю, — устало произнес Карл, быстро перебирая в памяти возможные места, куда могла подеваться пропажа, и скорее для самоуспокоения добавил: — Ей не может быть причинен никакой вред.

— После Двенадцатого дня госпожа не делала визитов и никого не принимала, — робко вмешалась Марта в диалог мужчин. — Хотя до этого господа толпами обивали пороги. Вон сколько приглашений и записочек.

Ральф беспомощно пожал плечами:

— Я не готов давать советы. Что мы можем сделать, так это отправиться на поиски баронессы. Не мешает подумать, куда она могла направиться. Кто-то где-то должен был ее видеть.

Друзья поспешно покинули дом. Лошади рванули, оставляя за собой рыхлый снег.

Страх, порожденный недавним разговором с мужем, занозой засел в голове Луизы. Выскользнув из дома, чтобы побродить в одиночестве, зайти в храм и отдалиться от забот и печалей, она отрешенно шла по пустынной улице. Внезапно ее стали тяготить мрачные стены домов, нависающих и обступающих, словно глубокий колодец. Луиза испугалась, что упадет без чувств, если не увидит солнца. Не отдавая себе отчета, она побежала, стремясь поскорее вырваться на простор, но оказалась на угрюмой окраине. Сердце забилось, кровь запульсировала в висках, дыхание стало прерывистым, но она не останавливалась. И вот он, спасительный просвет — впереди широкая дорога.

Луиза побрела вдоль обочины и вдруг почувствовала, что кто-то тянет ее за одежду. Худая, дрожащая от холода бродяжка в грязном, натянутом на глаза капюшоне, прошамкала:

— Не найдется монетки, госпожа?

— Вот, возьми, — Луиза порылась в кармане и протянула женщине несколько монет.

— Благослови вас господь, добрая госпожа!

— Поди в монастырь, там тебя приютят.

— Я туда и бреду потихоньку, только ноги болят, и силы от голода покинули мое тело.

— Дай посмотреть.

Повинуясь внезапному озарению, Луиза дотронулась до ног изможденной женщины, подержала ладонь на ее коленях, поглаживающим движением прошлась по спине, отметив страшную худобу, и положила обе руки на ее плечи. Постояв минуту с закрытыми глазами, тихо промолвила:

— Ступай с богом! И не забудь купить хлеба. Тебе надо поесть.

Бродяжка молча кивнула и засеменила прочь. Почувствовав странную легкость в теле, она оглянулась и, внезапно кинулась к Луизе, схватив за руку, с силой дернула на себя. Обе, не устояв, покатились с обочины и застряли в сугробе.

Луиза приподняла голову и увидела лошадиные подковы в опасной близости от себя. Она поняла, что сейчас умрет, но все же попыталась отползти.

Бричка пролетела мимо. Молодой студент, коих было немало в городе, стоя размахивал кнутом, все время подстегивая лошадей. На сиденье развалился другой весельчак, он кричал и со свистом подгонял ошалевшего от быстрой езды возничего.

— Вот негодяи! — рявкнула женщина, потрясая кулаком. — Что им человеческая жизнь!

— Вы спасли меня. Назовите свое имя, мой муж отблагодарит вас, — с трудом произнесла Луиза.

— Это я стану молиться за вас, добрая госпожа. Помогай вам бог. Прощайте!

Женщина подобрала оборванный подол юбки и пошла своей дорогой.

Луиза, сидя на снегу, глазами провожала удаляющуюся фигуру и, обхватив себя руками, задумалась о новом, внезапно пробудившемся в ней даре: «Бог помогает тем, кто помощи просит, и дарует силу тем, кто эту помощь оказывает».

На другой стороне придорожной обочины она увидела ряд голых деревьев, чьи ветви, точно причудливые прутья решетки, прочертили серый небосклон, сквозь который упрямо пробивались солнечные лучи. Луиза облегченно выдохнула и устремилась к манящей красными гроздьями рябине, не обратив внимания на невзрачную крытую повозку, дребезжащую на дорожных рытвинах. Она остановилась перед деревом, прижала к нему обе руки, коснулась лбом ствола, постояла минуту и прошептала:

— Я дошла до тебя и прошу защиты.

Молодая женщина, прежде чем отломить ветку, низко поклонилась священной рябине, попросила прощения и пояснила, зачем берет ее частицу:

— Положу твою гроздь на подоконник: она убережет от зависти, злых сил и неудач, не даст переступить порог плохому человеку. А еще я очень беспокоюсь о муже, он изменился, стал беспечен. Сделаю для него оберег воина — крестик из твоих прутиков, перевяжу его красной нитью и пришью к одежде. Он защитит его от всего дурного.

Луиза внезапно ощутила на губах вкус рябиновых ягод, даже не дотронувшись до них, и всполошилась:

— Почтенная госпожа, ты предостерегаешь меня от горькой участи?

Она пальцами прошлась по промерзшим красным ягодам и, обжегшись, одернула руку. Ее посетило видение.

Небо вспыхнуло заревом. Ягоды одна за другой стали падать на землю, вспыхивая искрами и превращаясь в языки пламени. И вот уже в причудливом танце заполыхал рябиновый костер, а в самой его середине медленно и беззвучно сгорала баронесса Луиза — ее прекрасная кукла.

Луиза попыталась выхватить свое сокровище из жадного и беспощадного огня, но не смогла дотянуться. Крик ужаса застрял в горле, взгляд подернуло темной пеленой, звуки исчезли.

Потеряв сознание, Луиза даже не ощутила, как ее подхватили сильные руки с узловатыми пальцами и осторожно поместили в поджидающую повозку.

Первыми утром следующего дня в доме барона появились Отто и Амалия. Разгоряченная от морозца, с блестящими от волнения глазами Амалия, забыв о правилах вежливости, сразу спросила:

— Баронесса вернулась? Мы крайне обеспокоены.

Карл провел по уставшим от недосыпания векам и отрицательно помотал головой:

— Не имею представления, что могло произойти, но ее нет.

— Прошу прощения за ранний визит, — запоздало извинился Отто. — Ты случайно не обидел ее? — вопрошающе посмотрел он на друга.

Карл не стал отвечать на вопрос, он понял его скрытый смысл и посчитал его неуместным:

— Я не понимаю причины.

— Ты обыскал дом? Может, оставила записку? — допытывался Отто, помогая жене снять меховую накидку.

— Никаких следов.

— Это так на нее не похоже, — задумчиво протянула Амалия и присела на диван. — Она же не… — Она запнулась и, в ужасе вытаращив от пришедшей мысли глаза, судорожно сжала руки на коленях.

Карла от страшной догадки сгорбило, как будто ему на плечи рухнул свод Кельнского собора, он побледнел.

— Я склонен верить в лучшее.

— Что ты намерен делать?

— Думаю обыскать дворец. Возможно, она заблудилась в его глухих лабиринтах.

Отто недоверчиво покачал головой, но предположил:

— Там полно прислуги, может, кто и видел баронессу.

— Едем! — вскочила Амалия и чуть не столкнулась с Мартой, вносящей поднос с чашками и чайником.

— Чай с травами… успокаивающий, — шмыгнула покрасневшим носом служанка, — и миндальным печеньем. — Она тихонько всхлипнула: — Госпожа его любит.

За дверью послышались тяжелые уверенные шаги. В зал, звеня шпорами, вошел Ральф:

— Новость о загадочном исчезновении баронессы разнеслась по всему Кельну. Я встретил графа Майера.

— Боюсь, не избежать визитов, — заметил Отто.

— Дьявольщина! Я не намерен выслушивать сочувствия и немедленно отправляюсь во дворец. Слуги откажут визитерам.

— И вызовут массу слухов.

— Он прав, Карл. Ты не можешь закрыть двери.

— Не трать понапрасну время, вы едете со мной?

— Я могу остаться и принимать визитеров, — предложила Амалия, не сводя глаз с лица мужа. — Если вы не возражаете.

Он благодарно улыбнулся:

— Ты справишься.

— Марта поможет. Она более чем служанка, — кивнул в знак согласия Карл.

За чаем обсудили, как вести себя с посетителями, как спокойно, но пространно отвечать на чрезмерно назойливые вопросы.

Ближе к вечеру мужчины вернулись и выглядели совершенно измотанными. К тому времени, когда Карл закончил безнадежные поиски, ему безумно хотелось что-нибудь сокрушить.

— Шансы на успех отыскать ее тают с каждым часом, — ответил на немой вопрос женщин Карл.

Отто подтвердил, что во дворце не имеют понятия, куда пропала баронесса Луиза:

— Мужчины смущенно разводили руками, дамы сочувственно вздыхали и что-то шептали друг другу на ухо.

— Слуги, стража уверенно отрицают ее пребывание во дворце, — добавил Ральф.

— Вокруг опутанные сумерками улицы и никакого следа, — Карл зарылся лицом в ладони.

— Не смейте сдаваться! — запальчиво воскликнула Амалия. — Завтра мы обойдем город, заглянем в лавки, трактиры, опросим нищих на паперти.

— Я беспокоюсь.

— Сегодня двенадцать господ приходили к вам, хозяин, и обещали искать госпожу.

— О, барон, мы услышали и тотчас пришли предложить помощь, — отстранив Марту, ворвалась в комнату женщина в темно-зеленом платье.

«Вечно больная ленивая сука», — вспомнил Карл.

На пороге стояли граф и графиня Майер и выглядели соответственно случаю сильно озабоченными.

Карл учтиво поприветствовал графиню и устало произнес:

— Весьма признателен. Надеюсь, вы здоровы.

— К сожалению, болезни преследуют меня, — графиня Агнеза выдержала драматическую паузу, — но во имя нашей дружбы я заставила себя переключить внимание на заботу о прелестной баронессе.

— Как вы великодушны!

— Однако, кажется странным, что баронесса просто исчезла, — с сомнением произнесла графиня. — Вы должно быть очень опечалены, барон. Может, поехала кого-нибудь навестить?

Заметив, как на шее барона дернулся мускул, граф поспешил высказать свое предположение:

— Развлечения во дворце бывают весьма утомительны, баронесса могла уехать из города, подальше от шума и суеты, злосчастных интриг.

— Ни в коем случае! Баронесса небезрассудна! — уверенно возразила Амалия.

— Просто взяла и сбежала от мужа? Вы второй раз пытаетесь оскорбить меня, граф, — Карл спрятал руки за спину, чтобы не придушить визитера.

Граф Хельмуд прочистил горло:

— Боюсь, вы неправильно истолковали мои слова. Нельзя исключить, что она вернулась домой, в замок. — И внезапно добавил: — Ее могли похитить и силой удерживать.

— Оглушили, связали и спрятали в потайной башне или подвале, — ломая руки, выпалила графиня Агнеза.

— Если баронессу похитили, почему до сих пор не потребовали выкупа? — вмешался Ральф.

— Хотят повысить цену.

«Умный и расчетливый, все контролирует», — вновь вспомнил Карл, но слова графа заставили внутренне сжаться.

— Кстати о деньгах, — встрепенулся Отто, — кому всегда их не хватает, так это местным вагантам. Завтра наведаюсь в университет. Баронессу могли видеть праздношатающиеся по городу студенты.

Граф напрягся. Было заметно, что он силится что-то припомнить.

— Не хотелось бы ошибиться, но в «Мече и факеле» я слышал, как два повесы заливали свой страх отменным элем, опасаясь, что на какой-то окраине покалечили женщин, — задумчиво произнес он. — Эта мысль довольно сильно их угнетала.

— Кутили где-нибудь. — Амалия увидела, как предательски задрожала рука барона, наливавшего янтарную жидкость в бокал.

— Не смею вас задерживать, граф, — устало произнес Карл. — Благодарю за визит.

Гости поднялись с места и с заверениями поддержки покинули дом барона.

Вечер был холодным, и в камине горел огонь.

Карл не притронулся к спиртному, просто сидел и поворачивал в пальцах бокал, наблюдая, как отражаются в нем янтарные искорки пламени горящих в очаге дров…Воспоминания бередили душу. Каждая частичка тела восставала против неприятных догадок супругов Майер.

— Будь проклят этот город!

— Аккуратно держимся дороги, — порывисто приказал Карл и вцепился руками в поводья, в поиске следов внимательно рассматривая занесенные снегом обочины. Если разделимся, встречаемся у развилки.

— Пустынно. Почему мы здесь? Вокруг ни души, — удивился Ральф.

— Дорога привела. Уверен, скоро отыщем зацепку.

Мужчины пристально всматривались в безлюдный тракт. Взгляд Карла привлекли пурпурные гроздья, которые без ветра покачивались на ветках. Его неодолимо потянуло к ним. Он спешился, неторопливо побрел к старой рябине и увидел возле дерева утоптанную землю, вмерзшие отпечатки копыт лошадей.

«Пресвятая дева Мария, она погибла, — ослепила его страшная догадка.

Он застыл в неподвижности и почувствовал, что жизнь угасающей искрой покидает его тело. — Я нашел тебя для того, чтобы вновь потерять»…

Карл не двигался. Лишь тяжелая рука, опустившаяся на плечо, привела его в чувство. Слова друга: «Ее схватили и увезли, вот след полозьев», — с трудом проникли в его сознание.

— Если это ловушка, ее мог расставить только один человек, — заговорил Карл, справившись с потрясением.

— Надо идти к королю, но не уверен, что удастся пробиться к нему, — высказал сомнение Ральф. — Если только пригрозить ему мятежом…

Мужчины взлетели на коней, быстро развернулись и поскакали обратно во дворец.

Обнаружив, что дверь заперта, Карл с силой поддал ее плечом и влетел в комнату, где в кресле у камина в вальяжной позе развалился хозяин с бокалом в руке, страшно довольный удачным исходом похищения баронессы.

— Где моя жена? — взревел Карл, хватая Шольца за грудки.

— Посмотри в постели, — стараясь не поддаться ужасу и сохранить лицо, махнул рукой Шольц, не обратив внимания на выплеснувшийся на пол напиток.

— Шутить вздумал, трусливый пес! Тебе не отвертеться! Признавайся!

— Нелепо требовать от меня уверений, что ее здесь нет и быть не может, — с деланным равнодушием проговорил Шольц, высвобождаясь из цепких рук разъяренного барона. Минутный страх, вызванный бешеным вторжением ненавистного врага, вскоре исчез, и он, преодолев унижение, ехидно добавил: — Неужели сбежала? От такого героя?

— Ты совершаешь большую ошибку, играя со мной. Лучше признавайся!

Шольц, не выдержав безумного поведения и напора барона, вскочил на ноги и прошипел:

— Тебя, барон, здесь не любят. Как видишь, не пришелся ко двору. — Он злорадно усмехнулся: — Король заплатил очень высокую цену, чтобы доставить себе большое удовольствие вестью о твоей смерти на турнире, и тогда у него не осталось бы преград. Но твоя ведьма помешала своим колдовством.

— Заткнись, паршивая свинья! Я честно выиграл бой!

— Ты не мог победить шестерых рыцарей. Это она наколдовала!

— Не смей даже имени ее произносить! Мой меч не промахнется!

Карл вспомнил недавний разговор с женой. Все ее догадки оправдались, худшее, что могло случиться, свершилось.

— Мой приговор будет скор, — хлопнул он дверью и нос к носу столкнулся с Ральфом.

— Она стала жертвой этого стервятника. Он знает, где Луиза.

— Но не проговорится. Ненависть в нем сильнее рассудка.

— Пусть твои люди неотступно следят за ним.