Баронесса Поневоле

Светлана Александровна Никишина (2024)

Луизу прямо со свадьбы похищает могущественный барон, очарованный ее красотой, и намеревается сделать ее своей. И лишь несчастный случай спасает девушку от неминуемого позора. Но чтобы выжить, она вынуждена назваться баронессой и править замком…

Глава 9

Кастелян барона Шольц скрывался. Устроив в замке пожар, спасаясь от неминуемой расправы, он надеялся добраться до королевского дворца и найти там пристанище. Благо дело, в городе у него были подельники, знакомые ростовщики, крупные картежные должники. Не гнушался он общаться и с преступным сбродом.

Его тщеславие, изворотливый ум, звериное чутье позволяли вести двойную жизнь: респектабельного кастеляна процветающего замка барона Фон Гартмана и циничного мошенника и игрока. Больше всего на свете он любил себя и все, что ему принадлежало, но пресмыкался перед бароном, рассыпался в поклонах, цветистых комплиментах его воинской доблести, дружбе с королем.

В замке барона Шольц был мастер проводить турниры и званые вечера, куда съезжались благородные гости и рыцари в надежде найти невесту с хорошим приданым, а знатные девы — богатых женихов. Для своего же хозяина он устраивал ночные пирушки с обильным возлиянием и шумные оргии со шлюхами.

Но вот барон притащил в замок странную девицу и отказался от прежних привычек. Шольц посмеивался над страстью хозяина, пока сам не столкнулся лицом к лицу с этой женщиной. Она буквально околдовала его, самым возмутительным образом заняла все его помыслы, он не понимал, как ей удалось это сделать. «Ведьма! Одно слово — ведьма!».

Она дважды ускользнула от него, но он умеет расставлять сети и поджидать добычу. Она умрет, но сначала он насладится ее телом.

Шольц затаился на время, укрывшись в заброшенной сторожке у озера.

После позорного поражения от кормилицы и дряхлой служанки он до беспамятства напился и рухнул на постель, смахнув прикроватную свечу.

Загорелся его камзол, брошенный на пол. Пламя перекинулось на свисающее покрывало. Шольц очнулся от обжигающей боли и вскочил, будто от укуса разъяренной осы, впившейся в его бок. Со слезящимися от дыма глазами, едва уворачиваясь от жалящих огненных языков, он, чудом опалив только волосы, выскочил во двор и сбежал с пожарища за мгновение до того, как появились перепуганные слуги.

Отсутствие хозяина позволяло ему оставаться в стороне от дел.

Выглядел он отвратительно: болезненное желание обладать баронессой ожесточило, иссушило, состарило. Плотно сбитая фигура одрябла, и только глаза горели фанатичным блеском.

— Что ты со мной сделала, проклятая? Никто и не догадывается, насколько близок я к безумию, но рано или поздно ты попадешься.

Внезапно Шольц почувствовал какое-то движение у озера, он кинулся к щели в стене. Сказочное видение воспалило мозг — среди желтых водяных лилий молодая сирена, распустив волосы, сидела на камне и тихо раскачивалась под песню ветра и аккомпанемент волны. Он протер глаза, но волшебница не исчезла. Жадный взгляд пробежал по фигуре незнакомки. И когда она подняла лицо к солнцу, он с мрачным ликованием прошипел:

— Баронесса!

Все мучения последних недель исчезли, не оставив и следа. Губы его растянулись в хищной улыбке, когда подумал о своем неизбежном триумфе над самонадеянной распутницей.

Шольц, глядя на девушку, не мог избавиться от воспоминаний о ее обнаженной груди. И дабы избежать искушения легко поддаться велению плоти, изнутри его пожирающего, и не пасть к ногам этой дьяволицы, он с размаху ударил себя по лицу, распаляя свою ненависть.

Луиза почувствовала на себе чужой злобный взгляд. Заслышав хруст сухих веток, вскочила и спряталась, прильнув к замшелому валуну рядом с густым терновником и молодыми осинками.

— Скрываетесь, дорогая? Выходите, я же знаю, что вы здесь, я ждал, что вы выкинете что-нибудь в этом роде. — Он вытащил из-за пояса моток прочной тесьмы и быстро соорудил веревочную петлю.

Лицо девушки исказила гримаса отвращения. Не выходя из укрытия, она гневно воскликнула:

— Что вы делаете на моей земле? Явились без разрешения и будете наказаны.

В ответ прозвучал лишь злорадный смех.

— Убирайся отсюда, пока тебя не схватила стража, — приказала Луиза. Тем временем Шольц осторожно двигался на голос, чтобы схватить наглую девку, возомнившую себя баронессой.

— Выходи, и ты получишь удовольствие, которое могу дать только я, настоящий мужчина, — от нетерпения он облизал губы.

— Надоедливый хлыщ. Твои угрозы не страшнее комариного писка.

— Ты сама утверждала, что комары умеют досаждать.

Луиза маленькими шажками стала осторожно пробираться к тропинке, ведущей к замку, но остановилась, зацепившись за колючки терновника.

— Ты дразнишь меня! Хочешь поиграть! Что ж давай! — неслышно подкравшись к девушке, Шольц схватил ее за руку.

Она попыталась отскочить в сторону, но он не ослабил хватку и потянул девушку к себе:

— Никуда не убежишь!

Луиза задрожала, дыхание ее участилось, и она сделала вид, что теряет сознание. Когда Шольц обнял ее, чтобы удержать, она с силой толкнула его в колючие заросли и бросилась в сторону, чем еще больше его разозлила:

— Мерзавка, тебя это не спасет!

С хищным упорством надвигаясь на нее, Шольц задыхался от ярости, по лицу градом лил пот. Он с корнем вырвал молодую осинку, в которую мертвой хваткой вцепилась девушка, и поволок ее к берегу. Луиза и не подозревала, насколько он силен. Она упала, отползла, вскочила на ноги, от удара в спину снова упала, но продолжала отчаянно отбиваться.

Шольц дотащил сопротивляющуюся баронессу до раскидистой ивы, поставил ее на колени, ловко накинул петлю на шею и потянул, чтобы удавка поглубже врезалась в горло. Секунды шли, Луиза стала задыхаться, перед глазами замелькали разноцветные пятна. Впервые стало по-настоящему страшно.

Сквозь удушье Луиза во все глаза смотрела на своего палача — истязателя: она не может умереть подобным образом. Из последних сил вцепившись в веревку, стала оттягивать петлю. Из ссадин потекла кровь. Потухающий взгляд уткнулся в наполненные ненавистью безумные глаза убийцы.

В следующее мгновение с дерева камнем слетело дикое существо и зубами вонзилось в ухо Шольца. От неожиданности и боли он взревел и закрутился на месте, судорожно пытаясь сбросить вцепившегося в него волчонка. Цепкий мальчишка продолжал колотить превосходившего его силой и ростом мужчину, молотил ногами по ребрам, бил по глазам, дергал за волосы, кусал.

Веревка выскользнула из рук Шольца, Луиза не удержалась и покатилась по небольшому склону. Судорожные хрипы, вырвавшиеся из саднящего горла, вызвали приступ тошноты. Но мешкать было нельзя, подонок мог убить ребенка. Она скинула петлю, бросилась под ноги кастеляна и, обхватив их веревкой, рывком потянула на себя. Шольц не удержался и упал. Мальчонка откатился в сторону, поднялся, оседлал распростершуюся тушу и стал хлестать по лицу. Луиза подхватила большой камень и со всего размаху обрушила его на колено злодея. Раздался хруст, дикий вопль, и все стихло.

— Помоги связать, — крикнула Луиза.

Вдвоем они привязали неподвижное тело к стволу дерева.

— Откуда ты здесь, Сорванец?

— Ходил удить рыбу, а потом влез на дерево, хотел напугать друзей.

— Напугал?

— Нет. Они ушли. Но пришла ты, и я стал любоваться тобой. Ты была похожа на русалку. Пока я решал, кто ты: фея или русалка, появился этот тролль. Он убил бы тебя, Фея.

— Ты вовремя, Сорванец, — ощупывая саднящие следы от веревки, прохрипела Луиза и улыбнулась дрожащими губами.

— Чего мы ждем, Фея?

— Жалею, что у меня нет кинжала, чтобы перерезать глотку этому борову.

— Будь у тебя в руках вилы, насадила бы его как куропатку.

— Не желаю смотреть на эту падаль.

Послышался топот копыт, и через мгновение верхом на коне появился встревоженный Ральф.

— Вот вы где! Что за безрассудство! — Командир перевел взгляд с порванного платья баронессы на связанного кастеляна и моментально оценил ситуацию:

— Он не обидел вас? Мой меч покарает мерзкого ублюдка!

Луиза прижала к себе Сорванца:

— Вот мой спаситель.

— Ааа, должен был догадаться — молодая ведьма призвала демонов, — поглаживая свободной рукой разбитое колено, зарычал очнувшийся Шольц. — И ты тоже ослеплен этой безродной! Под ее окнами толпятся только конюшие, повара да лакеи. Она гнушается высокородными рыцарями и вельможами.

— Заткнись, груда дерьма! Не старайся, твои грязные речи не смогут запятнать доброе имя этой женщины, склонись перед благороднейшей баронессой Фон Гартман.

— Ты прав, жалкий прихвостень, ее лучше объявить святой, чем ведьмой. Иначе барон останется без лакомого кусочка. Монахи с жадной готовностью расправятся с ней.

— Вор и мошенник. Я распорю твое брюхо! — Ральф соскочил с коня и ринулся на обидчика.

— Взять чью-то жизнь — это смертный грех, командир. Исповедь — вот, что ему нужно.

— Достойнее ответа не найти.

Ральф презрительно сплюнул:

— Я успел предпринять меры, чтобы остановить утечку денег из баронской казны. Госпожа избавила тебя от величайшего несчастья — ты так и не узнаешь дорогу на виселицу. Жаль. Пойдемте, баронесса, я отвезу вас в замок.

Ральф передал Луизу в руки Марты, Сорванца вернул матери, а сам направился к кормилице.

— Хвала господу, дозорные доложили, куда направилась баронесса. Я успел вовремя. Ее схватил кастелян, но она отважно билась с ним, гнусной своей цели он не добился.

— Зачем ты его отпустил? Его дыхание оскверняет воздух, — возмутилась Зельма. — Его следовало уничтожить или до смерти запугать и вышвырнуть из замка. Эта гадюка еще натворит бед.

— Его злоба опаснее змеиного укуса, — согласилась с ней Ханна.

— Ему вырвали жало. Будьте уверены, я не допущу, чтобы он причинил баронессе зло. А сейчас ею занимается Марта.

Пока Ральф рассказывал старушкам о происшествии на озере, о маленьком герое–спасителе, Зельма барабанила по столу пальцами и даже не закурила свою трубку.

— Самое время добиться согласия баронессы, — заявила она.

— Следует проявить большую осмотрительность и мягкость при разговоре с госпожой, — возразил Ральф. — Мы должны помнить, что она заглянула в лицо смерти. Ей сейчас нелегко.

— Не позволяй неуместной жалости изменить наше решение, командир Шнейдер, — твердо произнесла Ханна.

Марта без лишних слов хлопотала у постели измученной страхами и глубокими багровыми ссадинами хозяйки. Шея и руки были промыты и смазаны чудо-мазью, которую приготовила кормилица. Служанка быстро надела на Луизу ночную рубашку и уложила в постель:

— Принести что-нибудь, может, бокал вина?

— Будь добра. Оно поможет расслабиться и уснуть без сновидений.

— Слушаюсь, ваша милость.