Баронесса Поневоле

Светлана Александровна Никишина (2024)

Луизу прямо со свадьбы похищает могущественный барон, очарованный ее красотой, и намеревается сделать ее своей. И лишь несчастный случай спасает девушку от неминуемого позора. Но чтобы выжить, она вынуждена назваться баронессой и править замком…

Глава 22

Луиза, тихонько напевая, несла корзинку с яблоками своему любимцу Сорванцу. Марта неотступно следовала за ней, выполняя строгий приказ хозяина не оставлять баронессу одну. «Еще один тюремщик. И мало чем отличается от предыдущего, правда, молод и хорош собой. Не понимает, что баронесса всегда делает то, что хочет», — думала служанка, любуясь легкой походкой своей госпожи.

— Сорванец, я принесла угощение, выходи! — прокричала Луиза и поставила корзинку на крыльцо.

Никто не откликнулся на зов.

— Сорванец! Решил в прятки поиграть?

— Сорванец убежал на уроки к хозяину, госпожа, — на пороге появилась Эльза.

— А Демон тоже гуляет? Я для него сахарную косточку припасла.

— Вон на солнышке греется лежебока. Ленится без хозяина. Балуете вы пса, госпожа.

— Заслужил.

Луиза давно не видела Эльзу и порадовалась, что из глаз женщины исчезли боль и тоска. Бывшая прачка буквально расцвела, превратилась в молодую, привлекательную женщину: рыжие волосы блестели на солнце, нежный румянец придавал свежесть лицу, сочные губы походили на спелые ягоды.

— Как поживаете, Эльза? Вы заметно изменились.

— К лучшему жизнь поменялась, госпожа. Как мне не радоваться, дети здоровы, муж мой стал важным человеком. Молодой хозяин доволен его работой.

— Мартин заслуживает этого: умный, старательный, преданный.

— Дни его наполнены беспрерывными хлопотами, — взгляд женщины заметно потеплел.

Луиза невольно вспомнила то время, когда бессловесной прачке приходилось особенно тяжело, теперь худшее позади.

— Пожалуйста, присядьте, госпожа, я принесу освежающие напитки и яблочный штрудель.

Луиза воспользовалась приглашением и устроилась за небольшим резным столом под раскидистым каштаном и почувствовала приятную расслабленность. Эльза выпорхнула из двери с подносом в руках.

— Удивительно красивая резьба на вашем столике, раньше я его не замечала.

— Это мой Мартин смастерил, — с гордостью пояснила Эльза и, наполнив чаши легким сидром, нежно провела рукой по столу.

Заметив промелькнувшую в глазах баронессы печаль, она смутилась и, протягивая гостье штрудель, принялась оправдываться:

— Как глупо с моей стороны хвастаться, какое-то совсем женское легкомыслие, — засмущалась Эльза.

— Вы его очень любите? — непроизвольно вырвалось у Луизы, и она невольно покраснела. — Простите, мне не следовало задавать столь личный вопрос.

— Очень люблю.

— А каково это — любить?

— Каждый любит по-своему.

— А вы?

— Я дышу им. Сердце заходится от радости, когда он смотрит на меня, руки его ласковые заставляют петь каждую мою жилочку, не хожу, порхаю, когда он рядом, а без него и свет не мил, — сама не ожидая от себя, разоткровенничалась Эльза.

Луиза глядела на сияющую от счастья женщину широко открытыми глазами:

— Не представляю, как можно так тосковать по мужчине, — повела она плечиком, но в следующий момент, нахлынувшие воспоминания о страстных поцелуях перехватили дыхание, и она хрипло выдавила: — Ужасные они создания, не правда ли?

— Особенно когда заняты своими мужскими делами, — согласилась Эльза, — могут исчезнуть на несколько дней. Слово женщины в такое время мало что значит, потому смирение для нас лучше всего.

— Мужчина в доме — спокойствию конец. Так и норовят на своем настоять! — вспыхнула Луиза. — Гордые, своенравные, властные. Весьма неразумно позволять себе любить их, ничего не получая взамен.

Эльза почувствовала обиду в голосе баронессы и тихонько, словно лесной ручеек зажурчал, засмеялась:

— Значит вы не очень высокого мнения о мужчинах? Ваши слова, баронесса, говорят о том, что вы еще не встретили того самого, кто предназначен вам небесами.

— На небесах — ангелы, — задумчиво прошептала Луиза и тут же тряхнула головой, — а мужчины — на земле. Где же тогда любовь?

— Она везде, где есть душа, — пылко заговорила Эльза. — Знаете, человек без любви не ждет чудес. Для него солнце светит по-обычному, луна не манит поделиться секретами, ветер всего лишь свищет, а не нашептывает нежные слова.

— Как красиво вы говорите, Эльза.

— Потому что я люблю.

— Намекаете, что я обездолила себя?

— Я очень сильно желаю вам женского счастья, а оно — в любви. В этом нет ничего нового: любовь приходит, когда ее не ждешь. Ах, сколько восхитительных часов вы станете проводить в мечтах и грезах о единственном и желанном мужчине.

— Рыдать в подушку и проклинать гордеца…

— Искать нечаянных встреч…

— Всеми силами избегать его общества…

— Любоваться гордым профилем…

— Расцарапать самодовольное лицо…

Из уст Эльзы вылетел изумленный возглас:

— Вы влюблены?!

— Позвольте оставить мои тайны при себе, это не для пустой болтовни. — Луиза попыталась смотреть с прежним безразличием, но не смогла.

— Простите мне мою оплошность — всего лишь женское любопытство. Ваши чувства взаимны?

— Как два берега у бурной реки, — то ли вздох, то ли стон вырвался из груди баронессы.

— Это потому, что он не понимает, страшится бурного потока чувств и отчаянно нуждается в мостике к вашему берегу.

Луиза упрямо замотала головой:

— Это вы так считаете!

— Укажите ему тот мостик, — продолжала настаивать Эльза, надеясь пробудить сердце девушки, — чтобы душа его не маялась, одиноко блуждая в потемках.

— Тому, кто раздувает паруса, не интересны берега.

— И паруса нуждаются в тихой гавани.

Эльза вспомнила слова Мартина о том, что кормилица желает вынудить наследника жениться на баронессе, пока король по-своему не распорядился ее судьбой, а тот, завидев ее, начинает нервничать и дерзить. Для нее стало ясно, что любовь их взаимна. Она решила проверить свою догадку.

— Мой Мартин считает, что вот и наш молодой барон скоро тоже выберет себе невесту, господская спальня, наконец, обретет хозяйку.

Каждое слово Эльзы отдавалось болью в груди Луизы. Но почему? Разве она не хотела, чтобы он держался от нее подальше?

— Да? — спросила она неожиданно осевшим голосом. — Кто же станет счастливицей, кого назовут новой баронессой?

— Как же я могу об этом знать? Но скажу честно, очень хочется, чтобы он потерял власть над собой и влюбился без памяти.

Баронесса стала беспокойно оглядываться, старательно делая вид, что высматривает служанку.

— Вижу, вы волнуетесь. Торопитесь?

— Увы, мне пора! Не смею более задерживать вас, — поднялась Луиза, разглаживая юбки.

— Пастухи гонят коров в загоны для дойки, а Сорванца все нет, — засуетилась Эльза, из-под руки вглядываясь в извилистую тропинку. — Сладу нет с постреленком! Пусть отец с ним разбирается.

— Матушка, — послышался звонкий голосок, — я стал настоящим оруженосцем. Мне господин доверил нести свой боевой щит.

— Это большая честь, — довольно улыбнулась Эльза, напрочь выбросив из головы только что произнесенную угрозу. — Надеюсь, ты справился.

— Нелегкая ноша баронов щит, — подала голос Луиза.

— Я силен, как бык, и хитер, как лис, — мальчишка лукаво подмигнул и громким шепотом признался: — Я немного волочил его по земле.

— Вот проказник! — засмеялась Луиза.

— За такую хитрую провинность можно и розги схлопотать.

— Матушка, не научай, не подсказывай! — запротестовал Сорванец. — Господин ни в жисть до такого не додумается.

— Мой оруженосец считает меня неразумным? — нахмурил брови Карл, неожиданно появляясь перед женщинами.

Ойкнув, Сорванец спрятался за щит.

— Напротив, незаслуженно добрым, — фыркнула Луиза, смерив барона укоризненным взглядом.

— Какие чудесные яблоки! Мне будет позволено? — Карл вытащил одно из корзины и подбросил вверх. — Вы сердитесь, баронесса? Ревнуете, что Сорванец предпочел мои уроки вашим?

— Решили отведать яблоко раздора? — ехидно спросила Луиза, всем видом показывая, что не намерена отвечать на глупые вопросы.

— Хочу вкусить плод греха, — понизил голос барон, глаза его обещающе загорелись.

— Грешить легко — трудно каяться.

— Грех сладок, а человек падок. Больше всего мы сожалеем о грехах, которых не совершили.

«Подобные схватки обычно ведутся в уединении, — проглотила смешок Эльза. — О, эти голубки еще не раз померяются силами, только в более подходящем месте».

— Сорванец, ты задержался. Госпожа баронесса уже уходит.

— О, Прекрасная Фея, молю о снисхождении — я был занят мужским делом. Дозвольте сказать, оправдать свою непочтительность.

Эльза украдкой утирала слезу, с умилением глядя на сына: «Настоящий рыцарь! Весь в отца!». Карл, с усилием сохраняя строгий вид, давился смехом: «Растет будущий сердцеед!».

— Слушаю вас, мой храбрый рыцарь! — милостиво разрешила Луиза.

— Я не мог покинуть ристалище, — гордо произнес Сорванец, но не выдержал и признался: — Меня здорово бранили, я в жизни таких слов не слыхал. А вот следы ранения. — Сорванец предъявил покрасневшую и слегка припухшую руку. — Кисть должна быть твердой, а не вилять как хвост кобылы или зад шлюхи, — копируя барона, надменно провозгласил он.

Луиза ахнула и недовольно посмотрела на Карла.

— Мой оруженосец не должен трещать, как сорока, — осуждающе строго произнес тот.

— А за такое я готов разочек схлопотать розги, — виновато склонил голову малыш.

— Очень справедливо, — согласилась Эльза.

— Вы так же считаете, баронесса?

— Ваш оруженосец умеет признавать ошибки.

— И потому согласен отсрочить исполнение наказания.

— Залечивай раны, Сорванец. Побеседуем в другой раз.

— К вашим услугам, госпожа!

— Я провожу вас, баронесса, — отвесив положенный поклон, Карл услужливо подставил локоть. — Возражения не принимаются.

Луиза взяла барона под руку и чинной походкой направилась к дому.

— Утренний визит? Хорошо провели время? — вежливо поинтересовался Карл, стараясь сохранить галантный тон.

— О, да! Супруга кастеляна прекрасная собеседница.

— Крайне любезно с вашей стороны навещать подданных.

— Таковы правила.

— Они вас не обременяют?

— Ни в коей мере!

Карл подхватил свою спутницу за талию, помогая обойти небольшую канавку, когда она покачнулась, неловко оступившись.

— Вы так любезны, барон, — высвобождаясь из его рук, старалась сохранить тон мирной беседы Луиза. — Изысканные манеры. Со стороны могут подумать, что вы ухаживаете за мной.

— Вы меня вознесли к небесам, удостоив своей похвалы. — Карл неожиданно положил ладонь на ее запястье. — Однако вы очень напряжены.

— Чтобы зад не вилял, как у шлюхи, — не выдержала Луиза и вырвала руку из-под нежно поглаживающей ладони. — Как вы смеете так разговаривать с ребенком! Это просто не укладывается в голове! Вы — барон!

— Это всего лишь титул. — Карл с безмятежной легкостью пренебрег ее возмущением и заглянул за спину. — У вас получается… вилять этим самым, но гораздо красивее, чем у…

— Замолчите, несносный грубиян! Вас не утомляет говорить непристойности?

— Но это правда!

— Считаете, мне по вкусу любая, даже казарменная лесть?

— Ответа не будет, — отрывисто произнес Карл. — Вы самая непонятная мне женщина. Ваша красота ослепляет и затмевает разум.

— Неподходящий способ защиты.

— Зато безболезненный. Не будем больше говорить об этом. — Карл развернул ее лицом к себе: — Я хочу, должен поцеловать вас. Немедленно! Правда такова, что я страстно желаю любить вас.

— По правилам обхождения теперь у меня должно остановиться сердце, — вздрогнула Луиза, почувствовав, как тело откликнулось на зов мужчины, но не сочла себя уязвленной и растерянной.

— Считайте, что я похитил его.

— Потому что у вас нет своего? — справившись с волнением, кокетливо полюбопытствовала она.

— Вы дразните меня? Это может быть опасно.

— Какая самоуверенность! Вы угрожаете мне?

— Обещаю! Я очень серьезен, когда говорю это.

Ей показалось, что голос барона странно дрогнул, а голодный взгляд воспламенил в ней ответное желание. Луиза наслаждалась жаром вспыхнувшего внутри огня и возможностью побыть с ним наедине.

— Вы толкаете меня на путь греха?

— Дайте мне пройти этот грешный путь рядом с вами.

— Невозможно поверить такому желанию.

— Я не прошу верить этому. Просто желайте того же, что и я.

— Это непозволительно.

— Все в вашей воле, — промолвил Карл, не скрывая пламени возбужденных глаз.

Луиза задумчиво смотрит в ночь. Седая луна — она много чего повидала — заливает землю таинственным серебристым светом, дурманит и манит.

«У нас нет ничего общего…».

«Все в вашей власти…».

«Желайте того же, что и я…».

Не стершиеся из памяти слова заставили ее решиться. Луиза выскочила за дверь и почти бегом устремилась по коридорам. Она спешила, чтобы не броситься назад. В конце коридора слабо мерцал свет. На мгновение девушка остановилась и прижалась к каменной стене:

«Как много выходов! Где же вход?».

Руки у нее тряслись, когда она повернула ручку двери. «Наверное, это

безумие прийти сюда». Не очень понимая, что ее ждет, девушка шагнула за порог, готовая идти до конца. За спиной медленно закрылась дверь.

— Я хочу, чтобы ты любил меня. — Ее глаза излучали надежду на волшебство, происходящее между мужчиной и женщиной.

Карл, позабыв, что всегда спит голым, вскочил с кровати, в два шага преодолел расстояние до женщины, рухнул на колени, уперся лбом в ее живот и что-то молитвенно зашептал. Она, запустив пальцы в его волосы, перебирая густые пряди, ждала. Карл поднял ее на руки и, страстно целуя, понес к постели. Никогда он не хотел женщину так, как ее. Его неудержимо тянуло погрузиться в загадочную смесь искушенности и невинности ее тела.

— Ты пришла! Не знаю, чем заслужил тебя, — с чувством воскликнул он.

— Ты обещал, — словно в бреду повторяла она, извиваясь под неистовыми ласками: — Я жду, я хочу, я требую…

— Не спеши, милая, — горячо шептал Карл, обнажая ее грудь. — Боюсь, что коснешься меня, и выплеснется вся моя готовность.

Его губы были ненасытны, руки настойчиво исследовали изгибы разомлевшего тела. Очень твердый символ его страсти уперся ей в живот. Карл, чувствуя, как она готова вознестись к вершинам наслаждения, прильнул к ее рту в глубоком поцелуе. Луиза забилась под ним, не в силах терпеть растущее возбуждение. Она хотела его немедленно, полностью и навсегда.

— Почему ты медлишь? Ты так и не сделал меня своей, Филипп. Барон сгинул, он не потребует первой ночи, — всхлипнула Луиза, прижимаясь к восставшей мужской плоти.

Чужое имя прозвучало, как выстрел, и отрезвило Карла:

— Уходи! Сейчас же!

Луиза отшатнулась от него, словно он ее ударил, и в следующее мгновение, будто в бреду, вылетела прочь из комнаты и, корчась от боли, прислонилась виском к косяку двери, едва справляясь с воплем, рвущимся из груди.

«И снова меч. Этот меч теперь уже другой барон воткнул в мое сердце. Как и тогда, беззвучно, по самую рукоятку».

Вихрем из ниоткуда налетевший смерч унес ее в долину вечной мерзлоты, и она уже никогда не будет прежней. Холод сковал душу.

Карл сидел, не сдвинувшись с места, опираясь ладонями в край кровати. «Мы имеем то, что имеем. Она остается верна погибшему мужу. Соперничать с ним бесполезно, но и предаваться любви под его именем он не станет. Это ниже его мужского достоинства. Надо выбросить чужую жену из головы». Тьма проникла в него, сдавливая грудь.

Случайно встречаясь с баронессой, Карл с отпечатком мрачной отчужденности на лице вежливо кланялся, проходил мимо и долго злился. Он хотел ее, мучительно, неодолимо, но не мог смириться с ее преданностью памяти Филиппа, не мог подавить вспышки ревности.

Прошло несколько дней, Луиза еще не отошла от потрясения. Ей хотелось поговорить с ним, но она боялась той холодности, с которой он смотрит на нее. «Это неизбежно — они из разных миров», — призналась она сама себе, испытывая чувство, которое тщетно пыталась запереть внутри.