Баронесса Поневоле

Светлана Александровна Никишина (2024)

Луизу прямо со свадьбы похищает могущественный барон, очарованный ее красотой, и намеревается сделать ее своей. И лишь несчастный случай спасает девушку от неминуемого позора. Но чтобы выжить, она вынуждена назваться баронессой и править замком…

Глава 12

Прошло полгода с тех пор, как Луиза приняла титул и стала хозяйкой замка. Первые месяцы она была объектом пересудов, настороженности и всеобщего любопытства, но вскоре освоилась с новой ролью и погрузилась в повседневные заботы. Трудности стали вызовом, который следовало принять, преодолеть или хитрым способом обойти. «Вассалы беспрекословно подчинялись барону, станут ли выполнять ее приказы?», — с беспокойством думала молодая баронесса, решив в сопровождении Ральфа навестить сначала их, потом ближайших соседей, а заодно и крестьян. Ни у кого не вызвало вопросов ее положение, поводов к мятежу не обнаружилось.

Луиза регулярно вела длительные разговоры с кастеляном Мартином на предмет ведения хозяйства и дома. Предстояло починить крыши, заменить старую черепицу, прочистить трубы, замостить дороги. В садах тоже повсюду работали люди: пололи, подстригали, жали серпом траву. Приходили все, кто мог работать, да и саму Луизу нельзя было назвать хрупким созданием, праздность была не в ее характере: сама присматривала за служанками, сама вела счета. Ей нравилось вникать в дела конюхов, садовников, объезжать поместья, наблюдать за изменениями и одобрять улучшения. Утренние часы она проводила в обществе кормилицы, а послеобеденные — посвящала прогулкам верхом.

Луиза ясно дала понять, что нуждается в компаньонке, и попросила Ханну ею стать, та с удовольствием принялась наставлять свою подопечную.

— Надеюсь, ты составишь компанию старушке, поужинаешь с ней?

— С удовольствием.

— Заодно и побеседуем.

— Узнаю этот взгляд. В чем я опять провинилась?

— Ты снова выезжаешь без сопровождения. Это неприлично.

— Кто осмелится осуждать вдову, разъезжающую без охраны?

— Всегда найдутся радетели морали и правил.

— Да, соглашусь, лишнее внимание нам ни к чему.

— Хочу просить тебя об одолжении, — неуверенно произнесла Ханна. — Ты должна подумать о своем будущем. Не век же тебе куковать без мужа.

— С того дня, как мы объявили барона мертвым, не сумев доказать обратное, я стала вдовой и не ищу покровительства нового мужа, больше не хочу становиться невестой, — не задумываясь, буквально взбрыкнула Луиза. — Меня вполне устраивает мое положение, могу сама принимать решения, тратить деньги, как и на что пожелаю. Если выйду замуж, стану собственностью супруга. Вы этого хотите?

— Пока еще ты умело отвергаешь все брачные предложения, — уклонилась от прямого ответа Ханна. — Одного жениха так вообще выгнала, угрожая горящим факелом. Но так долго продолжаться не может.

— Опять до вас докатились отголоски чьих-то разговоров.

— Это далеко не сплетни. Скоро превратишься в кость, за которую станут грызться знатные вельможи. Королю вряд ли это понравится. Ты не дряхлая колода, чтобы вдовствовать.

— Вряд ли нашему королю до меня дело есть.

— Он вправе выбрать тебе мужа по своему усмотрению. И тогда ты лишишься замка и всех владений. Тебе нужен супруг для того, чтобы защитить в первую очередь себя от излишне настойчивых претендентов.

Глаза Луизы предательски заблестели. Обрушившиеся хлопоты по хозяйству не давали ей передышки и возможности думать о себе как о женщине. Слова Ханны вызвали странную горечь.

— Иногда я плачу по себе, я так одинока, — утерев слезу, вдруг призналась она.

— Решение всех проблем — выйти замуж. Не стоит долго тянуть с этим.

— Наверное, ты права. Но за кого же? Молчишь? — Луиза поднялась. — Позволим событиям идти своим чередом. Хочу попросить об одном одолжении, — намеренно повторила она слова кормилицы, — не напоминай мне больше об этом.

Молчание Ханны красноречиво свидетельствовало о том, что она осталась при своем мнении.

— Схожу на озеро, — небрежно бросила Луиза и торопливо покинула зал.

Карл вынырнул из воды и замер.

В тени плакучей ивы стояла нагая дева с дерзко вздернутыми грудями идеальной формы. Запрокинув голову, отрешенная от всего мира, она подставила лицо лучам солнца и что-то нежно мурлыкала.

«Ундина!». Он попытался отогнать странное и чарующее видение, но оно не исчезло.

«Что за удивительное создание?», — испустил он сдержанный вздох.

Карл не отрывал глаз: она — красавица, он — мужчина из плоти и крови, неудивительно, что после стольких дней воздержания его влечет к ней.

Луиза, сбитая с толку появлением незнакомца, удивленно смотрела на него: как он великолепен и могуч, кожа смуглая и гладкая с отметинами от боевых ранений, которые белели тонкими рубцами. В очертаниях высокого гордого лба — сила и упрямство. «Может быть это Сильф, решивший искупаться в полуденный зной?».

Она испытала странное волнение при виде обнаженного мужчины, но не проронила ни слова и не сдвинулась с места. Тело Луизы охватило томление, которое она едва понимала. Скромность требовала прикрыться, но сейчас она хотела, чтобы он видел ее такой — естественной, чувственной, полностью обнаженной для него. К чему скрываться от бесплотного духа воздуха?

Карл, пожирая ее глазами, медленно двинулся к девушке, сгорая от нетерпения прикоснуться к ней. Противиться желанию было невозможно, он обхватил ее грудь, наклонил голову и коснулся губами затвердевших сосков сначала нежно, пробуя на вкус, потом настойчивее, лаская их языком.

Под его рукой грудь стала набухать, доставляя неслыханный восторг.

Невероятное блаженство от невиданной ласки наполнило ее всю, и это было божественно. Не в силах сдержаться, Луиза испустила тихий протяжный стон. Никогда не представляла она себе такого ощущения, даже в своих фантазиях.

Дрожащие пальцы коснулась его груди, (какой же сильный и красивый!). Каждое прикосновение вызывало острое наслаждение, пульсировало в груди и отзывалось волной сладостно-чувственной боли в чреслах мужчины.

Она оказалась в его объятиях, даже не сообразив, как это произошло, а руки легли на мощные плечи. Забыв обо всем, Карл завладел ее губами, она не сопротивлялась, повторяя все то, что делал он, и он понял, что озерная дева наивна и неопытна. Поцелуй стал властным, требуя подчиниться мужской ласке. Она сдалась, не возражая, не в силах оттолкнуть его. Языки сплелись в чувственном поединке.

Он крепко сжимал ее, не давая упасть, заставляя сильнее прижаться к нему и почувствовать огонь его желания.

Тело девушки отказывалось слушать голос разума: одна ее часть хотела продолжить невероятное знакомство, другая — бежать, спасаться.

Над водой с криком пронеслась чайка.

Луиза отпрянула и обеими руками сильно оттолкнула неистового незнакомца. Не ожидая такой прыти от хрупкой девицы, Карл не удержался на ногах. Чертыхнувшись, он поднялся с прибрежного песка, но девушки и след простыл.

— Что это было? Он потерял разум — целовал ундину. — Карл громко рассмеялся.

«Однако невероятно лакомый кусочек! Она как выдержанное вино, которое следует пить медленно, наслаждаясь восхитительным вкусом. Надо будет отыскать прелестную служаночку».

Карл никогда не отказывал себе переспать с красивой женщиной, вокруг всегда оказывались доступные дамы, жаждущие его внимания. Но польститься на служанку не приходило в голову. Кем еще может быть ундина? Конечно, он и помыслить не мог, что купающаяся в озере девушка может оказаться благородной госпожой или знатной гостьей барона. От нее пахло свежестью, как на лугу после дождя.

Карл искупался, обсох на солнце и остался в сторожке дожидаться вечера, чтобы незаметно проникнуть к кормилице и понять, насколько он желанный гость в замке. За десять лет дядя ни разу не позвал его домой, не потребовал возвращения. Он должен подготовиться — неизвестно, что его ожидает.

Луиза почти летела к дому. Уединившись в своей спальне, она поймала себя на мысли, что продолжает думать о могучем Сильфе, ощущая его крепкие объятия. Она попыталась отогнать греховное видение, но это оказалось нелегко. Пульс долго не успокаивался.

— Что нашло на тебя? Вела себя, как шлюха. — Пристыженная тем, что позволила себя целовать, она закрыла лицо руками. — Это не простительно.

Больше не повторится такое унизительное проявление слабости. Но молодое мужское тело напомнило ей об утерянном счастье. Горькое чувство обрушилось на девушку такой лавиной безысходности, что вылилось слезами. Она уткнулась в подушку. Напомнив себе, что нет смысла рыдать над тем, чего нельзя исправить, стала обдумывать, как ей поступить:

«Сегодня все равно не решить, а до рассвета осталось всего ничего. Завтра она объявит Ханне, что готова искать мужа».

Лицо незнакомца запечатлелось в памяти. Конечно, никакой он не Сильф, надо будет узнать у Ральфа, не принят ли на службу новый рыцарь…

Пробравшись, подобно тени, к стенам замка, Карл принялся ощупывать каменную кладку, пока не наткнулся на небольшую дубовую дверцу. Отсчитав от нее двенадцать шагов влево, он опустился на землю и секундой позже нащупал засов хорошо замаскированного подземного хода, который по ту сторону замковой стены охраняли садовые гномы.

Карл осторожно пробирался по двору с различными постройками и открытым очагом, внимательнее обычного вглядываясь в темноту. Он помнил, где находится его половина, но не хотел быть обнаруженным раньше времени. Было уже поздно, но в знакомом окне кормилицы в тусклом свете промелькнула тень. «Не спит старушка». Стараясь не шуметь, он прокрался к черному ходу и прошмыгнул в незапертую дверь.

Добравшись до покоев кормилицы, он притаился и прислушался.

Ханна насторожилась, ибо она по-прежнему запрещала посторонним появляться на половине наследника барона, дабы сохранить все, как было при Карле, а сейчас ей показалось, что она слышит чьи-то шаги.

— Что за звуки?

— Пора спать, еще не такое послышится во мраке полуночи, — зевнув, предложила Зельма.

— Почудилось, что старый барон сюда крадется.

— Ты все еще до смерти напугана и готова шарахаться от каждого шороха.

— Ты права, — с трудом выдавила Ханна. — Барон — человек, с которым нельзя шутить даже после его смерти.

Зельма, помедлив, кивнула:

— Охотно соглашусь. Его всегда окружали мрачные тени.

— Знаешь, я уже потеряла надежду на возвращение наследника. Прошло четыре месяца и семь дней, как я послала за ним, — с какой-то обреченностью произнесла Ханна.

Этого Карл уже вынести не мог. Он распахнул дверь и, отбросив с лица капюшон накидки, робко улыбнулся:

— Матушка Ханна, я вернулся.

Голос эхом отразился от каменных сводов коридора. Кормилица всплеснула руками и, узнавая дорогие черты, тихо сползла по стене на пол.

— Вы собираетесь держать меня всю ночь на пороге? — опершись о косяк двери, спросил ночной гость.

— Как чудесно, что ты снова здесь! Я каждый день ждала твоего возвращения.

Смущенный и глубоко тронутый, Карл бросился к кормилице, поднял и расцеловал ее и глухо застонал, прижавшись к ее соленой щеке.

Его окатила такая волна любви и нежности, что он задрожал под ее натиском и еле выдавил:

— Прости меня, матушка Ханна.

Она отмахнулась, желая прекратить попытки ее утешить.

— Здравствуй, дорогая Зельма. Рад видеть тебя в здравии. Надеюсь, ты все такая же проказница? — Карл обнял старушку.

— Добро пожаловать домой, ваша милость! — растрогалась старая служанка и схватилась за свою трубку.

— Ах, моя милая курилка!

— Чадим помаленьку.

— Все так же имеешь склонность совать нос не в свои дела? Не изменила привычке?

— Испытываю искушение. А иначе от скуки помрешь, — зарделась от внимания Зельма.

— Долго намерен пробыть здесь? — не сдержалась от главного вопроса Ханна.

— У меня нет других планов, кроме как насладиться родными стенами.

— Выглядишь утомленным.

— Это ненадолго. Доброе вино и хорошая еда — вот то, что мне нужно.

— Где твой слуга?

— Отправил его назад.

Пока Ханна приходила в себя, Зельма скрылась за дверью и вскоре внесла поднос с закусками.

— Хорошо снова оказаться дома, — насытившись, произнес Карл и уселся у ног своей кормилицы.

— Почему так долго ждал? Я послала человека в Голландию, откуда была последняя весточка от тебя, — осторожно проговорила Ханна, перебирая пряди на его голове.

— Я приехал сюда из Петербурга.

— Вот как!

— Матушка Ханна, я хотел бы сам объявить дяде о своем приезде.

Ханна вздрогнула. Зельма присвистнула.

— Значит, ты ничего не знаешь.

— Что я должен знать? Раскрывайте секреты, мои милые старушки!

— Сядь здесь. — Ханна указала на кресло и буквально выпалила: — Барон исчез, сгинул.

— Начни, пожалуйста, с самого начала, — не понимая, о чем речь, попросил Карл.

Женщины спокойно, без трагических эмоций рассказали о событиях полугодичной давности.

— О нем мало кто скорбел, — печально закончила рассказ кормилица. — Он не был примером добродетели.

— Барону было абсолютно все равно, что о нем думают люди. Холодный Вольф был слишком высокомерен, чтобы обращать внимание на окружающих, — не смогла смолчать Зельма.

— А что за баронесса, о которой все говорят? — спросил Карл.

— Фальшивая монета, — чуть слышно фыркнула Зельма, — но настоящее золото.

— Барон желал заполучить девушку. И добился разрешения короля на брак. Завтра вы познакомитесь.

Карл согласно кивнул.

— Но что тревожит тебя, матушка Ханна?

— Я должна тебе рассказать о твоих родителях, — после недолгого колебания заявила Ханна.

— Я их совсем не знаю, в моем сердце нет скорби.

— Твой отец был истинным бароном, а матушка сущим ангелом. Прошло много лет с того злополучного дня, но невысказанные слова камнем лежат на душе.

— Что с ними случилось?

— Никто точно не знает, их нашли в ущелье. Не могли сказать наверняка, почему упала карета: лошади понесли, кучер не справился с каменистой дорогой, грабители напали или… — Ханна хрипло выдавила: — Или злоумышленник сотворил свое черное дело. Все это так и осталось тайной, — кормилица устало прикрыла глаза.

— Какая печальная история.

— В домах, полях и на фермах, в трактирах и лавках тогда только об этом и говорили. Были смутные подозрения, что барон с баронессой убиты, но никто не был уверен. Самое неприятное, что многие задавались вопросом, не приложил ли руку к его смерти твой дядя. Я тоже этого боялась, потому что видела, как он завидовал брату, полагая, что ничуть не хуже наделен качествами могущественного барона и знает, как надежно распорядиться родовым богатством.

Ханна замолчала, страшась своих воспоминаний:

— Никто ничего не мог доказать — все выглядело как несчастный случай. Скоро Вольф Фон Гартман самолично провозгласил себя бароном, а тебя назвал наследником. Никто не возражал.

Веки Карла опустились, по лицу прошла судорога:

— Почему ты ни разу не говорила со мной об этом?

— Ты был мал. Тогда я не видела причин предостерегать, тебе ничего не грозило. Теперь повзрослел, стал сильным, смелым. Должен знать.

Карл не почувствовал горя от известия о трагедии с родителями, но обнаружил, что скорбит о кончине человека, которого никогда не любил, но почитал и восхищался его силой, умом и щедростью, суровым рыцарским нравом.

— Трудно питать ненависть к мертвецу. Его смерть исправила содеянное дядюшкой зло схождением его души в ад. Ему давно следовало пожать то, что он посеял.

— Теперь у тебя титул и огромное богатство.

— И баронесса в придачу, — покачал головой Карл. — Похоже, слухи о ней всколыхнули весь христианский мир, в стране не осталось уголка, где бы о ней не говорили.

— Вам, барон, не стоит обращать внимание на слухи, сплетники так часто ошибаются, — встрепенулась Зельма, задремавшая, было, в углу.

— Завтра тебя представят баронессе. Со всеми титулами и регалиями.

— Вечер обещает быть на редкость занимательным, — хитро прищурилась Зельма. — Ничего более волнующего в округе уже сотню лет не случалось.

— Боюсь, не всем понравится такой оборот событий, — задумчиво произнесла Ханна.

— Я не пропущу его ни за какие сокровища мира.

— Рассвет занимается, пора спать.

Карл не стал спорить и вскоре уснул мертвым сном. Слишком много оказалось впечатлений.

Стук в дверь прервал размышления Луизы о намерении встретиться с Ральфом.

— Ваша милость, госпожа Ханна просила передать, что к ужину ждет важного гостя и просит вас непременно быть.

— Хорошо, передайте, что я… непременно буду.

Слуга с поклоном удалился.

Луизе не хотелось званого ужина с неизвестным гостем. Ее утомляло педантичное следование знати правилам этикета, но отказать в просьбе своей компаньонки, боясь обидеть ее, не могла.

— Времени еще достаточно, чтобы успеть переодеться, — решила она и наказала Марте приготовить наряд. — С Ральфом поговорю позже.

Луиза села за туалетный столик и начала расчесывать длинные блестящие волосы. Мысли унесли ее на озеро — место страсти и безумия. Ей хотелось смеяться от радости и плакать от обиды, что так много прошло мимо нее. Она больше не хотела жить в мире самообмана, который сама для себя и создала.

Луиза облачилась в новое платье.

— Мы не можем посрамить при важном госте фамильную честь, должны представить себя, как полагается баронессе, достойно и величественно, — говорила она Марте, укладывающей ей волосы в элегантную прическу.

— Еще один потеряет голову от вашей несравненной красоты, госпожа.

— Не дерзи, Марта. Держи подобные измышления при себе.

— Вы можете говорить чего угодно, но так и будет.

— Баронесса Луиза Фон Гартман, — раздался громкий голос старшего лакея.

Прямо с порога, скользнув взглядом по высокой мужской фигуре, стоящей к ней спиной у окна, Луиза, сияя улыбкой, вежливо произнесла:

— Прошу извинить, возникла непредвиденная задержка — потребовалось отдать срочные распоряжения по хозяйству.

Карл повернулся на голос и перестал дышать. Просто не мог. На несколько долгих секунд он лишился дара речи: «Ундина!»…

Струящиеся рукава изумрудного, расшитого жемчужными розами в серебряных листьях платья, от локтя открывают белоснежные руки. Длинные каштановые локоны, подхваченные обручем, обрамляют точеные скулы, тронутые легкой улыбкой губы, совершенной формы нос. И глаза…Большие, карие с поволокой, в оперении густых ресниц. Он вспомнил ее вкус — свежий и сладкий.

Выпрямив спину и расправив плечи, Карл пришел в себя настолько, чтобы со сдержанной учтивостью приветствовать баронессу. Он склонился в галантном поклоне:

— Баронесса!

Луиза побледнела, словно увидела привидение. Слова просто застряли в горле. Ноги отяжелели, будто налились свинцом, когда он подошел, чтобы поцеловать ей руку. Она с трудом сглотнула:

— Как вы нашли меня? — с ужасом, едва слышно выдавила она, во все глаза уставившись на рыцаря с озера. — Зачем вы здесь?

Он не успел ответить.

Зычный голос, прервав смятение обоих, торжественно провозгласил:

— Потомственный Барон Карл Фон Гартман.

Гость выглядел великолепно. Темная туника, поверх которой была надета кольчуга, идеально обтягивала широкие плечи, чесучовые штаны прекрасно обрисовывали сильные ноги в высоких сапогах, отполированных до блеска, на поясе — боевой меч.

Представление произвело невероятное впечатление.

Пока обменивались учтивостями, в ушах у Луизы звенело, перед глазами появился обнаженный торс незнакомца с каплями озерной воды, кожу стало покалывать…

Радушие, с которым баронесса обратилась к гостю, было вымученным, но она умело скрыла свое замешательство — важно создать видимость, что ничего не случилось:

— Добро пожаловать в фамильный замок. — И, овладев собой, чопорно добавила: — Он давно ждет истинного хозяина.

Держа в руках по бокалу вина, Карл и Луиза, коротая время, перебрасывались незначительными фразами, преодолевая неловкость, которая царила между ними.

Когда объявили, что ужин подан, баронесса протянула руку наследнику и чинно прошествовала к столу.

Ведя ее под руку, Карл, кожей чувствуя ее испуг и явное смущение, терзался угрызениями совести, но ни о чем не жалел:

— Прежде чем вы оторвете мне голову за допущенную вольность, должен признаться, никто и ничто не могло меня удержать.

Она бросила негодующий взгляд:

— Какие еще объяснения придумали?

— Надеюсь, я снился вам? — Карл услужливо отодвинул стул.

Хорошее настроение гостя передалось всем. Наследник непринужденно рассказывал какие-то небылицы о своих путешествиях, не обходил вниманием сидящих за столом старушек.Ужин к всеобщему удовлетворению проходил вполне прилично.

— Ты привез с собой свежесть ветра странствий, он взбодрит нас, — поддержала кормилица Карла.

— И наслаждаюсь воздухом родного дома. Я скучал на чужбине.

Ханна понимающе похлопала его по руке.

Все время ужина Луиза пыталась убедить себя, что в свалившемся невесть откуда племяннике нет ничего особенного, но его присутствие оказалось для нее настоящей пыткой — было невозможно не думать о нем как о мужчине. «Сложно отрицать, что он красив, обладает немалой долей обаяния и бессовестно пользуется этим. И, конечно же, с успехом волочится за любой красивой знатной дамой».

Каждый раз встречаясь взглядом с племянником, Луиза вздрагивала:

«Ведет себя безупречно, как никак, воспитывался как знатный отпрыск, однако мелькающие в глазах смешливые искры неимоверно раздражают».

Карл, несмотря на долгие годы отсутствия, все до мелочей помнил о жизни в замке, даже свою первую любовь — огненно-рыжую соседку.

— Бестия девчушка была! — припомнила Зельма.

— Хорошенькая, озорная. Сама попросила поцеловать, — глупо похвастал Карл.

— Поэтому выбросили ее из головы с такой же легкостью, с какой смахнули бы пылинку с рукава? — съязвила Луиза.

— Скорее как брызги озерной воды, — без смущения отреагировал на колкость Карл.

Когда до нее дошел смысл слов племянника, Луиза ощутила вспышку негодования, а заметив его насмешливую полуулыбку, укоризненно проронила:

— Такая забывчивость присуща богатым и влиятельным, а еще высокомерным мужчинам.

— С ними что-то происходит, — шепнула Зельма подруге, та в ответ незаметно кивнула: «Вижу».

— Полагаю, это называется взрослением, — миролюбиво вмешалась Ханна. — Первая любовь, как зарница, вспыхнула и погасла.

— Отнюдь! — продолжала упорствовать баронесса. — Может оставить ожог на сердце позабытой.

— Уверена, вы все преувеличиваете, Луиза, — вновь вступилась за воспитанника Ханна. — «Где она нахваталась этих ужасных манер?».

— Я всегда старался вести себя правильно, — с притворной застенчивостью защищался Карл.

— Ответ простой, как корка хлеба, — кивнула Зельма.

— Не насмехайся? — ткнула ее в бок Ханна.

— И не пытаюсь, — фыркнула та в ответ.

— А вы помните свою первую любовь, баронесса? — с невозмутимым видом Карл повернулся к разволновавшейся девушке и взял ее за руку.

— Берегу глубоко в душе, — Луиза удивилась, как ровно и спокойно прозвучал ее голос.

— У меня разбито сердце, — Карл поцеловал пальцы красавицы, вызвав в них дрожь. «Верный признак чувственного отклика», — удовлетворенно отметил он.

— Его невозможно забыть! — вызывающе задрала голову Луиза, пытаясь отогнать неосторожное воспоминание о мужской ласке.

— Но стали женой другого…

Луиза, вспыхнув, обиженно поджала губы: «Жестокий мерзавец». Ханна поспешила переключить внимание Карла:

— Тебя, мой дорогой, дома ждет много открытий. Десять лет — срок немалый.

— Если бы знал, что здесь обитает неземная красота, я бы намного раньше вернулся. — Карл провел пальцем по краю бокала и многозначительно посмотрел на баронессу.

— Красота ранит больнее, чем клинок, — поддела она племянника.

— Я только хочу понять, когда начинать обороняться, а когда наступать.

— Одно слово, дамский угодник, — без стеснения вклинилась Зельма.

— Поэтому буду угождать ее милости, служить до последнего дыхания, — торжественно поклялся он, вызвав снисходительную улыбку старушки.

Румянец окрасил щеки девушки. Почему разговор сделался таким напряженным? Она готова была задушить этого несносного и самоуверенного мужчину, но удивилась, когда он тоже покраснел.

Наконец, Луиза вымученно улыбнулась и, сославшись на усталость и головную боль, и вышла из-за стола. Карл немедленно поднялся и предложил руку. Она проплыла мимо него, но, спускаясь по каменным ступеням, оступилась. Карл поддержал ее, ухватив за талию. Тела оказались рядом, ее грудь прижалась к его груди.

— Я помогу вам, если позволите.

Луиза вскинула голову:

— Не утруждайтесь! Нужно признать, вы прекрасно сыграли свою роль, наследник.

Вздымающаяся грудь, раскрасневшееся лицо, гневно сверкающие глаза не испугали Карла:

— Выходит, я выдержал испытание? Польщен и очарован вашим великодушием.

— Я бы не советовала вам так неумело флиртовать. На этом наши встречи закончатся.

— Хотите извинений? Прекрасно! Извините, я потерял голову.

Карл, пристально глядя на баронессу, издал чуть слышный, только ей предназначенный вздох мужской капитуляции.