Баронесса Поневоле

Светлана Александровна Никишина (2024)

Луизу прямо со свадьбы похищает могущественный барон, очарованный ее красотой, и намеревается сделать ее своей. И лишь несчастный случай спасает девушку от неминуемого позора. Но чтобы выжить, она вынуждена назваться баронессой и править замком…

Глава 14

Приезд Карла нарушил монотонный ритм забот хозяйки замка. Она заметила, как оживились буквально все жители. Бодрые голоса рыцарей и их оруженосцев показывали, что они рады молодому хозяину. Главный конюх с пониманием впитывал его советы по содержанию лошадей и восхищенно слушал планы по обустройству конюшни. Крестьяне усердно работали в полях. Кухарка превзошла себя, старательно выполняя наказ кормилицы вкусно кормить молодого хозяина.

Ханна с Зельмой перерыли сундуки, выбрали куски красного и синего бархата, зеленые шерстяные отрезы, белые льняные полотна, витые шнуры, застежки и кучу разной мелочи. Они собрали женщин, которые с усердием принялись за новую одежду наследника, старательно вышивали фамильные вензеля серебряными и золотыми нитями.

Разбираясь со счетами, Луиза намеренно оставила дверь приоткрытой, чтобы слышать, о чем болтают и смеются служанки, восхваляя мужские достоинства молодого барона.

Все более раздражаясь суетой вокруг наследника, Луиза продолжала всячески уклоняться от встреч с ним, старалась отделаться от воспоминаний и запретных мыслей о его великолепной наготе. Она впала в уныние.

Тем временем жизнь возвращалась в прежнюю колею. Баронесса занималась управлением замка, но больше времени стала уделять Сорванцу и его друзьям, наставляла их, учила, угощала сладостями. И с нетерпением ждала возвращения Мартина и Ральфа: «Почему они так задерживаются?».

Карл ежедневно совершал конные прогулки, упражнялся на плацу с другими рыцарями, иногда вечерами предавался воспоминаниям детства в обществе кормилицы и служанки. Ему нравилась Зельма, приводившая в восторг своими едкими замечаниями. Но скоро он стал тяготиться явным игнорированием баронессой собственной персоны.

— Что это за Мартин, о котором постоянно говорит баронесса и слишком рьяно его защищает.

— Таких редко встретишь. Мужчина без малейшего изъяна, к тому же изрядно удачлив, — расплылась в улыбке Зельма. — Госпожа много времени с ним проводит. Любит, как он играет на лютне. Своей у него нет, берет взаймы у заезжих музыкантов.

— Вот как! Очередной воздыхатель?

— О, нет, у этого ранг гораздо выше.

— Баронесса отмечает его благосклонностью?

— С редкостным постоянством, — расшалилась Зельма, заметив, как нахмурились брови мужчины. — А уж как к себе потребует, тот со всех ног бежит.

— Расторопный, значит, Мартин.

— Бог не обидел: и собой не дурен, и умом наделен, обходителен, речами вежлив, крайне старателен да настойчив.

— Ему бы священником быть при таких талантах.

Чтобы не переиграть себя, задоря наследника, Зельма все же уточнила: — Все хозяйство на нем, удивительно редкий слуга наш кастелян.

— Почему ее называют колдуньей?

— Потому что необыкновенно хороша, и каждый осел, получив отпор, старается оговорить женщину. Жалкие твари, — Зельма смачно сплюнула. — Такие сплетни обычно распространяют ничтожные людишки. А тут еще трубадуры, побывавшие в замке, стали восхвалять красоту и добродетель баронессы Фон Гартман.

— Говори всю правду!

— Кроме меня и кормилицы никто наверняка не знает о ее даре ясновидения. Он недавно проснулся, когда почувствовала беду с бароном и предсказала твое скорое возвращение.

— Почему она не хочет меня видеть?

— Я не ясновидящая, — с простодушным нахальством фыркнула смелая старушка и похвалила себя, что сумела придержать язык.

Уже который день Луиза отказывалась от встреч с кем-либо. В беспокойных снах ее стал мучить колокольный звон, то переливаясь радостным перезвоном, то ударяя мрачным набатом. Она знала, что набат — предвестник осады замка или иной беды, но была не в силах понять, что означает перезвон медных колокольчиков. Может, они призывают бежать от тревог и жить в блаженном покое? Она ждет не дождется своих верных рыцарей. Они защитят ее. Образумят. Надоумят.

Карл мрачно уставился на догорающий огонек свечи: он должен видеть ее, иначе не заснет. Не в силах больше медлить, он вышел во двор, нашел лестницу и влез на крышу. Черепица угрожала посыпаться под его весом, но он не отступит. Карл лег на живот и осторожно пополз, ему удалось пробраться к заветному окну.

У Луизы волосы встали дыбом, когда со стороны окна на нее обрушились шорохи и приглушенные мужские проклятья. Ужас прошел, как только увидела в оконном проеме улыбающееся лицо наследника. Чтобы не закричать и не переполошить весь дом, она закрыла рот рукой. Она была так ошеломлена, что могла только моргать.

— Меня позвали голоса миннезингеров, напевшие о вашем одиночестве, — как ни в чем не бывало, заговорил Карл, спрыгивая на пол.

— Не могу припомнить, чтобы приглашала вас, — произнесла Луиза, справившись с потрясением.

— Я должен вас поцеловать.

Почему-то мысль о поцелуе не отпугнула ее. Его рот неумолимо опустился к ее губам, заставив их раскрыться и отдаться безумному наслаждению. Прекратив сладкую пытку, он начал осыпать ее жадными лобзаниями, не переставая повторять:

— Ты прелестна, я не могу устоять, коснись меня. В тебе столько огненной страсти, вкус которой я должен испробовать, — и он прильнул к ее груди.

— Прошу, не надо… — девушка лихорадочно металась под его ласками, не осознавая, что ее собственные руки судорожно изучают его тело. Он вновь завладел ее губами. Она, отчаянно желая избежать поцелуя, порывисто прижалась к нему, еще более отчаянно желая его принять.

Никогда в жизни поцелуи не возбуждали Карла с такой быстротой — он готов был любить ее самозабвенно. «Она так близко, что аромат ее склоняет к греху. Надо ее отпустить». Но он не мог, не в его силах, только не сейчас. Эта ошибка дорого будет ему стоить…

Карл внезапно отстранился и пробормотал:

— Вы прячетесь от меня. Вам страшно оставаться со мной наедине?

— Боюсь, упаду в обморок.

— Похоже, ваши обмороки случаются весьма своевременно, — прошептал он. — Берегите силы.

Луиза взглянула на своего страстного мучителя. Он выглядел одновременно очарованным и неистовым любовником, горячее желание вызвало отклик в ее теле, и у нее не хватило духу или желания сказать, чтобы он убирался.

Сгорая в пламени жадных объятий, она внезапно услышала страдальческий зов. Голос Филиппа звал ее по имени. Луиза изо всех сил дернула за волосы прильнувшего к ней мужчину:

— Вы можете силой удержать женщину, но это вам ничего не даст, — сквозь учащенное дыхание выдавила она.

Карл резко отпрянул, она развернула его и от греха подальше, без слов выпроводила, захлопнула дверь и с тихим стоном сползла по стене, не в силах забыть минуты безумного упоения:

— Самый возмутительный и невыносимый тип.

Сидя на полу, Луиза впервые задалась вопросом: действительно ли она любила Филиппа. Замужество — то, чего ожидают в семье от каждой девушки, ей и в голову не приходило отказаться от замужества. Она с детства привыкла считать его женихом, и он любил ее. Филипп был нежен, красив и не беден. Лучшая партия. И хотя его черты потускнели в памяти, сейчас он спас ее от падения.

«Почему же не возвращаются Мартин и Ральф?».

На другой день Карл решил найти баронессу и поговорить. Ему не нравилось, что она постоянно его избегает. Да, она далеко не первая из своенравных женщин, которые ему встречались, но все они блекли в ореоле ее красоты и ума, ее притягательной женственности. «Наверное, у нас получатся красивые дети», — Карл остановился как вкопанный:

— Чепуха! — Его не интересовала эта женщина в качестве жены, но он желает ее и найдет способ разрушить твердыню ее сопротивления. Хотя он не считал себя ловеласом, обольщающим красавиц, но даже чопорные англичанки не устояли перед его обаянием. Воспоминания о любовных победах подняли настроение, но не затронули сердце мужчины.

Внимательно осматриваясь, он уже прошел половину внутреннего двора замка, но так и не увидел предмет своих поисков. На дороге появились свиньи, громкий их визг заставил остановиться.

— Доброго здоровья, молодой господин, — сняв шляпу, поклонился свинопас.

— Куда ты их гонишь? — спросил Карл.

— На бойню. Хозяйка приказала снабдить кухню свежим мясом.

— Откормленные.

— Если в хозяйстве много пятачков, голодать никто не будет.

— И то верно.

— Вы счастливец, господин, — не удержавшись и широко улыбаясь, произнес свинопас. — Свинья на пути сулит счастье и удачу.

— Свинство принесет удачу? — хмыкнул Карл с явным недоумением на лице.

— Примета такая.

— Я и забыл, что германцы страшно суеверны. А трубочиста поблизости нет? Удача мне не помешает.

— Это уж как повезет.

Неожиданно Карл покачнулся от толчка в спину. Меч оказался у него в руке еще до того, как он осознал, что перед ним Сорванец.

— Простите, господин, не рассчитал, — совершенно не чувствуя вины, улыбнулся малыш беззубым ртом, на бегу врезавшись в хозяина. — Прекрасная Фея много раз говорила, что мужчина не должен торопиться, спешка нужна только при ловле блох.

— Куда спешишь, Сорванец?

— Хочу испробовать меч!

— А куда зубы потерял?

— У меня линька, целых два выпали.

Карл захохотал:

— Линька — это когда собака меняет шерсть. Учиться тебе не помешает.

— Вот и дайте мне урок! Только не проклятой писанины, а настоящий урок, мужской. — Сорванец поднял вверх искусно выточенный деревянный меч.

— Что ж, отойдем в сторону. Начнем, пожалуй, учиться правильно носить боевое оружие.

— Поверни меч вперед, — наставлял Карл, — чтобы легче ухватиться за рукоятку. А теперь покажи, как будешь выхватывать его. Представь, что у тебя ножны и держи их левой рукой. Быстрее! Теперь повтори все подряд. Еще! Еще! — командовал он, наблюдая за стараниями Сорванца.

— И главное помни, меч — для защиты слабых, а не для нападения. Понял? А теперь беги домой и упражняйся самостоятельно.

Карл направился дальше. У конюшни ворошили сено.

— Хозяйка велела перетрясти его, чтобы белена не попала лошадям.

«Когда же она успевает за всем следить? — подумал Карл, покусывая травинку. — Хорошая жена кому-то достанется», — и с досадой откинул ставший вдруг горьким стебель.

Карл застал баронессу в саду за срезкой цветов. С трогательным усердием она составляла букет. Поставила в серебряное ведерко белые розы, потом отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. Она сама показалась настолько свежей, что Карлу стала невыносима мысль, что она уже побывала замужем.

Он понял, что не способен держать руки подальше от нее, поэтому подошел, обнял ее и прижался своей щекой к ее лицу, слегка покалывая отросшей щетиной.

— Ничего более восхитительного в жизни не чувствовал. Кажется, я околдован, — хриплым голосом соблазняя женщину, тихо заговорил Карл. — Вы — чудесная загадка, которую мне хочется разгадать.

Луиза не шелохнулась.

— Я бы многое дал, чтобы повторить некоторые мгновения. А что бы сделали вы?

— Позабыла бы обо всем.

— Так значит, я не забываем. Возможно, вы предпочли бы еще один поцелуй.

— Есть ли на свете человек, более несносный, чем вы? — выдохнула Луиза, страшась своего желания поцеловать его.

— Вы обязаны были возражать против подобных вольностей, — продолжал он интимный шепот, — но не сделали этого. Кого же вините?

«Он прав», — затравленно подумала она и спрятала лицо в ладони.

— Отойди от нее, — взревел мужской голос.

Перед глазами мелькнули руки, затянутые по локоть в рыцарские краги, и в следующий момент Карл отлетел в сторону, лишь искры посыпались из глаз.

Быстро вскочив, он выхватил меч и ринулся на наглеца, посмевшего ударить барона. Он жаждал крови, нанося тяжелые удары, но получал решительный отпор. Казалось, противник умело парирует каждый его выпад, отвечая вполне ощутимым отпором.

Луиза тщетно умоляла остановить поединок.

Мужчины сблизились, скрестив мечи, отклонились, потом снова ударили, потом разошлись. Мечи поднимались вверх, резко опускались, издавая грозный лязг. Удары сыпались один за другим. Карл начал уставать, его противник, словно играючи, теснил его. Когда ее защитник сделал опасный выпад, Луиза, что есть силы, закричала:

— Ральф, немедленно остановись! Это барон!

Ральф отбросил меч, встав на одно колено, проговорил:

— Простите, господин Вольф! Я защищал баронессу. — Он поднял голову и ошеломленно уставился на незнакомца: — Вы ошиблись, баронесса!

— Ошибки нет, дружище, жаль, что ты не признал меня. — Карл тоже опустил меч. — А ты вырос, Малыш!

— Карл? Ущипните меня! Это не сон, не мираж? — потрясенный Ральф схватил в охапку друга. — Дьявольщина! Я мог убить тебя!

— Не так просто, черт бы тебя побрал!

— Матушка Ханна, должно быть, на седьмом небе от счастья! Она всегда верила, что ты вернешься.

Друзья, подняв с земли мечи, обнялись и направились к дому, совершенно забыв о баронессе.

— Не думал, что буду так счастлив дома. Десять лет прошло. Идем, нам есть, что вспомнить.

— Успеем наговориться! Сперва следует уладить более важное дело.

Есть новости, которые необходимо обсудить. Пойдем, нас ждет кормилица.

Пригласим и Мартина, заодно познакомитесь.

— Вы задержались дольше обычного, баронесса места себе не находит.

Выглядите усталыми и осунувшимися, — участливо обратилась Ханна к вошедшим мужчинам.

— Решали вопрос с налогами, — коротко ответил Ральф.

— Опять? Поборы для королевских развлечений, — брезгливо поморщилась Зельма.

— Эти бесконечные налоги ввергают страну в страшную нищету, — высказал свое мнение Мартин.

— Короля окружают выскочки из низов, они провоцируют его на самые низменные поступки.

— Вот он и мечется между благородной знатью, церковниками, мятежниками и бесконечными набегами.

— Но вы ведь не о налогах пришли поговорить? — остановила мужчин Ханна.

— Нет, матушка Ханна, не о налогах, — согласился Ральф.

— Тогда выкладывайте!

— Королевский двор ныне в Кельне. Будучи во дворце, мы кое–что прознали про Шольца, бывшего кастеляна старого барона, — пояснил он Карлу.

— Что Шольц? Мерзавец еще жив?

— Он теперь в фаворе у короля.

— Лизоблюд презренный! — с неизменной трубкой в руках появилась Зельма.

— Пока затаился, но это ненадолго. Слышали от верных людей, что грозится рано или поздно расквитаться с баронессой.

— Ах, сукин сын! Напрасно его отпустили. Надо было подвесить за поганый язык, — возмутилась Зельма. — Эта меченая тварь опаснее скорпиона.

— Чем ему не угодила Луиза? — вмешался в разговор Карл.

Все четверо переглянулись.

— Шрамом пометила шельму.

— Присядь, Карл. Разговор будет непростой, долгий.

Ханна поведала историю о том, как девушка из — под венца попала в замок, как яростно сопротивлялась барону. Честно призналась, что никто не отважился помочь ей сбежать. Рассказала, как самоотверженно Луиза вела себя на пожаре, как спасла ребенка, подняла на ноги Мартина, поведала о преследованиях и угрозах Шольца и о том, как вынудили ее назваться баронессой.

— Почему только сейчас ты об этом заговорила? — спросил потрясенный рассказом Карл.

— Хотели заставить ее снова выйти замуж. Только это спасло бы замок от захвата, лишения земель и разорения семьи, — не раздумывая, призналась Ханна. — А сейчас муж нужен, чтобы защитить и саму Луизу.

— После всех преступлений Фон Гартманов против нее несправедливо давить на баронессу. Она имеет право сама выбрать себе мужа.

— В этом-то вся проблема: девочка вбила себе в голову, что ее вполне устраивает положение вдовы. Не хочет понять, что только имя мужа оградит ее от злопыхателей, подобных Шольцу.

— У воздыхателей, коих немало, нет шансов, — уверенно произнес Ральф.

— Все эти бесхребетные дворянчики никуда не годятся, — дымя трубкой, подтвердила и Зельма.

— Я готов жениться на баронессе и стать ее защитником, — не поднимая головы, предложил Ральф.

— Прости, Малыш, это ты можешь сделать только на поле брани, для короля слово рыцаря мало что значит, — возразила Зельма. — Нужен титулованный жених.

— Да и без разрешения короля это невозможно. Только королю стало известно от предателя Шольца, что его любимец Холодный Вольф исчез, а вдова не соизволила ему доложить об этом.

— Гнев короля совсем другое дело: опасно не считаться с сюзереном и водить его за нос, — заметил Карл.

— Повезло, что известие о судьбе барона пришлось на горячую пору: король занят подготовкой осады замка мятежного графа Готфрида, и у него не было времени обмозговать преподнесенную новость. Все знают, Фридрих никогда не забывает нанесенных обид и бывает жестоким в своей мести.

— Боюсь, у него и без того достаточно повода заняться баронессой, — высказал озабоченность молчавший Мартин. — То, что замок Фон Гартман избежал грабительских поборов, было связано только с симпатией и привязанностью короля к старому барону. Теперь его нет.

— Она не виновата. Защити ее, Карл! — внезапно воззвал к другу Ральф.

— Тут есть, над чем поломать голову.

— Я приказал установить сигнальные маяки. Думаю, не помешает расставить гонцов по пути следования от королевской резиденции до замка.

— Ты ожидаешь королевских гвардейцев?

— Когда они придут, мы будем готовы!