Неточные совпадения
Чем выше все они стали подниматься по лестнице, тем Паша сильнее начал чувствовать запах французского табаку, который обыкновенно нюхал его дядя. В высокой и пространной
комнате, перед письменным столом, на покойных вольтеровских креслах сидел Еспер Иваныч. Он
был в колпаке, с поднятыми на лоб очками, в легоньком холстинковом халате и в мягких сафьянных сапогах. Лицо его дышало умом и добродушием и напоминало собою несколько лицо Вальтер-Скотта.
На третьей стене предполагалась красного дерева дверь в библиотеку, для которой маэстро-архитектор изготовил
было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что в соседней
комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены
были неприбитые картины и эстампы, и лежали на полу и на столах книги.
Все эти слова солдата и вид
комнат неприятно подействовали на Павла; не без горести он вспомнил их светленький, чистенький и совершенно уже не страшный деревенский домик. Ванька между тем расхрабрился: видя, что солдат, должно
быть, очень барина его испугался, — принялся понукать им и наставления ему давать.
— Это вот квартира вам, — продолжал полковник, показывая на
комнату: — а это вот человек при вас останется (полковник показал на Ваньку); малый он у меня смирный; Паша его любит; служить он вам
будет усердно.
Отчего Павел чувствовал удовольствие, видя, как Плавин чисто и отчетливо выводил карандашом линии, — как у него выходило на бумаге совершенно то же самое, что
было и на оригинале, — он не мог дать себе отчета, но все-таки наслаждение ощущал великое; и вряд ли не то ли же самое чувство разделял и солдат Симонов, который с час уже пришел в
комнаты и не уходил, а, подпершись рукою в бок, стоял и смотрел, как барчик рисует.
— Извините, я уж в валенках; спать
было лег, — сказал Симонов, входя в
комнаты.
— Актеры
будут входить по той же лестнице, что и мы вошли; уборная
будет в нашей
комнате.
Сначала молодые люди смеялись своему положению, но, когда они проходили гостиную, Павлу показалось, что едва мерцающие фигуры на портретах шевелятся в рамках. В зале ему почудился какой-то шорох и как будто бы промелькнули какие-то белые тени. Павел очень
был рад, когда все они трое спустились по каменной лестнице и вошли в их уютную, освещенную
комнату. Плавин сейчас же опять принялся толковать с Симоновым.
У Еспера Иваныча в городе
был свой дом, для которого тот же талантливый маэстро изготовил ему план и фасад; лет уже пятнадцать дом
был срублен, покрыт крышей, рамы в нем
были вставлены, но — увы! — дальше этого не шло; внутри в нем
были отделаны только три — четыре
комнаты для приезда Еспера Иваныча, а в остальных пол даже не
был настлан.
— Ну, гости дорогие, пожалуйте-ко в сад! Наш младенчик, может
быть, заснет, — сказала она. — В
комнату бы вам к Марье Николаевне, но там ничего не прибрано.
Мари, Вихров и m-me Фатеева в самом деле начали видаться почти каждый день, и между ними мало-помалу стало образовываться самое тесное и дружественное знакомство. Павел обыкновенно приходил к Имплевым часу в восьмом; около этого же времени всегда приезжала и m-me Фатеева. Сначала все сидели в
комнате Еспера Иваныча и
пили чай, а потом он вскоре после того кивал им приветливо головой и говорил...
Павел пробовал
было хоть на минуту остаться с ней наедине, но решительно это
было невозможно, потому что она то укладывала свои ноты, книги, то разговаривала с прислугой; кроме того, тут же в
комнате сидела, не сходя с места, m-me Фатеева с прежним могильным выражением в лице; и, в заключение всего, пришла Анна Гавриловна и сказала моему герою: «Пожалуйте, батюшка, к барину; он один там у нас сидит и дожидается вас».
В
комнате Мари действительно Павел увидал m-me Фатееву, но она так похудела, на щеках ее
были заметны такие явные следы слез, что он даже приостановился на несколько мгновений на пороге.
— А что же вы не сказали того, что муж прежде всегда заставлял меня, чтоб я
была любезна с вами? — проговорила она, не оборачивая лица своего в
комнату: вообще в тоне ее голоса и во всех манерах
было видно что-то раздраженное.
В переднем углу
комнаты стоял киот с почерневшими от времени образами, а в другом углу помещался шкафчик с пустым, тусклым карафином, с рюмкой, у которой подножка
была отбита и заменена широкой пробкой, с двумя-тремя стаканами и несколькими чашками.
Мысль, что она не вышла еще замуж и что все эти слухи
были одни только пустяки, вдруг промелькнула в голове Павла, так что он в
комнату дяди вошел с сильным замиранием в сердце — вот-вот он ее увидит, — но, увы, увидел одного только Еспера Иваныча, сидящего хоть и с опустившейся рукой, но чрезвычайно гладко выбритого, щеголевато одетого в шелковый халат и кругом обложенного книгами.
Павел стал осматривать
комнату Еспера Иваныча, которую, видимо, убирало чье-то утонченное внимание. По стенам шли мягкие без дерева диваны, пол
был покрыт пушистым теплым ковром; чтобы летнее солнце не жгло, на окна
были опущены огромные маркизы; кроме того, небольшая непритворенная дверь вела на террасу и затем в сад, в котором виднелось множество цветов и растений.
Он чувствовал, что простая вежливость заставляла его спросить дядю о Мари, но у него как-то язык на это не поворачивался. Мысль, что она не вышла замуж, все еще не оставляла его, и он отыскивал глазами в
комнате какие-нибудь следы ее присутствия, хоть какую-нибудь спицу от вязанья, костяной ножик, которым она разрезывала книги и который обыкновенно забывала в
комнате дяди, — но ничего этого не
было видно.
— Я к вам постояльца привел, — продолжал Неведомов, входя с Павлом в номер хозяйки, который оказался очень пространной
комнатой. Часть этой
комнаты занимал длинный обеденный стол, с которого не снята еще
была белая скатерть, усыпанная хлебными крошками, а другую часть отгораживали ширмы из красного дерева, за которыми Каролина Карловна, должно
быть, и лежала в постели.
— Д-да, — протянул тот. — Убранство
комнат, — продолжал он с обычной своей мягкой улыбкой, — тоже, как и одежда, может
быть двоякое: или очень богатое и изящное — ну, на это у меня денег нет; а потом другое, составленное только с некоторым смыслом, или, как вы очень ловко выразились, символическое.
Огромная
комната, паркетные полы, светлые ясеневые парты, толпа студентов, из коих большая часть
были очень красивые молодые люди, и все в новых с иголочки вицмундирах, наконец, профессор, который пришел, прочел и ушел, как будто ему ни до кого и дела не
было, — все это очень понравилось Павлу.
Неведомов встал, вышел в коридор и послал человека к Салову. Через несколько времени, в
комнату вошел — небольшого роста, но чрезвычайно, должно
быть, юрковатый студент в очках и с несколько птичьей и как бы проникающей вас физиономией, — это
был Салов. Неведомов сейчас же познакомил с ним Вихрова.
Вообще, в убранстве
комнаты Салова
было больше офицерского, нежели студенческого.
Во все это время Анна Ивановна, остававшаяся одна, по временам взглядывала то на Павла, то на Неведомова. Не принимая, конечно, никакого участия в этом разговоре, она собиралась
было уйти к себе в
комнату; но вдруг, услышав шум и голоса у дверей, радостно воскликнула...
— Батюшка, вы подарили мне эти деньги, и я их мог профрантить, прокутить, а я хочу их издержать таким образом, и вы, я полагаю, в этом случае не имеете уж права останавливать меня! Вот вам деньги-с! — прибавил он и, проворно сходя в свою
комнату, принес оттуда двести пятьдесят рублей и подал
было их отцу. — Прошу вас, сейчас же на них распорядиться, как я вас просил!
Войдя в
комнаты, Павел увидел, кроме хозяйки, еще одну даму, или, лучше сказать, девицу, стоявшую к нему спиной: она
была довольно стройна, причесана по-модному и, видимо, одета не в деревенского покроя платье.
—
Есть!..
Есть!.. — отвечал тот, ходя по
комнате и закидывая голову назад.
Вакация Павла приближалась к концу. У бедного полковника в это время так разболелись ноги, что он и из
комнаты выходить не мог. Старик, привыкший целый день
быть на воздухе, по необходимости ограничивался тем, что сидел у своего любимого окошечка и посматривал на поля. Павел, по большей части, старался
быть с отцом и развеселял его своими разговорами и ласковостью. Однажды полковник, прищурив свои старческие глаза и посмотрев вдаль, произнес...
У Еспера Иваныча он застал, как и следует у новорожденного, в приемных
комнатах некоторый парад. Встретивший его Иван Иваныч
был в белом галстуке и во фраке; в зале
был накрыт завтрак; но видно
было, что никто ни к одному блюду и не прикасался. Тут же Павел увидел и Анну Гавриловну; но она до того постарела, что ее узнать почти
было невозможно!
И она привела Павла в спальную Еспера Иваныча, окна которой
были закрыты спущенными зелеными шторами, так что в
комнате царствовал полумрак. На одном кресле Павел увидел сидящую Мари в парадном платье, приехавшую, как видно, поздравить новорожденного. Она похудела очень и заметно
была страшно утомлена. Еспер Иваныч лежал, вытянувшись, вверх лицом на постели; глаза его как-то бессмысленно блуждали по сторонам; самое лицо
было налившееся, широкое и еще более покосившееся.
— Переезжайте лучше сюда в нумера. Здесь
есть свободные
комнаты.
Новое помещение их состояло из общей
комнаты, из которой направо
был ход в
комнату к Павлу, а налево — в спальню к Клеопатре Петровне.
На окне последней
комнаты сейчас же
была повешена довольно плотная занавеска.
— Кто это такой у тебя
был? — спросила с любопытством вышедшая из своей
комнаты Фатеева.
Клеопатра Петровна, между тем, хотела
было велеть для предстоящего вечера привести
комнату в более благоприличный вид.
Павел пожал плечами и ушел в свою
комнату; Клеопатра Петровна, оставшись одна, сидела довольно долго, не двигаясь с места. Лицо ее приняло обычное могильное выражение: темное и страшное предчувствие говорило ей, что на Павла ей нельзя
было возлагать много надежд, и что он, как пойманный орел, все сильней и сильней начинает рваться у ней из рук, чтобы вспорхнуть и улететь от нее.
Петин и Замин тоже
были у Вихрова и находились в следующей
комнате.
В пьесе своей он представлял купеческого сынка, которого один шулер учит светским манерам, а потом приходит к нему сваха, несколько напоминающая гоголевскую сваху. Все это
было недурно скомбинировано. Вихров, продолжавший ходить по
комнате, первый воскликнул...
Иван, видя, что дело повернулось в гораздо более умеренную сторону, чем он ожидал, сейчас опять придал себе бахваловато-насмешливую улыбку, проговорил: «Мне как прикажете-с!» — и ушел. Он даже ожидал, что вечером опять за ним придут и позовут его в
комнаты и что барин ничего ему не скажет, а, напротив, сам еще как будто бы стыдиться его
будет.
У Вихрова сердце замерло от восторга; через несколько минут он
будет в теплой
комнате, согреваемый ласковыми разговорами любящей женщины; потом он
будет читать ей свое произведение.
Если
комнаты описывать, то, по ее мнению, лучше всего
было — богатые, убранные штофом и золотом; если же природу, то какую-нибудь непременно восточную, — чтобы и фонтаны шумели, и пальмы росли, и виноград спускался кистями; если охоту представлять, так интереснее всего — за тиграми или слонами, — но в произведении Вихрова ничего этого не
было, а потому оно не столько не понравилось ей, сколько не заинтересовало ее.
— Вы переезжайте ко мне совсем; я вас
буду содержать, одену и помещу в хорошенькой
комнате.
Синеватое пламя осветило всю
комнату, в которой предварительно погашены
были все свечи.
Вихров ничего ей не сказал, а только посмотрел на нее. Затем они пожали друг у друга руку и, даже не поцеловавшись на прощанье, разошлись по своим
комнатам. На другой день Клеопатра Петровна
была с таким выражением в лице, что краше в гроб кладут, и все еще, по-видимому, надеялась, что Павел скажет ей что-нибудь в отраду; но он ничего не сказал и, не оставшись даже обедать, уехал домой.
Забрав в охапку все подаренные ей Юлией сокровища, Катишь сейчас же побежала их примеривать на себя домой; для этого она заперлась в своей
комнате и перед трюмо своим (на какие деньги и каким образом трюмо это
было куплено, сказать трудно, но только трюмо
было у нее...
— Нет, мало! Такой же худой, как и
был. Какой учености, братец, он громадной! Раз как-то разговорились мы с ним о Ватикане. Он вдруг и говорит, что там в такой-то
комнате такой-то образ висит; я сейчас после того, проехавши в город, в училище уездное, там отличное
есть описание Рима, достал, смотрю… действительно такая картина висит!
По отъезде приятеля Вихров несколько времени ходил по
комнате, потом сел и стал писать письмо Мари, в котором извещал ее, что с известной особой он даже не видится, так как между ними все уже покончено; а потом, описав ей, чем он
был занят последнее время, умолял ее справиться, какая участь постигла его произведения в редакции.
Трапеза происходила в длинной
комнате, с священною живописью на стенках; посредине ее
был накрыт грубой скатертью стол; перед каждым монахом стоял прибор, хлеб и ставец с квасом.
После ужина их отвели в гостиницу и каждому хотели
было дать по отдельной
комнате; но богомольцы наши разместились так, что Захаревский с дочерью заняли маленькое отделение, а Живин и Вихров легли в одной
комнате.
Пройдя двое или трое сеней, они вошли в длинную
комнату, освещенную несколькими горящими лампадами перед целым иконостасом икон, стоящих по всей передней стене. Людей никого не
было.