Неточные совпадения
Небольшая
комната, в которую прошел молодой человек, с желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах,
была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем.
«И тогда, стало
быть, так же
будет солнце светить!..» — как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он все в
комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение.
Но в
комнате не
было ничего особенного.
Хозяин заведения
был в другой
комнате, но часто входил в главную, спускаясь в нее откуда-то по ступенькам, причем прежде всего выказывались его щегольские смазные сапоги с большими красными отворотами.
А тут Катерина Ивановна, руки ломая, по
комнате ходит, да красные пятна у ней на щеках выступают, — что в болезни этой и всегда бывает: «Живешь, дескать, ты, дармоедка, у нас,
ешь и
пьешь, и теплом пользуешься», а что тут
пьешь и
ешь, когда и ребятишки-то по три дня корки не видят!
Огарок освещал беднейшую
комнату шагов в десять длиной; всю ее
было видно из сеней.
Выходило, что Мармеладов помещался в особой
комнате, а не в углу, но
комната его
была проходная.
Но, верно, ей тотчас же представилось, что он идет в другие
комнаты, так как ихняя
была проходная.
Мебель соответствовала помещению:
было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол в углу, на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они
были запылены, видно
было, что до них давно уже не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть не всю стену и половину ширины всей
комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
Это
была очень небольшая
комната, с огромным киотом образов.
Вдруг послышалось, что в
комнате, где
была старуха, ходят. Он остановился и притих, как мертвый. Но все
было тихо, стало
быть померещилось. Вдруг явственно послышался легкий крик или как будто кто-то тихо и отрывисто простонал и замолчал. Затем опять мертвая тишина, с минуту или с две. Он сидел на корточках у сундука и ждал, едва переводя дух, но вдруг вскочил, схватил топор и выбежал из спальни.
Никого, ни единой души, не встретил он потом до самой своей
комнаты; хозяйкина дверь
была заперта.
Вон, вон, так и
есть!» Действительно, обрезки бахромы, которую он срезал с панталон, так и валялись на полу, среди
комнаты, чтобы первый увидел!
Здесь тоже духота
была чрезвычайная и, кроме того, до тошноты било в нос свежею, еще не выстоявшеюся краской на тухлой олифе вновь покрашенных
комнат.
Всё крошечные и низенькие
были комнаты.
Он поклал все в разные карманы, в пальто и в оставшийся правый карман панталон, стараясь, чтоб
было неприметнее. Кошелек тоже взял заодно с вещами. Затем вышел из
комнаты, на этот раз даже оставив ее совсем настежь.
Он стоял среди
комнаты и в мучительном недоумении осматривался кругом; подошел к двери, отворил, прислушался; но это
было не то.
— Газеты
есть? — спросил он, входя в весьма просторное и даже опрятное трактирное заведение о нескольких
комнатах, впрочем довольно пустых. Два-три посетителя
пили чай, да в одной дальней
комнате сидела группа, человека в четыре, и
пили шампанское. Раскольникову показалось, что между ними Заметов. Впрочем, издали нельзя
было хорошо рассмотреть.
Раскольников встал и пошел в другую
комнату, где прежде стояли укладка, постель и комод;
комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои
были все те же; в углу на обоях резко обозначено
было место, где стоял киот с образами. Он поглядел и воротился на свое окошко. Старший работник искоса приглядывался.
Дверь на лестницу
была отворена, чтобы хоть сколько-нибудь защититься от волн табачного дыма, врывавшихся из других
комнат и поминутно заставлявших долго и мучительно кашлять бедную чахоточную.
Меж тем
комната наполнилась так, что яблоку упасть
было негде. Полицейские ушли, кроме одного, который оставался на время и старался выгнать публику, набравшуюся с лестницы, опять обратно на лестницу. Зато из внутренних
комнат высыпали чуть не все жильцы г-жи Липпевехзель и сначала
было теснились только в дверях, но потом гурьбой хлынули в самую
комнату. Катерина Ивановна пришла в исступление.
Из толпы, неслышно и робко, протеснилась девушка, и странно
было ее внезапное появление в этой
комнате, среди нищеты, лохмотьев, смерти и отчаяния.
Комната Разумихина
была довольно большая, собрание же
было человек в пятнадцать.
Они стали взбираться на лестницу, и у Разумихина мелькнула мысль, что Зосимов-то, может
быть, прав. «Эх! Расстроил я его моей болтовней!» — пробормотал он про себя. Вдруг, подходя к двери, они услышали в
комнате голоса.
Разумихин, разумеется,
был смешон с своею внезапною, спьяну загоревшеюся страстью к Авдотье Романовне; но, посмотрев на Авдотью Романовну, особенно теперь, когда она ходила, скрестив руки, по
комнате, грустная и задумчивая, может
быть, многие извинили бы его, не говоря уже об эксцентрическом его состоянии.
— Я иногда слишком уж от сердца говорю, так что Дуня меня поправляет… Но, боже мой, в какой он каморке живет! Проснулся ли он, однако? И эта женщина, хозяйка его, считает это за
комнату? Послушайте, вы говорите, он не любит сердца выказывать, так что я, может
быть, ему и надоем моими… слабостями?.. Не научите ли вы меня, Дмитрий Прокофьич? Как мне с ним? Я, знаете, совсем как потерянная хожу.
Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную ложь, что не только никогда теперь не придется ему успеть наговориться, но уже ни об чем больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли
было так сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и, не глядя ни на кого, пошел вон из
комнаты.
Увидав неожиданно полную
комнату людей, она не то что сконфузилась, но совсем потерялась, оробела, как маленький ребенок, и даже сделала
было движение уйти назад.
Пульхерия Александровна хотела
было и Сонечке поклониться, но как-то не удалось, и, заторопившись, вышла из
комнаты.
Раскольников до того смеялся, что, казалось, уж и сдержать себя не мог, так со смехом и вступили в квартиру Порфирия Петровича. Того и надо
было Раскольникову: из
комнат можно
было услышать, что они вошли смеясь и все еще хохочут в прихожей.
— Ведь вот прорвался, барабанит! За руки держать надо, — смеялся Порфирий. — Вообразите, — обернулся он к Раскольникову, — вот так же вчера вечером, в одной
комнате, в шесть голосов, да еще пуншем
напоил предварительно, — можете себе представить? Нет, брат, ты врешь: «среда» многое в преступлении значит; это я тебе подтвержу.
— Да уж три раза приходила. Впервой я ее увидал в самый день похорон, час спустя после кладбища. Это
было накануне моего отъезда сюда. Второй раз третьего дня, в дороге, на рассвете, на станции Малой Вишере; а в третий раз, два часа тому назад, на квартире, где я стою, в
комнате; я
был один.
— Ничего, я приду, я
буду ходить! — пробормотал он вполголоса, точно не вполне сознавая, о чем хочет сказать, и вышел из
комнаты.
Через минуту вошла со свечой и Соня, поставила свечку и стала сама перед ним, совсем растерявшаяся, вся в невыразимом волнении и, видимо, испуганная его неожиданным посещением. Вдруг краска бросилась в ее бледное лицо, и даже слезы выступили на глазах… Ей
было и тошно, и стыдно, и сладко… Раскольников быстро отвернулся и сел на стул к столу. Мельком успел он охватить взглядом
комнату.
Это
была большая
комната, но чрезвычайно низкая, единственная, отдававшаяся от Капернаумовых, запертая дверь к которым находилась в стене слева.
Стена с тремя окнами, выходившая на канаву, перерезывала
комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь, так что его, при слабом освещении, даже и разглядеть нельзя
было хорошенько; другой же угол
был уже слишком безобразно тупой.
Во всей этой большой
комнате почти совсем не
было мебели.
Вот все, что
было в
комнате.
А сама-то весь-то день сегодня моет, чистит, чинит, корыто сама, с своею слабенькою-то силой, в
комнату втащила, запыхалась, так и упала на постель; а то мы в ряды еще с ней утром ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус
есть, вы не знаете…
За дверью справа, за тою самою дверью, которая отделяла квартиру Сони от квартиры Гертруды Карловны Ресслих,
была комната промежуточная, давно уже пустая, принадлежавшая к квартире г-жи Ресслих и отдававшаяся от нее внаем, о чем и выставлены
были ярлычки на воротах и наклеены бумажечки на стеклах окон, выходивших на канаву.
В следующей
комнате, похожей на канцелярию, сидело и писало несколько писцов, и очевидно
было, что никто из них даже понятия не имел: кто и что такое Раскольников?
Кабинет его
была комната ни большая, ни маленькая; стояли в ней: большой письменный стол перед диваном, обитым клеенкой, бюро, шкаф в углу и несколько стульев — всё казенной мебели, из желтого отполированного дерева.
В углу, в задней стене, или, лучше сказать, в перегородке,
была запертая дверь: там, далее, за перегородкой, должны
были, стало
быть, находиться еще какие-то
комнаты.
Он
был еще очень молод, одет как простолюдин, роста среднего, худощавый, с волосами, обстриженными в кружок, с тонкими, как бы сухими чертами лица. Неожиданно оттолкнутый им человек первый бросился
было за ним в
комнату и успел схватить его за плечо: это
был конвойный; но Николай дернул руку и вырвался от него еще раз.
Человек остановился на пороге, посмотрел молча на Раскольникова и ступил шаг в
комнату. Он
был точь-в-точь как и вчера, такая же фигура, так же одет, но в лице и во взгляде его произошло сильное изменение: он смотрел теперь как-то пригорюнившись и, постояв немного, глубоко вздохнул. Недоставало только, чтоб он приложил при этом ладонь к щеке, а голову скривил на сторону, чтоб уж совершенно походить на бабу.
Стал я ему докладывать все, как
было, и стал он по
комнате сигать и себя в грудь кулаком бил: «Что вы, говорит, со мной, разбойники, делаете?
Все эти факты и сведения подали Петру Петровичу некоторую мысль, и он прошел в свою
комнату, то
есть в
комнату Андрея Семеновича Лебезятникова, в некоторой задумчивости.
— Дебатирован
был в последнее время вопрос: имеет ли право член коммуны входить к другому члену в
комнату, к мужчине или женщине, во всякое время… ну, и решено, что имеет…
Его только из милости пригласили, и то потому, что он с Петром Петровичем в одной
комнате стоит и знакомый его, так неловко
было не пригласить».
«Для кого же после этого делались все приготовления?» Даже детей, чтобы выгадать место, посадили не за стол, и без того занявший всю
комнату, а накрыли им в заднем углу на сундуке, причем обоих маленьких усадили на скамейку, а Полечка, как большая, должна
была за ними присматривать, кормить их и утирать им, «как благородным детям», носики.