Неточные совпадения
— Прощай, мой ангел! — обратилась она потом к Паше. — Дай я
тебя перекрещу, как перекрестила бы
тебя родная мать; не меньше ее желаю
тебе счастья.
Вот, Сергей, завещаю
тебе отныне и навсегда, что ежели когда-нибудь этот мальчик, который со временем будет большой, обратится к
тебе (по службе ли, с денежной ли нуждой), не смей ни минуты ему отказывать и сделай все, что будет в твоей возможности, — это приказывает
тебе твоя мать.
— Возьми
ты Павла Михайлыча ружье, запри его к себе в клеть и принеси мне ключ.
Вот как
ты будешь сидеть на медведя! — прибавил он сыну.
— Для чего, на кой черт? Неужели
ты думаешь, что если бы она смела написать, так не написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что
вот к кому она пишет; а то видно с ее письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
—
Вот теперь
тебя везут в гимназию;
тебе надобно учиться хорошо; мальчик
ты умный; в ученье счастье всей твоей жизни будет.
—
Ты сам меня как-то спрашивал, — продолжал Имплев, — отчего это, когда
вот помещики и чиновники съедутся, сейчас же в карты сядут играть?.. Прямо от неучения! Им не об чем между собой говорить; и чем необразованней общество, тем склонней оно ко всем этим играм в кости, в карты; все восточные народы, которые еще необразованнее нас, очень любят все это, и у них, например, за величайшее блаженство считается их кейф, то есть, когда человек ничего уж и не думает даже.
— Настоящее блаженство состоит, — отвечал Имплев, — в отправлении наших высших душевных способностей: ума, воображения, чувства. Мне
вот, хоть и не много, а все побольше разных здешних господ, бог дал знания, и меня каждая вещь, что
ты видишь здесь в кабинете, занимает.
— А и бог с ним!.. — отозвался Еспер Иваныч, отходя от астролябии и садясь на прежнее место. — А
ты вот что! — прибавил он Анне Гавриловне, показывая на Павла. — Принеси-ка подарок, который мы приготовили ему.
— Ну, этого пока
тебе еще нельзя растолковать, — отвечал Еспер Иваныч с улыбкой, — а
ты вот зажги свечи и закрой опять крышку.
— Поди
ты вот! — произнес почти с удивлением полковник.
— Нет, у меня-то благодарить бога надо, а тут
вот у соседей моих, мужичков Александры Григорьевны Абреевой, по полям-то проезжаешь, боже
ты мой! Кровью сердце обливается; точно после саранчи какой, — волотина волотину кличет! […волотина волотину кличет — волотина — соломинка ржи или другого злачного растения.]
— Барыня ваша квартиру,
вот, мне в низу вашем отдала;
вот и письмо ее к
тебе, — сказал полковник, подавая ему письмо.
— А
ты вот что скажи мне, — продолжал полковник, очень довольный бойкими ответами солдата, — есть ли у
тебя жена?
— Ванька! — крикнул он, — поди
ты к Рожественскому попу; дом у него на Михайловской улице; живет у него гимназистик Плавин; отдай
ты ему
вот это письмо от матери и скажи ему, чтобы он сейчас же с
тобою пришел ко мне.
— Да
вот поди
ты, врет иной раз, бога не помня; сапоги-то вместо починки истыкал да исподрезал; тот и потянул его к себе; а там испужался, повалился в ноги частному: «Высеките, говорит, меня!» Тот и велел его высечь. Я пришел — дуют его, кричит благим матом. Я едва упросил десятских, чтобы бросили.
— Ну,
вот давай, я
тебя стану учить; будем играть в четыре руки! — сказала она и, вместе с тем, близко-близко села около Павла.
— А мне
вот нужней, чтоб
ты с мужиком жил!.. — воскликнул, вспылив, полковник. — Потому что я покойнее буду: на первых порах
ты пойдешь куда-нибудь, Макар Григорьев или сам с
тобой пойдет, или пошлет кого-нибудь!
Макар Григорьев, для первого знакомства, взглянул на него с каким-то презрением и, как собаке какой, указав место на осоке, проговорил: «На
вот спи тут: где же
тебе больше!»
— Нет, не бывал!.. В Новоселках, когда он жил у себя в деревне, захаживал к нему; сколько раз ему отседова книг, по его приказанью, высылал!.. Барин важный!.. Только
вот, поди
ты: весь век с ключницей своей, словно с женой какой, прожил.
—
Вот какой
ты стал большой, — сказал ему Павел.
— А
ты вот что, — продолжал он уж повелительным голосом, — поди в Московский трактир к Печкину, — слышь!..
— А
вот за то, что
ты побоялась мужика, мы покажем
тебе привидение!.. Прекрасный незнакомец, выйди! — обратился Еспер Иваныч к драпировке.
— Да нашу Марью Николаевну и вас —
вот что!.. — договорилась наконец Анна Гавриловна до истинной причины, так ее вооружившей против Фатеевой. — Муж ее как-то стал попрекать: «
Ты бы, говорит, хоть с приятельницы своей, Марьи Николаевны, брала пример — как себя держать», а она ему вдруг говорит: «Что ж, говорит, Мари выходит за одного замуж, а сама с гимназистом Вихровым перемигивается!»
— Какое дело делать! — повторил Макар Григорьев. — А
вот я
тебя сейчас рылом ткну: что, барина платье надо было убрать, али нет?
Вот этот цветок, употреби его для обоняния — он принесет пользу; вкуси его — и он — о, чудо перемены! — смертью
тебя обледенит, как будто в нем две разнородные силы: одна горит живительным огнем, другая веет холодом могилы; такие два противника и в нас: то — благодать и гибельные страсти, и если овладеют страсти нашею душой, завянет навсегда пленительный цветок».
—
Вот он идет, отличный малый! — воскликнул Замин, увидев вошедшего Ивана. —
Ты недавно ведь, чай, из деревни?
— Добрый
ты у меня будешь, добрый. Это хорошо! — произнес старик. — А
вот богу так мало молишься, мало — как это можно: ни вставши поутру, ни ложась спать, лба не перекрестишь!
— А
вот что такое военная служба!.. — воскликнул Александр Иванович, продолжая ходить и подходя по временам к водке и выпивая по четверть рюмки. — Я-с был девятнадцати лет от роду, титулярный советник, чиновник министерства иностранных дел, но когда в двенадцатом году моей матери объявили, что я поступил солдатом в полк, она встала и перекрестилась: «Благодарю
тебя, боже, — сказала она, — я узнаю в нем сына моего!»
— Ну,
вот видишь! — подхватил как бы даже с удовольствием полковник. — Мне, братец, главное, то понравилось, что
ты ему во многом не уступал: нет, мол, ваше превосходительство, не врите!
С учителями мы больше перемигивались и записочки им передавали; или
вот насчет этих статуй
ты мне напомнил: я училась в пансионе, и у нас длинный этакий был дортуар…
—
Вот на что я могу согласиться, — начал он, — я буду брать у
тебя деньги под расписку, что тотчас же после смерти отца отпущу
тебя и жену на волю.
— Ну, и черт с
тобой! — произнес Павел, когда Плавин ушел. — Но каков, однако, пролаза, — прибавил он, — на два дня приехал в Москву, успел уже съездить к генерал-губернатору и получить от него приглашение на бал. У него и маменька такая была, шлендой и звали; по всем важным господам таскалась,
вот и он наследовал от нее это милое свойство.
— Э, что тут говорить, — начал снова Неведомов, выпрямляясь и растирая себе грудь. —
Вот, по-моему, самое лучшее утешение в каждом горе, — прибавил он, показывая глазами на памятники, — какие бы
тебя страдания ни постигли, вспомни, что они кончатся и что
ты будешь тут!
— Кучер кучеру там какому-то рассказывал, — перебил, передразнивая Кирьяна, Макар Григорьев. — А
ты вот бумаги-то лучше, что привез, подай барину.
— Ну
вот, мои друзья,
ты староста дворовый, — сказал он Кирьяну, — а
ты, Макар Григорьев, я уж не знаю какой староста,
ты мне второй отец становишься…
О, как я всегда любила ездить с
тобой от Имплевых в одном экипаже и смотреть
тебе прямо в твои черные очи; но
вот, наконец, и
ты меня покидал!..
— А
вот этот господин, — продолжал Салов, показывая на проходящего молодого человека в перчатках и во фраке, но не совсем складного станом, — он вон и выбрит, и подчищен, а такой же скотина, как и батька; это
вот он из Замоскворечья сюда в собрание приехал и танцует, пожалуй, а как перевалился за Москву-реку, опять все свое пошло в погребок, — давай ему мадеры, чтобы зубы ломило, — и если тут в погребе сидит поп или дьякон: — «Ну,
ты, говорит, батюшка, прочти Апостола, как Мочалов, одним голосам!»
— «Ну, говорит,
тебе нельзя, а ему можно!» — «Да, говорю, ваше сиятельство, это один обман, и вы
вот что, говорю, один дом отдайте тому подрядчику, а другой мне; ему платите деньги, а я пока стану даром работать; и пусть через два года, что его работа покажет, и что моя, и тогда мне и заплатите, сколько совесть ваша велит вам!» Понравилось это барину, подумал он немного…
Дедушка ваш… форсун он этакий был барин, рассердился наконец на это, призывает его к себе: «На
вот, говорит,
тебе, братец, и сыновьям твоим вольную; просьба моя одна к
тебе, — не приходи
ты больше ко мне назад!» Старик и сыновья ликуют; переехали сейчас в город и заместо того, чтобы за дело какое приняться, — да, пожалуй, и не умеют никакого дела, — и начали они пить, а сыновья-то, сверх того, начали батьку бить: давай им денег! — думали, что деньги у него есть.
— Так уж, повадка у него такая; а
вот поди
ты, пока деньги есть, ни за что работать не станет.
— Ну, так
вот, Иван,
ты возьмешь лошадь и поедешь с этим письмом к Клеопатре Петровне, — говорил Вихров, отдавая Ивану письмо.
— Я читал его моим приятелям, которых
ты вот знаешь, — отнесся Вихров прямо уже к Клеопатре Петровне, — и которые все единогласно объявили, что у меня огромный талант, и потребовали, чтобы я писал; ради чего главным образом я и приехал в деревню.
— Что я натерпелась, друг мой, по приезде из Москвы, я
тебе и сказать не могу, — начала Клеопатра Петровна. —
Вот если бы не Катишь, — прибавила она, указывая на Прыхину, — я, кажется, я с ума бы сошла.
— Что, брат, скучно; почитываю помаленьку — только и развлечение в том;
вот, если позволишь, я буду к
тебе часто ездить — человек я холостой.
—
Ты вот прочти «Старый дом» Огарева [«Старый дом» — стихотворение Н.П.Огарева (1813—1877), друга А.И.Герцена, впервые напечатанное в 1840 году в «Отечественных записках».
— Да, ничего, понравилась, — отвечал Живин. — Тут
вот про нее болтали, что она, прежде чем с
тобой, с каким-то барином еще жила.
—
Вот он сватается к
тебе! — произнес Павел, показывая на поднимающегося с колен Ивана.
— Приятели даже! — отвечал не без гордости Живин. — Ну и разговорились о том, о сем, где, знаешь, я бываю; я говорю, что
вот все с
тобою вожусь. Он, знаешь, этак по-своему воскликнул: «Как же, говорит, ему злодею не стыдно у меня не побывать!»
— А какой случай! — сказал он. — Вчера я, возвращаясь от
тебя, встретил Захаревского с дочерью и, между прочим, рассказал им, что
вот мы с
тобой идем богу молиться; они стали, братец, проситься, чтобы и их взять, и особенно Юлия Ардальоновна. «Что ж, я говорю, мы очень рады». Ну, они и просили, чтобы зайти к ним; хочешь — зайдем, не хочешь — нет.
—
Вот кабы мы с
тобой не дали еще зароку, — сказал Живин, потирая с удовольствием руки, —
ты бы зашел ко мне, выпили бы мы с
тобой водочки, велели бы все это изжарить в кастрюле и начали бы кушать.
— Да
вот поди
ты!.. Спросите еще ее, не совращал ли ее кто-нибудь, не было ли у нее совратителя?