Ценность

Це́нность — важность, значимость, польза, полезность чего-либо. Внешне ценность выступает как свойство предмета или явления. Однако значимость и полезность присущи им не от природы, не просто в силу внутренней структуры объекта самого по себе, а являются субъективными оценками конкретных свойств, которые вовлечены в сферу общественного бытия человека, человек в них заинтересован или испытывает потребность. Система ценностей играет роль повседневных ориентиров в предметной и социальной действительности человека, обозначений его различных практических отношений к окружающим предметам и явлениям. Например, стакан, будучи инструментом для питья, проявляет это своё полезное свойство как потребительная стоимость, материальное благо. Являясь продуктом труда и предметом товарного обмена, стакан выступает как экономическая ценность, стоимость. Если стакан представляет собой предмет искусства, он наделяется ещё и эстетической ценностью, красотой.

Употребляется в нескольких смыслах:

• Ценность — как характеристика предмета или явления, обозначающая признание его значимости. Разделяют «Материальные ценности» и «Духовные ценности». Известно понятие «Вечные ценности».
• Ценность — в философии — указание на личностную, социально-культурную значимость определённых объектов и явлений.

Ценность — в экономике — используется как синоним понятия «потребительная стоимость», то есть значимость, полезность предмета для потребителя.

• Философское понятие «Система ценностей» подразумевает под ценностями то, что индивидуум ценит в окружающем его социуме. Тесно связано с понятием мотивация.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В размышлениях о ценностях необходимо принимать во внимание тот факт, что само это понятие многозначно. Прежде всего следует учитывать, что ценность – это специфическое социальное отношение, посредством которого потребности и интересы конкретного индивида или социальной группы переносятся на мир различных материальных и духовных феноменов, не всегда рассматриваемых с точки зрения утилитарного назначения этих явлений. В данном понятии выражается значимость (высокая, низкая, никакая) явлений окружающей действительности с точки зрения их соответствия/несоответствия интересам и потребностям личности, социальной общности, общества в целом. Ценность не является жестко зафиксированной: она может изменяться в движении от эпохи к эпохе, от страны к стране и от человека к человеку. Поэтому то, что для одного индивида имеет большую ценность, для другого – малую, для третьего – никакую. При всей своей подвижности и изменчивости ценности способны выступать в качестве целей жизни и основных способов, средств их достижения, являясь тем самым регуляторами, детерминирующими мотивацию личности, ее поведение и деятельность[75].

Е. М. Бабосов, Человекомерность социальных систем, 2015

Как философская категория ценность означает, во-первых, положительную или отрицательную значимость какого-либо объекта, в отличие от его экзистенциальных и качественных характеристик (предметные ценности), во-вторых, нормативную, предписательно-оценочную сторону явлений общественного сознания (субъективные ценности, или ценность сознания). К предметным ценностям относят, например, потребительную стоимость продуктов труда, культурное наследие прошлого, полезный эффект или теоретическое значение научной истины и т. д. К ценностям сознания относят общественные установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений (о добре и зле, справедливости, прекрасном и безобразном, о смысле истории и назначении человека, идеалы, нормы, принципы действия). Предметные ценности и ценности сознания – два полюса отношения человека к миру. Первые выступают как его объекты, взятые лишь в их субъективно-психологическом, аффективно-волютивном выражении, в виде устремлений, почитания, предпочтений, одобрения или осуждения, а вторые – как выражения того же отношения со стороны субъекта, в которых интересы и потребности переведены на язык идеального, мыслимого и представляемого. Предметные ценности являются объектами оценки и предписания, а субъективные – способом и критерием этих оценок (Дробницкий, 1967, 1977).

Н. Е. Харламенкова, Самоутверждение подростка, 2007

Данная теория эстетического исходила из общего понимания ценности как объективного отношения явления к потребностям общественного развития, которое лишь отражается в актах субъективных оценок. Прекрасное же интерпретировалось как объективное общественное благо. Тем самым указанные авторы продолжали еще одну традицию европейской эстетики, идущую от Сократа через Бекона и Чернышевского Можно согласиться с этой концепцией в том отношении, что ценность содержания прекрасного явления представляет собой интегральную ценность блага, то есть его способность удовлетворить некий комплекс потребностей, направленных на данный род явлений. Но, прежде всего, здесь не учитывается особая объективно-субъективная ценность красоты формы. Да и в осмыслении ценности содержания игнорируется то, что в комплекс потребности в благе могут входить не только непосредственно-общественные потребности, но и духовные потребности личности, которые не сводимы к «потребностям социального прогресса».

Игорь Малышев, Золотой век советской эстетики, 2007

Чувства не просто реагируют на ценности: они реагируют на них в соответствии с некоторой шкалой предпочтений. Так, мы можем различить витальные, социальные, культурные, личные и религиозные ценности, расположив их в восходящем порядке. Витальные ценности – например, здоровье и сила, ловкость и подтянутость – обычно ставятся выше труда, самоограничения, усилия, необходимых для того, чтобы их приобрести и поддерживать или восстановить. Социальные ценности, такие, как общественный порядок, обеспечивающий всему сообществу возможность витальных ценностей, следует предпочесть витальным ценностям индивидов, принадлежащих к этому сообществу. Культурные ценности не существуют без опоры на ценности витальные и социальные, но, тем не менее, ставятся выше. Не хлебом единым жив человек. Помимо и сверх того, чтобы просто жить и действовать, люди должны обрести смысл и ценность в своей жизни и своем действовании. Дело культуры – обнаруживать, выражать, взвешивать, оценивать, корректировать, развивать, улучшать этот смысл и эту ценность. Личные ценности – это личность в ее самотрансцендировании, личность как любящая и любимая, как порождающая ценности в себе и в своем окружении, как вдохновение и побуждение к подражанию, обращенное к другим. Наконец, религиозные ценности составляют самую сердцевину смысла и ценности человеческой жизни и человеческого мира. Но к этой теме мы вернемся в главе четвертой.

Бернард Лонерган, SJ, Метод в теологии, 1971

Как правило, под ценностями имеются в виду определенные качества предметов и явлений, с точки зрения индивидуального или коллективного опыта обладающие выраженным положительным или отрицательным значением. Согласно Британской энциклопедии, ценность – «в обычном употреблении термин, обозначающий достойное»[132]. Под ценностью может пониматься «всякий предмет любого интереса, желания, стремления и т. п…»[133]. Несколько иной подход к ценностям связан с тем, что «это устойчивые убеждения в том, что определенный тип поведения (действий) более значим (предпочтителен) в существующем типе культуры или культурном континууме»[134]; «обобщенные представления людей о целях и нормах своего поведения, воплощающие исторический опыт и концентрированно выражающие смысл культуры отдельного этноса и всего человечества»[135].

Юрий Ветютнев, Право – язык и масштаб свободы, 2015

На относительную природу ценности указывает Т. В. Наумен-ко: «Понятие ценности есть определенная характеристика самого субъекта, ибо ценности существуют всегда для субъектов как носителей тех или иных деятельностей, и, значит, они относительны, то есть являются не таковыми вообще, а всегда в отношении какого-либо субъекта»[11]. Относительность ценностей четко проявляется на индивидуальном уровне, а на уровне этнических культур выделяется группа ценностей, имеющих универсальный характер. Конечно, они имеют различное значение и занимают разные места в ценностной иерархии, но всегда выступают в качестве ценностей, интегрирующих культуру в устойчивую систему (например, ценности здоровья или взаимопомощи).

И. Н. Блохин, Журналистика в этнокультурном взаимодействии, 2013

В конце ХХ в. ученые, изучающие психологию мудрости, пришли к заключению, что ее нельзя связывать только с когнициями, – в частности, с высокими интеллектуальными достижениями. Большое предсказательное значение играют личностные факторы: открытость опыту, интерес к другим, особенно более молодым людям («генеративность», по Э. Эриксону: стремление взрослого человека психологически увековечить себя путем осуществления долговременного и значимого вклада в окружающий мир), креативность (Baltes, Kunzmann, 2003). В динамическом плане мудрость рассматривается современными учеными как «поиск лучших мнений в отсутствии точных знаний» (Эпштейн, 2004, с. 794). В структурном плане мудрость – это особым образом организованное сочетание ума и добродетелей (Baltes, 2004). Мудрые люди отличаются ориентацией на максимизацию общего блага, а не индивидуального благосостояния. Они толерантны, осознают релятивизм человеческих ценностей, чувствительны к отличиям других от себя. Понимая, что не все может быть определенным, они направляют усилия на оптимизацию способов жизни в условиях неопределенности (Baltes, Kunzmann, 2003). Вследствие этого можно утверждать, что мудрость экзистенциальна в широком смысле этого слова: она представляет собой «такое знание, которое становится способом существования, это знание не того, что существует, а того, как существовать» (Эпштейн, 2004, с. 797).

Коллектив авторов, Психологические исследования личности. История, современное состояние, перспективы, 2015

Для науки и социальной практики очень важно увидеть, с одной стороны, процесс восхождения общества от низших ступеней к высшим, а с другой – найти закон изменяющихся явлений – «закон развития этих явлений, перехода их из одной формы в другую, из одного порядка общественных отношений в другой»[4]. Только так, только на такой основе мы можем ответить: что есть ценность как общественный феномен; как возникают и развиваются ценности; насколько многообразен и специфичен мир ценностей; что есть ценности на различных стадиях развития человечества (в том числе, например, в условиях капитализма и социализма); наконец, в чем родство, близость общечеловеческих и классовых ценностей и в чем их различие и т. д. и т. п. В таком теоретическом и социально-практическом исследовании сразу возникает проблема надежности и достоверности самих подходов к объекту изучения, предлагаемых решений, выводов и оценок, иначе говоря, получения не субъективно желаемых и заранее привлекательных ответов, а объективных данных о реальной действительности, процессах и явлениях, которые в ней протекают. А это означает одно: приобретение объективных знаний и выводов о человеке и мире в целом может быть обеспечено лишь на основе научной теории и методологии[5].

В. А. Сапрыкин, Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей, 2014

Коль скоро речь идет о взаимовлиянии окружающей среды и психики, начнем с первой. Представляется аксиоматичным, что среда обитания человека – это система тех или иных ценностей, которые окружают человека и помогают в его жизнедеятельности. Но, оказывается, не все так просто. «В свою очередь имеется иерархия и в системе ценностей. Вершину ее составляет “жизненный идеал” – социально-политический и нравственный образ желаемого будущего».[88] Сразу видно, что аксиоматичность представления о системе ценностей как объективной категории исчезает, поскольку ценность объявляется «жизненным идеалом», образом желаемого будущего и, следовательно, субъективной категорией. Ничуть не лучше обстоит дело и в уголовном праве. «Ценность зависит не от сознания и воли субъекта ценности, а, во-первых, от имманентных свойств объекта (явления, процесса и т. д.) и, во-вторых, от исторически обусловленных потребностей и интересов субъекта».[89] Здесь также ощущается стремление Ю. А. Демидова придать ценности объективный характер («зависит от имманентных свойств явления») и в то же время низвести ее до субъективной категории («зависит от потребностей и интересов субъекта»). При этом автор ненавязчиво оторвал потребности и интересы субъекта от его сознания и воли («зависит не от сознания и воли, а от… потребностей и интересов субъекта»), тем самым косвенно признав неосознанный характер потребностей и интересов субъекта, что в принципе неприемлемо.

А. П. Козлов, Понятие преступления, 2004

Очевидно, не будет системности в анализе, если не учесть, что ценности как таковые не могут проявляться без своих антиподов – антиценностей – на основе их взаимополагания в рамках определенной системы отношений между людьми. Если бы не было антиценностей, не было бы и ценностей и наоборот. Рассуждения о ценностях будут половинчатыми и «повиснут в воздухе» без анализа их взаимосвязи с антиценностями. Поэтому через раскрытие целостной структуры сознания должно произойти выявление сущности и содержания всей системы ценностей и антиценностей. Такой анализ имеет и важное практическое, воспитательное и целеполагающее значение: люди должны стремиться не только к реализации ценностей, но и к изживанию из практики разного рода антиценностей. Без этого трудно бороться и за реализацию ценностей. Как внутри самого человека, так и в рамках человеческих общностей вплоть до уровня государств и всего человечества идет «смертельная схватка» между ценностями и антиценностями, от исхода которой зависит судьба каждой личности, сообщества людей и всего человечества. В данном аспекте сознание рассматривается как абстрактное единство его проявлений на всех указанных уровнях.

Х. А. Барлыбаев, Истина и справедливость как системообразующие ценности, 2014

В отечественной материалистической философской традиции базовым можно полагать определение ценностей, предложенное В. П. Тугариновым: «Мы можем определить понятие ценностей в самом общем смысле так: ценности суть те явления (или стороны, свойства явлений) природы и общества, которые полезны, нужны людям исторически определенного общества или класса в качестве действительности, цели или идеала»[39].

Александр Селиванов, Развитие объектов. Наука управления будущим, 2016

Аристотель пишет в «Политике», что человек «есть существо общественное в большей степени, чем муравьи и пчелы». И здесь это «больше» раскрывается не по уровню организации совместной деятельности, а по этическим критериям: только человек способен к восприятию таких понятий, как «добро» и «зло», «справедливость» и «несправедливость» и т. п. Политические и этические качества человека раскрываются посредством ссылок как на природу, так и на полис. Если нужда в удовлетворении первичных потребностей приводит к сотрудничеству и кооперации у животных, то государство формируется только у людей. Его возникновение Аристотель раскрывает как бы в двух аспектах. Во-первых, как естественный продукт развития семейных и племенных форм единства. Отсюда определение: «Государство принадлежит к тому, что существует по природе». Во-вторых, Аристотель утверждает, что живущий вне государства человек не является нравственным существом. Определение человека как члена полиса приводит к такому пониманию человека, в котором находят место его природные потребности, а также способность к речи и мышлению, которые, как отмечает Аристотель, «создают основу государства». Отсюда нет никакого противоречия в том, что государство и человек, с одной стороны, возникают по природе, а с другой стороны, раскрываются в этическом и политическом измерениях. Только в государстве человек может удовлетворить свои естественные потребности и рассчитывать на достижение высшей цели – Блага. Он является более совершенным политическим существом, чем животное, так как его цели более значительны. Они уже не исчерпываются самосохранением, а ориентированы на этические ценности. Так человеческая природа формируется, преобразуется и совершенствуется в полисе.

Б. В. Марков, Философская антропология. Учебник для вузов, 2017

Спектр связи мировоззрения и ценностей обширен. В структуре этих связей наряду с эстетическими ценностями важную роль играют нравственные ценности. Наличие морали свидетельствует о признании обществом того простого факта, что жизнь и интересы отдельного человека, стыковка личностных и общественных интересов гарантированы только в том случае, если обеспечено устойчивое единство и порядок общества в целом. Мировоззрение выступает как целостная система ценностей, как совокупность нравственных, эстетических, социально-политических и других ценностей. Аксиологическая сторона мировоззрения регулирует деятельность человека и в определенной степени праксеологична.

Я. С. Яскевич, Философия и методология науки. Вопросы и ответы. Полный курс подготовки к кандидатскому экзамену, 2007

Чтобы последующее изложение получилось ясным, надо определить понятия «творчество» и «эмпатия». Под творчеством обычно понимают целенаправленную деятельность человека, создающего новые материальные и духовные ценности, обладающие общественным значением. При этом часто подчеркивается, что творчество всегда содержит в себе элементы новизны и неожиданности. Для целей, которые мы ставим перед собой, это определение (в качестве рабочего) вполне нас устраивает. Сложнее обстоит дело с термином «эмпатия», поскольку и в зарубежной, и в нашей науке он используется для обозначения существенно различных понятий.

Е. Я. Басин, Творческая личность художника, 2015

Очевидно, «сфинкс» – тот внешний мир, с которым Эдип-человек связан не как с данностью, а как с требующей постоянного разрешения проблемой. Они неизменно имеют двусторонний характер: с одной стороны, субстрат потребностей, или объективно существующие свойства вещей, структур, процессов, а с другой – сознательно целеполагающее определение человеком их назначения для себя. Цели предшествует оценка вещей, осознание значимости их свойств для человека, которые в силу этого становятся ценностью для него. П. Сорокин писал, что «под значением» нужно понимать «все то, что для одного сознания… имеет значение и ценность, возвышающиеся над чисто физическими и биологическими свойствами соответствующих действий» [343, с. 191–192, 200].

А. А. Лазаревич, Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания, 2015

Приоритет принадлежит ценностям творчества, основным путем реализации которых является труд. При этом «…смысл и ценность приобретает труд человека как его вклад в жизнь общества, а не просто как его занятие» (Франкл, 1990, с. 233). Смысл труда человека заключается прежде всего в том, что человек делает сверх своих предписанных служебных обязанностей, что он привносит как личность в свою работу. Ценности творчества являются наиболее естественными и важными, но не необходимыми. Смысл жизни может, согласно Франклу, придать задним числом одно-единственное мгновение, одно ярчайшее переживание. Из числа ценностей переживания Франкл подробно останавливается на любви, которая обладает богатым ценностным потенциалом. Любовь – это взаимоотношения на уровне духовного, смыслового измерения, переживание другого человека в его неповторимости и уникальности, познание его глубинной сущности. Вместе с тем и любовь не является необходимым условием или наилучшим вариантом осмысленности жизни. «Индивид, который никогда не любил и не был любим, тем не менее может сформировать свою жизнь весьма осмысленным образом» (там же, с. 253).

Д. А. Леонтьев, Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности, -1

Однако при рассмотрении единиц анализа психического с позиций психологии человеческого бытия содержание категории «дело» тоже нередко оказывается узкой, недостаточно полно выражающей движущие силы развития и формирования новых граней субъектности. По Брушлинскому, субъект всегда является активным творцом, преобразующим себя и окружающую действительность (Брушлинский, 2003). Разумеется, человек живет в реальном мире, в котором все совершается по законам необходимости, в том числе биологической целесообразности. Осознание наличия таких законов можно назвать горизонтальной, так сказать, приземленной плоскостью измерения человеческой жизни. Но подлинно человеческое в человеке, субъектное в субъекте определяется все-таки прежде всего вертикальным измерением. Я имею в виду ориентацию на идеалы, устремление к высшим духовным ценностям, основанным на соединении интеллекта и нравственности. Одним из таких идеалов является творчество, контролируемое совестью.

В. В. Знаков, Психология понимания. Проблемы и перспективы, 2005

Право – это неотъемлемая часть духовной сферы общества, сегмент универсальной и национальной духовной матрицы, выражающей общие и конкретные представления, ощущения справедливости, свободы, социального порядка и др[140]. Существующая между правом и цивилизацией глубокая и органическая связь указывает на возможность рассматривать право в качестве института цивилизации, в котором фиксируются духовные ценности и достижения, накопленные человечеством, – нравственное совершенство и моральная чистота, милосердие и требовательность, житейская мудрость и практичность, и т. д. Благодаря этому право может выступать стабилизирующим «передаточным механизмом» духовного богатства. Именно через механизм правового регулирования духовные ценности становятся общезначимыми в мире объективированных явлений, фиксируются и реализуются в социальных отношениях, в жизни людей, отражают качественное состояние общества[141]. Именно усвоение и реализация духовных ценностей в жизни, трансформация состояния общества и сознания представляются существенными критериями эффективности права как социально-духовного регулятора.

С. А. Жинкин, Психологические проблемы эффективности права, 2009

Анализируя концепции М. Шелера и Н. Гартмана, Вышеславцев весьма тонко разграничивает эти две системы детерминаций, разрешая достаточно сложную антиномию, сформулированную им следующим образом: «Ценности ненарушимы в своем идеальном бытии; и ценности весьма нарушимы в реальных актах воли»[100]. Вслед за Н. Гартманом, он показывает, что в конкретной жизненной ситуации личность сталкивается с таким «конфликтом ценностей», который не может быть разрешен собственно «таблицей ценностей», ибо «таблица ценностей» совсем не представляет собой «гармонической системы»: сами «ценности вступают в конфликт, между ними существует антиномическое отношение», «ценности указывают в противоположные стороны; они, следовательно, даже не "дают направления", а лишь дают возможность сознательно выбрать направление. Все творчество жизни, творчество истории состоит в непрестанном разрешении конфликта ценностей; мы всегда стоим перед альтернативой противоположных решений»[101].

В. Г. Лукьянов, Русская религиозная аксиология, 2015

Ведущей формой становления, осуществления и развития личности является социально значимая деятельность, которую мы понимаем в самом широком смысле этого слова – как создание духовных и материальных ценностей. Целью так понимаемой деятельности может быть производство материального продукта, но она может оказываться направленной на создание совсем иного «предмета» – теплого, доверительного, дружеского отношения с другим человеком или же на установление «психологической дистанции» между ним и собой. В других случаях целью и результатом деятельности может выступить переоценка собственных ценностей, работа над упорядочением своего внутреннего мира, переосмысливание своего прошлого и т. д. В этом понимании деятельность представляет собой основной способ существования человека в мире, личности – в обществе. Лишь в целях научной абстракции условно можно говорить просто об изучении деятельности. Адекватнее вести речь о действующем индивиде, о личности, находящейся в состоянии деятельности (отличном, например, от состояния претерпевания, страдания). С этой точки зрения деятельность может быть понята как динамическое многофазное развертывание личности, как особый тип последовательности личностных преобразований, как закономерная смена ее функциональных состояний.

Л. И. Анцыферова, Развитие личности и проблемы геронтопсихологии, 2006

Свобода предполагает способность субъекта максимально продуктивно учитывать условия собственного существования с целью достижения идеала как определенного уровня самореализации и, как следствие, предельной близости к этому состоянию – обретения гармонии. Таким образом, свобода, с точки зрения автора, есть способность субъекта к осуществлению гармоничной деятельности. Деятельности именно субъекта, а не просто человека, так как предполагается не просто обладание человеком способностью деятельности и рефлексивного сознания, но и адекватность этой рефлексии, наличие определенной установки-отношения к происходящему, субъективных ценностей и норм, собственных интересов и потребностей и т. д. Говоря о гармоничности деятельности, автор имеет в виду такую деятельность, в которой этапы целепостановки и целереализации не противоречат друг другу, т. е. возможности и способности субъекта деятельности соответствуют поставленным целям. Понятие «гармония» при этом употребляется в значении «согласие», «соглашение», «договор», «мирное событие». Предполагается гармония не только частей или качеств целого, но и гармония его внутренних и внешних сторон, в том числе качества и количества, содержания и формы. Таким образом, свободу можно рассмотреть как гармоничную деятельность, предполагающую гармонию мыслей, чувств, идеалов человека и его действий, целей и средств, целей и конечных результатов. Следовательно, определение свободы может быть дополнено: свобода – это способность субъекта к гармоничному осуществлению деятельности, т. е. такому, при котором его возможности и способности соответствуют поставленным целям, разворачивающейся в границах, предоставляемых ему условиями окружающей действительности, с целью достижения желаемого идеально воображаемого уровня самореализации.

Коллектив авторов, Методологические проблемы социально-гуманитарных наук, 2013

Г. У. Солдатова в этой связи считает, что Т. – интегральная характеристика личности, включающая 4 осн. компонента: психол. устойчивость, систему позитивных установок, комплекс индивидуальных качеств, систему личностных и групповых ценностей. При этом социально-психол. устойчивость предполагает устойчивость к многообразию мира, к этнич., культурным, социальным и мировоззренческим различиям. Понятие Т. не является однозначным, ибо полная и безоговорочная Т. в нек-рых ситуациях может из добродетели превращаться в свою противоположность. Ответ на вопрос, когда, на каком этапе, в каких случаях Т. из феномена позитивного, нравственного, морального идеала переходит в свою противоположность, носит дискуссионный характер. В этой связи речь может идти о построении типологии разл. форм Т. Психол. природа Т. связана с проблемой соответствия внешнего и внутреннего. Т. может существовать и в форме авансированного доверия, и беспристрастного отношения к другому. Но здесь встает проблема: насколько нравственна такая позиция и какова мера выраженности Т. Можно выделить разл. толерантные личностные позиции, к-рые соответственно проявляются в О.: 1) Т. как внутр. установка, как принятие и терпимость к иному, чужому; 2) Т. как культурная норма (Т. внеш. выражения); 3) Т. как беспристрастность, равнодушие к иному; 4) Т. к тому, кто наносит нам вред; 5) Т. по отношению к тому, кто наносит вред не нам, а кому-то другому, но мы при этом безучастны. Именно в этом смысле можно считать, что границы Т. лежат в пределах от чести и достоинства до притерпелости (А. Г. Асмолов).

Коллектив авторов, Психология общения. Энциклопедический словарь, 2011

Мораль имеет свои специфические черты, выступая в качестве одной из основных внутренних детерминант человеческого поведения на разных уровнях социальной жизни. На общественном уровне, где человек формируется и проявляет себя как представитель различных социальных групп, мораль действует прежде всего в виде такого средства регулирования, как нравы. Нравы представляют собой относительно устойчивую совокупность традиций, обычаев, суждений о должном, норм и оценок поведения, которые сформировались на уровне обыденного сознания и функционируют посредством механизмов общественного мнения, долга и совести. На государственном уровне, где человек формируется и проявляет себя как представитель определенной формы государственности, ее структурных образований, нравственные ценности являются важной составляющей государственной идеологии, находят отражение в юридическом законодательстве, а также могут быть представлены в виде самостоятельных кодексов поведения человека, санкционированных государством. На личностном уровне, где человек развивается и реализует себя как уникальное духовное существо, способное осознанно и по своей воле принимать решения и нести за них персональную ответственность, мораль получает наиболее полное выражение в качестве самостоятельной личной системы жизненных установок и убеждений, своего рода внутреннего морального законодательства.

Л. Н. Владыковская, Духовно-нравственные ценности в формировании современного человека, 2011

В структуре обыденного национального сознания можно выделить три слоя. Во-первых, составными частями внутренней структуры обыденного национального сознания выступают повседневные потребности, интересы, система ценностей и установок, которые отражают определенный этап развития данной общности, и имеют не столько исторические, сколько конкретные, сегодняшние истоки своего происхождения. Во-вторых, важными элементами обыденного национального сознания являются также построенные на основе определенной системы ценностей стереотипные представления, простейшие нормы и элементарные образцы поведения, а также обычаи и традиции, имеющие как исторические, так и социальные корни. Наконец, в-третьих, существенными компонентами обыденного национального сознания выступают эмоциональные элементы и детерминированных ими формы выражения в образах, звуках, красках, совокупность которых составляет то национально-особенное в повседневной жизни, что обычно связывается с национальным характером, и исходит из него, хотя проявляется уже в национальном сознании. Обыденное, наиболее элементарное, «первичное» национальное сознание проявляется в виде осознания людьми своей принадлежности к определенной национально-этнической группе. Национально-этнические чувства, взгляды, привычки, нормы и шаблоны поведения отражают приверженность к национальным ценностям на бытовом уровне.

Н. Н. Сологуб, Национальные отношения и государственное устройство России, 2012

Есть все основания полагать, что именно она, такая стратегия воспитания и образования, очеловечив человека, позволила бы кратчайшим образом научно обеспечить ускорение и устойчивость развития его и общества на магистральном пути в будущее, сохраняющем общечеловеческие, христианские и национальные ценности, которые представляет собою любовь, сострадание, милосердие, покаяние, как составляющие гуманистической морали и жизнеутверждающего мировоззрения. В синергийном их соединении это обеспечивало бы раскрытие созидательного потенциала и творческой энергии каждого, способствуя гармоничному развитию личности во всей совокупности ее позитивных ценностных ориентаций и устремлений. А в конечном счете – способствовало бы созиданию человека полномерно специфицированное о, в зависимости от доминирования в нем одного из четырех его базовых субстанциальных качеств – разума, чувств, веры, воли[133]. Преобладание в человеке одного из таких атрибутов, как антропоцентрических измерений личности, определяет тип его сущности: человек рациональный, человек волевой и т. д. Неким образом это перекликается с психосоматическими типами: флегматик, меланхолик и пр. Они, эти собственные атрибуты человека, наличествуя в различных удельно-весовых позициях в каждом конкретном человеке в качестве измерений его антропоморфной сущности, его подлинного достоинства и креативного типологического профиля, при необхо-диалом и безусловном наличии какого-то из них в качестве доминанты, способны послужить поприщем для развертки и углубления личностного «Я». Ими определяется не только характер культуры человека, но и специфика индивидуальной программы подготовки его к креативной жизнедеятельности как своего естественного бытия в самом будущем обществе, в которое, говоря словами Маркса, оно переходит ныне, т. е. самопроцессирует из своей предыстории в свою собственную историю не Общества Глобализма, насквозь пронизанного извращенными меркантильными интересами, отношениями вульгаризованной рациональности, а Общества Планетарного Единства как Глобального Ноосферизма и Гармонизма.

Коллектив авторов, Инновационная сложность, 2015

Но на самом ли деле респонденты имеют представление о некотором уровне удовлетворенности собственной жизнью и являются ли их ответы на вопрос адекватным отражением данного представления? Н. Панина отмечает значительную долю субъективизма в полученных результатах [39, с. 190]. Изучая качество жизни на основании данных самоотчетов, ученый в действительности исследует не жизнь, а самого респондента, его самосознание, систему значимых отношений личности, в том числе самоотношение. Иными словами, такой конструкт, как «восприятие индивидами их положения в жизни в контексте культуры и систем ценностей, в которых они живут, в соответствии с их целями, ожиданиями, стандартами и заботами» отражает не столько качество жизни, сколько некое качество состояния или свойств личности в реальных жизненных условиях. Достаточно распространен стереотип о том, что люди представляют себя более счастливыми, чем на самом деле, однако подтверждения на практике он не получает [118, с. 14].

М. В. Морев, Удовлетворенность жизнью и уровень счастья: взгляд социолога, 2016

Ценности – это выражение человеческой и социальной, культурной значимости определенных явлений действительности; представления о желаемом типе социальной системы; разделяемые в обществе (общности) убеждения относительно целей, к которым люди должны стремиться, и основных средств их достижения; обобщенные представления людей о целях и нормах своего поведения. Ценность воздействует на социальную реальность через закрепление в сознании (индивидуальном, общественном и иных формах).

В. Э. Вечканов, Культурология. Учебное пособие для вузов, 2009

Мы же, напротив, утверждаем: человеческие дух и воля способны достичь применительно к ходу реальной истории только управления и направления[35] по отношению к твердо упорядоченным последовательностям фаз в течении событий и состояний, следующих своим собственным законам, наступающих автоматически, независимых от «воли» людей и слепых к духу и ценностям. Дух не способен сделать даже чуточку больше! Там, где идеи не находят никаких сил, интересов, страстей, влечений (Triebe) и их «предприятий» («Betriebe»), объективировавшихся в институты, там они – какой бы ни была их духовная самоценность – не имеют для реальной истории совершенно никакого значения. Не существует также ничего, что могло бы называться «хитростью идеи» (Гегель), посредством которой идея как бы исподволь могла бы «обслуживать» интересы и аффекты и таким образом овладевать ими. Состояниям и событиям нет никакого дела до таких мнимых «хитростей»! То, что Гегель называл «хитростью идеи», – это всего лишь перенос либеральной и статичной системы гармонии XVIII века на динамику следования исторических стадий. Ход реальной истории совершенно безразличен по отношению к смысло-логическим требованиям духовного производства! Но точно так же и определенные реально-исторические следствия не определяют однозначным образом смысловое и ценностное содержание духовной культуры[36]. Они растормаживают и тормозят или ограничивают лишь способ и размеры проявления духовных потенций. То, что проявляется, раз оно может проявиться, всегда несравнимо более многообразно и богато, чем если бы это соответствовало «однозначному» определению реальными факторами. Но это говорит о следующем.

Макс Шелер, Проблемы социологии знания, 1926

Религиозные формы – относительно людского состава: кто и каким образом – производимы и поддерживаемы именно подобными двумя «экстремумами» персонального развития. Люди, относящиеся к среднему уровню персонализации (данного исторического периода и региона), т. е. нормальные, типичные во всех отношениях для данной среды, составляют основу обыденности как видовой нормы воспроизводства человеческой жизни. Разумеется, они имеют мировоззренческие запросы, которые удовлетворяются, в том числе и религиями, имеющимися в традиции, если период социальной жизни стабилен, или же создающимися актуально, если имеет место быть кризисное развитие. Однако в большинстве своем доминирующий их интерес – жизненно-видовой, обыденный, неидеалистический: собственное преуспеяние, семья, какие-либо социальные ценности. Религия для них является необходимой лишь в том отношении, в каком необходима сама традиция, обычай. В этом смысле религия являет собой некоторые специфические компоненты привычного, размеренного образа жизни, такие как: терапия, утешение, сакрализация и т. п.

В. И. Красиков, Озарение трансценденцией, 2014

Шее тая ступень абстрактного понимания общества состоит в том, что каждому человеческому действию придается определенный смысл, определенное значение, которое имеет характер «социального факта», навязанного людям извне, окружением, средой как нечто обязательное (М. Вебер, Э. Дюркгейм). Для описания совокупности значений, символов, смыслов, взглядов, правил, норм, ценностей, которыми руководствуются люди в поступках и действиях, используется понятие «культура». Тем самым социология новейшего времени (П. Бурдье, М. Фуко, Ж. Бодрийяр) придает особое значение культурным аспектам общественной жизни.

А. Н. Данилов, Социология, 2014

На завершающем этапе социологического исследования отнесение к ценности применяется для осмысления и интерпретации полученных данных. Социолог должен здесь избежать двух крайностей: а) объективизма, т. е. нагромождения фактов, под которыми тонет смысл и суть явления, его болевые точки и перспективы; б) нарушения второго принципа «свободы от оценок», т. е. представления своей частной точки зрения от имени науки. Подняться над этими крайностями можно только обращаясь к ценностной интерпретации всего массива данных. Для этого, конечно, недостаточно тех высших экзистенциальных, религиозных и этических ценностей, которые признаются «универсальными», необходимо обращаться также к ценностями политическим (государство, гражданское общество, независимость страны, демократия и др.), экономическим (труд как ценность, профессия как призвание, рынок, конкуренция и др.), правовым (закон, права личности как ценности и пр.). Историку, оснащенному фактами, отмечал Вебер, кажется, что он «не нуждается в особой их ценностной интерпретации… но как только он свернет со столбовой дороги и захочет обрести новое важное понимание политического «своеобразия» государства или политического духа, он и здесь будет вынужден действовать в соответствии с логическим принципом, совершенно так же, как это делает интерпретатор «Фауста»»[189]. Социологу, как мы знаем, часто приходится прибегать и к «реинтерпретации», поскольку он работает с текстами – описаниями изучаемого явления другими людьми, респондентами. Здесь важно учитывать, что многие термины «текстов» уже однажды были ценностно определены. Как говорил Вебер, такие понятия, как «культура», «христианство», даже «Германия», – что чаще остается незамеченным, – «суть индивидуальные ценностные понятия, то есть образованные посредством соотнесения с ценностными идеями»[190].

С. А. Шавель, Общественная миссия социологии, 2010

Мировоззрение – это, прежде всего, кругозор человека, его картина мира, понимание жизни. Мир человека – это его эмоции, переживания, чувства, ценности, абстрактные представления и их предметы, отношения к которым имеют характер, выражаемый понятиями тождества и различия. Мировоззрение можно обозначить термином космофикация (греч. kosmos – мир и лат. facio – создаю), термином, включающим в себя действие человека по созданию и утверждению своего мира и себя самого, в чем-то близкому понятию идентификация (лат. idem – тот же самый и facio – делаю). Однако все же дело не в терминах, а в понимании сложнейших, реальных процессов нахождении людьми своего начала, предназначения, смысла и ориентиров жизни, что явно и неявно, в различных степенях усилий, в условиях житейской суеты и забот имеет место, и приобретает иногда решающее значение, точнее – значение решения.

С. Д. Лобанов, О природе философии, -1

В дальнейшем в зависимости от приводимых перечней нематериальных благ предпринимались попытки дать их научное определение. Так, З. П. Ромовская охарактеризовала личные неимущественные блага как блага, лишенные экономической ценности, экономического содержания[59]. С ней согласна Л. О. Красавчикова, по мнению которой, «духовные (нематериальные) блага имеют внеэкономическую природу и обладают функциональным свойством нетоварности (не становятся товаром ни при каких условиях нормального существования и развития человеческого общества)»[60]. Высказывалась также точка зрения, что личные блага – это такие блага, которые индивидуализируют личность[61]. Помимо неэкономического и невещественного характера, а также неотделимости от личности, указывается на переменность содержания одного и того же блага (изменяется здоровье, окружающая среда, индивидуальный облик и многие другие блага)[62].

М. Л. Нохрина, Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными, 2004

В то же время при допущении возможности спонтанного изменения сознания исключается другая возможность – признание универсальных смыслов существования человека как целесообразной необходимости. Индивидуальность выступает как уникальное образование – единичное и однократное. С позиций теории ценностей Г. Риккерта «истолкование смысла не есть установление бытия, не есть также понимание ценности, но лишь постижение субъективного акта оценки с точки зрения его значения для ценности»[55]. Таким образом, субъект предстает как самоценное образование, непостижимое и непредсказуемое.

В. Н. Никитин, Онтология телесности. Смыслы, парадоксы, абсурд, 2006

Э. Фромм попытался снять противоречие между пониманием добра как действия в интересах других и собственными реальными интересами человека. Э. Фромм в работе «Человек для себя» [211] вскрывает психологические проблемы «гуманистической этики». Он полагал, что «источники норм этического поведения следует искать в самой человеческой природе, что моральные нормы основаны на присущих человеку свойствах и грубое их попрание ведет к душевному и эмоциональному разладу» [211, с. 15]. Рассматривая с этих позиций личность человека, ее свойства, такие, как темперамент, характер, воля, моральные ценности, Э. Фромм приходит к выводу, что «склад характера зрелой и цельной личности, плодотворный характер – источник и основа “добродетели”, а “порок” – это в конечном счете безразличие к своему Я и самовредительство» [211, с. 15]. Э. Фромм отстаивает идею о том, что добро естественно присуще человеку и преобладает в нем в том случае, если человек развивается нормально, тогда реализуются его возможности. Зло в человеке возникает, когда отсутствуют надлежащие условия для развития. Резко разграничивая «себялюбие» и «любовь к себе», «удовольствие» и «счастье», Э. Фромм полагает, что человек становится добр и плодотворен, если обращает внимание на существование своих реальных, необходимых для развития своего истинного Я нужд. В этом случае добро проявляется как «установка на плодотворность», «способ отношений» во всех сферах человеческой жизни, включая отношение к другим людям, к себе и к вещам [211, с. 86].

П. Н. Устин, Добро и зло в этической психологии личности, 2008

Категория МОРАЛЬ является центральной в любом духовном учении, во всех типах мировоззрения. Сами моральные нормативы возникли вместе с обществом, так как там, где есть два и более человека, уже нужны какие-то нормы регулирования отношений. Эти нормы исторически менялись вместе с изменением социальных связей и отношений, человеческих ценностей и культурных потребностей. Мораль – сложный феномен, структура которого помогает осознать его сущность. Основными структурными компонентами феномена мораль можем считать ценностные ориентации, сами нормы коммуникаций, мотивы, совесть и долг.

С. Б. Кондратьева, Профессиональная этика, 2016

Самые простейшие психологические знания имеют форму эмоциональных переживаний, возникающих в контексте общения с другим человеком: радость, удивление, огорчение, презрение и др. В них отражается только факт значимости-незначимости, полезности-вредности, приятности-неприятности другого человека. Они еще не имеют самостоятельного когнитивного статуса, поскольку в них не представлено то, что является главным во всяком знании – предметное содержание (в данном случае им является другой человек). Фиксируется лишь факт его наличия. Поэтому информационная ценность этих знаний минимальна. На их основе возможно построение лишь двух способов поведения по отношении к другому человеку: по направлению к нему или по направлению от него.

К. М. Романов, Психологическая культура личности, 2015

Согласно представлениям австрийской школы, единственным фактором, определяющим пропорции обмена товаров, и соответственно цену, является их предельная полезность. Отсюда следовал логический вывод, что производительные (капитальные) блага ценности не имеют, так как прямо не удовлетворяют человеческие потребности, то есть не обладают непосредственной полезностью. Но совершенно очевидно, что в реальной экономике производительные блага ценность имеют и их цены формируют собой издержки производства. Как же решается проблема издержек производства в рамках представлений австрийской школы?

Р. А. Логуа, Классическая школа политической экономии, 2009

Развитие, пишет автор, – это «не только уровень и качество психических процессов, даже не совершенство отдельных личностных свойств, способностей, но конструктивный творческий характер способа жизни личности» [Абульханова-Славская, 1991, с.285]. Выбор и реализация стратегии развития всецело зависят от самой личности. Какое бы направление жизненного пути не выбрал человек, важно то, что этот выбор есть его осознанное решение. Понятие стратегии «означает в конечном итоге способность к самостоятельному построению своей жизни, к принципиальному, осмысленному ее регулированию в соответствии с кардинальным направлением» [там же, с. 290]. Стратегия зависит от жизненной позиции, жизненных целей и ценностей личности. К. А. Абульханова-Славская обращает внимание на то, что у большинства людей наблюдается несовпадение реальных и идеальных качеств, являющееся показателем противоречия между «Я-идеальным» и «Я-реальным». Однако даже осознавая идеал, многие люди не стремятся себя изменить. А ведь в этом, по мнению исследователя, и заключается важнейшая потребность личности – потребность в саморазвитии. Пытаясь определить причину такого поведения, К. А. Абульханова-Славская привлекает категории субъекта жизни и зрелой личности: «Под зрелостью имеется в виду способность человека к пропорциональному жизненным задачам расходованию, продуктивному применению своих личностных возможностей и особенностей своего типа личности… Только зрелый человек способен своей волей определять и направлять ход событий и расстановку сил в своей жизни» [там же, с. 285]. Зрелая личность в состоянии сделать жизнь предметом преобразований, потому только она может быть в полной мере названа субъектом жизни.

М. А. Щукина, Психология саморазвития личности, 2015

В рамках всего сказанного попытаемся взглянуть на природу права и интереса с позиции вышеназванного взаимодействия. К праву можно подходить как к системе санкционируемых и охраняемых государством норм, выражающих государственную волю общества,[34] можно его определять и как общую волю, являющуюся результатом согласования частных или специфических интересов, выраженную в законе или иным способом признаваемую государством.[35] В любом случае ценность и сущность права заключаются в его внутреннем, «природном» предназначении служить людям, являться целью и средством для удовлетворения социально справедливых потребностей как отдельных граждан, так и общества в целом.

А. В. Малько, Законные интересы как правовая категория, 2004

Возникновение моральной обязанности обусловлено формированием общественного сознания. Осознание человеком долга по отношению к другим членам общности свидетельствует о формировании в обществе определенных ценностных ориентиров, а именно, что есть добро. М. Т. Цицерон указывал, что «всякое исследование обязанности – двоякое: с одной стороны, оно имеет в виду предел добра; с другой стороны, оно состоит в наставлениях, которыми мы могли бы во всем руководствоваться в повседневной жизни».[83] Подобное понимание моральной обязанности наглядно показывает ее эволюцию. Во-первых, внутреннее осознание того, что есть добро или зло, и, во-вторых, формирование для повседневной жизни нравственных императивов должного поведения. Именно в этом выражаются смысл и содержание моральной обязанности: формирование необходимости и осуществление осознанной необходимости в реальном поведении членов общества. Современная теоретическая наука содержит и более развернутые определения моральной обязанности. Так, И. В. Коршунова отмечала, что моральная обязанность есть «общественно-необходимая, должная мера поведения, которой следует человек или группа лиц в силу оценки (осознания) ее человеком или коллективом как абсолютной ценности и обеспечиваемая внутренним убеждением самой личности и (или) внешним эмоциональным (нравственным) принуждением».[84] В. А. Ребрин отмечал, что «требование определенного, необходимого образа действия, вытекающее из объективных закономерностей развития, выступает как моральная обязанность».[85]

А. Н. Жеребцов, Общая теория публично-правовой обязанности, 2013