Установка (психология)

Установка — неосознанное психологическое состояние, внутреннее качество субъекта, базирующееся на его предшествующем опыте, предрасположенности к определённой активности в определённой ситуации. Является глубинным содержанием имплицитной памяти. Установка предваряет и определяет развертывание любой формы психической деятельности. Она выступает как состояние мобилизованности, готовности к последующему действию. Обусловлена соответствующей ситуацией наличия у субъекта потребности и необходимостью её удовлетворения. Наличие у человека установки позволяет ему реагировать тем или иным конкретным способом на то или иное политическое или социальное событие или явление.

Явление открыто немецким психологом Л. Ланге (L. Lange, 1888); общепсихологическая теория установки на основе многочисленных экспериментальных исследований разработана Д. Н. Узнадзе и его школой (1956). Наиболее полно этапы формирования установки раскрыты на базе понятия контрастная иллюзия. Наряду с неосознаваемыми простейшими установками выделяют более сложные социальные установки, ценностные ориентации личности и т. п.

Кроме этого, большое внимание установкам, в особенности роли установок в познании, уделял С. Л. Рубинштейн. В его работах понятие установки связано с понятиями Бессознательное.

М. Рокич провёл различие между установками и ценностями: ценность характеризует веру в общее понятие, которое может относиться к нескольким конкретным объектам и ситуациям, в то время как установка — это набор верований, которые относятся к одному объекту или ситуации.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В исследованиях Ш.Н.Чхартишвили, развивающего концепцию Д.Н.Узнадзе, особенно сильна тенденция рассмотрения поведения в связи с установкой. Он пытается, в частности, соотнести установки с отдельными моментами поведения при обсуждении проблемы взаимоотношений между первичными и фиксированными установками. Напомним, что под фиксированной установкой понимается готовность к повторной актуализации определенного способа действия, реализующаяся при столкновении субъекта с теми условиями, на которые эта установка ранее была выработана. Анализируя взаимоотношения между первичными и фиксированными установками, Ш.Н.Чхартишвили показывает глубокое различие между ними. Это различие, с его точки зрения, столь велико, что для обозначения фактора, обусловливающего различные установочные иллюзии, вообще нужно подыскать какой-нибудь другой термин. Отстаивая свою точку зрения, Ш.Н.Чхартишвили перечисляет признаки первичной и фиксированной установок, показывая, сколь велико различие между этими понятиями. Так, первичная установка – это всегда состояние субъекта, его модус, в котором заранее отражен общий характер всего поведения. Во-вторых, первичная установка – явление динамического порядка. В-третьих, первичная установка «сама снимает себя» после того, как совершены акты поведения, приведшие к удовлетворению потребности, т. е. первичная установка – это переходящее состояние. Ей присуща целостная природа. И, наконец, она определяет ход течения явлений сознания, никогда не вступая в пределы сознания.

А. Г. Асмолов, По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии, 2002

Многостороннее разрабатываемое грузинскими психологами понятие установки также относится к психическим интегральным образованиям, особенно когда речь идет об установке личности. В этом случае, в отличие от сенсомоторной установки, вырабатываемой экспериментально, это понятие близко к только что указанному понятию позиции личности. Однако установка, как бессознательное образование, безлична. Установка – это приобретенная готовность к опытно-обусловленным особенностям протекания психических процессов. Может существовать система установок, интегральная установка, отдельные и частные установки. Д. Н. Узнадзе охарактеризовал установку как готовность личности к определенной обусловленной потребностью деятельности, как опирающийся на действенный опыт механизм, предопределяющий особенности реагирования. Нужно заметить, что в установке, как в бессознательной инерции прошлого, противостоят сознание настоящего и перспективы будущего, объединяемые в каждом поступке и переживании человека. В этом смысле установка сходна с условным рефлексом, хотя по механизму своего развития она не связана обязательным образом с безусловным раздражителем. В теорию установки с большим основанием включается понятие потребности, которая, однако, в основном эксперименте по исследованию установки отсутствует. Это показывает, что понятие установки, применяемое в психологии, шире, богаче и глубже той экспериментальной модели, которой иллюстрируется само понятие, демонстрирующей лишь инерцию и ее приобретенный механизм.

Лев Куликов, Психология личности в трудах отечественных психологов, 2009

Наиболее близким понятию схемы является понятие установки в теории Узнадзе (Узнадзе, 1961) – это готовность субъекта к совершению определенного действия или к реагированию в определенном направлении. Так же как и схема, установка возникает при столкновении потребности субъекта и объективной ситуации, в которой происходит удовлетворение потребности. Безусловно, понятие установки является более узким, чем понятие схемы. Узнадзе рассматривает установку исключительно в рамках какой-либо деятельности, как правило, в искусственно созданных условиях, в то время как схема является частью перцептивного цикла в целом и затрагивает все познавательные процессы и эмоциональную сферу. При этом четкие аналогии в процессах формирования установок (по Узнадзе) и схем и убеждений, безусловно, прослеживаются: в экспериментах Узнадзе было показано, что установка фиксируется в процессе многократного повторения опыта. Аналогичным образом формируются схемы и убеждения на протяжении личной истории индивида: многократное повторение однотипных ситуаций формирует то или иное убеждение. Например, при наличии постоянной поддержки со стороны близких в повторяющихся ситуациях фрустрации каких-либо потребностей у индивида формируется базисное убеждение, что окружающим людям можно доверять и они в любое время готовы прийти на помощь.

М. А. Падун, Психическая травма и картина мира. Теория, эмпирия, практика, 2012

Подобные представления об ИСС существуют и в западной психологии. Так, Ч. Тарт в концепции дискретных состояний сознания развивает идею о том, что подчиненность выполнению определенной задачи является одним из факторов, формирующих и стабилизирующих ИСС как систему взаимно согласованных психических функций [13]. А. Дейкман, выделяя два противоположных типа состояний сознания (которые он называет «модусами сознания»), разрабатывает идею о том, что в процессе конкретного взаимодействия человека с миром тип соответствующего сознательного отражения определяется задачей [16]. Однако идея обусловленности характеристик ИСС конкретным видом деятельности не согласуется с представлениями, традиционными для западной экспериментальной психологии ИСС, где вариативность феноменологии какого-либо измененного состояния обычно объяснялась влиянием факторов индивидуальности, установки, опыта пребывания в данном состоянии, обстановки, техники индукции ИСС и т. д., но никогда – спецификой отношений человека с миром, реализуемых в этом состоянии, т. е. его деятельностью.

Коллектив авторов, Измененные состояния сознания. Хрестоматия, 2012

Следует при этом специально подчеркнуть, что рационализация действия в смысле «примеривания» к объективным свойствам ситуации всегда носит гипотетический характер, включает момент риска, возможной ошибки и т. д. с дальнейшей его коррекцией в процессе осуществления деятельности. Рациональность, таким образом, уже в своих исходных определяющих моментах вовсе не носит характер пассивного приспособления к ситуации, в чем она нередко становится предметом для критики. Можно и должно говорить об ответственности рационального сознания перед предметностью ситуации, каковая, однако, реализуется в свободных актах проектирования деятельности, выбора различных альтернатив и т. д. в рамках действительно объективно заданной проблемной ситуации. Рациональное сознание никогда не копирует и не может копировать, «отражать», пользуясь печально известным термином, реальную ситуацию, оно активно строит ее гипотетическую модель, которая служит предпосылкой для построения плана, программы, проекта деятельности. Далее в связи с различением закрытой и открытой рациональности можно будет показать относительность самих этих рамок, возможности их «раздвижки», но что при всем этом является на самом деле характерной особенностью рациональности, так это установка на как можно более точный и адекватный учет тех реальных трудностей, с которыми сталкиваются люди в своем отношении к миру, трезвость и ответственность осознания этих трудностей, ориентированная на максимальное преодоление всякого рода аутизма и субъективизма, разумеется, в доступных живым людям пределах.

В. С. Швырев, Рациональность как ценность культуры. Традиция и современность

Д.Н. Узнадзе (1886–1950) – создатель грузинской школы советской психологической науки. Предметом исследования Д.Н. Узнадзе стала установка как складывающееся на основе опыта устойчивое предрасположение индивида к определенной форме реагирования, побуждающее его ориентировать свою деятельность в определенном направлении и действовать последовательно в отношении всех объектов и ситуаций, с которыми она связана. С помощью установки Узнадзе попытался объяснить собственную активность живого организма и преодолеть «постулат непосредственности» (Узнадзе, 1966; 2004). Для возникновения установки необходимо одновременное наличие потребности и ситуации. Установка – единство субъективного (потребность) и объективного (ситуация) факторов, она связана с перенастройкой психофизиологических сил и с готовностью действовать определенным образом для удовлетворения конкретной потребности в соответствующих условиях ситуации. Установка рассматривается как определенный момент функционирования потребности.

И. Г. Станиславская, Психология. Основные отрасли, 2014

В истории психологии личностный принцип появляется в связи с преодолением идей функционализма как направления, изучающего отдельные психические функции – ощущение, внимание, память и др. в отрыве от человека и его целостной психики. Необходимость введения личностного принципа была продиктована решением непростой задачи – преодоления постулата непосредственности, благодаря которому связь между сознанием и деятельностью не была обусловлена активностью субъекта, который просто исключался из этой связи. С. Л. Рубинштейн показывает, что проблема соотношения внешнего и внутреннего, природного и социального, разрешается только в том случае, если человек как субъект вводится внутрь, в состав бытия, интегрируя в себе все многообразие проявлений человеческого и обнаруживая собственную, аутентично присущую ему активность. Это значит, что внешние воздействия действуют только через внутренние условия, т. е. через сложную систему психодинамических и содержательных свойств психики, при этом ощущение, восприятие, память, мышление в какой-то мере выступают как функции личности, которые в определенном смысле зависят от ее мотивации, установок, ценностей, наклонностей. «Исчерпывающее рассмотрение психических процессов – восприятия, мышления (а не только, скажем, чувств) должно включить и „личностный“, и, в частности, мотивационный аспект соответствующей деятельности, то есть выявить в них отношение личности к задачам, которые перед ней встают. Однако это никак не значит, что можно рассматривать восприятие, мышление и т. д. только как частное проявление от случая к случаю изменяющегося отношения личности к ситуации» (Рубинштейн, 1959, с. 123).

А. К. Рубченко, Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы, 2015

Активность системы связана с целевой детерминацией, с направленностью человека на будущие результаты, с планированием определенных достижений. Влияние каких-либо факторов имеет значение только с точки зрения «разрешения» реализации, с позиции готовности «систем будущего поведения», формирующихся «в процессе выполнения предыдущего» (Александров, 2003, с. 47). Активность личности как субъекта деятельности объясняет существование множества вариантов решения жизненной проблемы, которые рассматриваются именно как варианты, как «определенный класс актов», как континуум способов реализации замысла, достижения цели. Благодаря активности личность не «впадает в полную зависимость от социальных требований и установок, а приобретает новые способности разрешения социально-психологических противоречий, новые способы соотнесения себя с другими людьми, утверждается в правильности своей позиции, убеждается в ее адекватности жизни» (Абульханова-Славская, 1991, с. 79). Активность проявляется в способности личности моделировать себя и отношения с другими людьми, становясь субъектом собственной жизни.

Н. Е. Харламенкова, Самоутверждение подростка, 2007

3) Субъектность выражается в своеобразии субъективных свойств и способностей человека. Исходя из такого представления о субъектности, основанием для описания С. о. служат результаты исследований, в к-рых ставилась задача изучить способности и свойства личности, влияющие на преобразовательную активность субъекта в процессе О. К группе таких исследований необходимо отнести, в первую очередь, те, в к-рых изучается социально-психол. компетентность, способности к О., разл. виды социально-перцептивных способностей. Объединяет эти 3 т. зр. по поводу субъектности как свойства субъекта то, что в них представлены в кач. главных параметров субъектности разл. характеристики системы отношений личности. Такое единство мнений относительно психол. сущности субъектности объясняется тем, что содержание отношений, с одн. стор., отражает опыт удовлетворения ряда социальных потребностей в О., а с др. стор., влияет на активность, размеры и характер О. Закрепляясь в практике взаимодействия и О., отношения становятся личными отношениями и переходят в свойства личности и черты характера. В отношениях раскрываются особенности развития личности и его аномалии. Они отражаются в установках, мотивах, ценностных ориентациях личности, обусловливают выбор форм поведения и способов обращения. По мнению ряда исследователей, система отношений – это устойчивая фундаментальная характеристика личности. Главное заключается в том, что все перечисленные образования личности имеют один корень – систему отношений и детерминируют ее преобразовательную активность, проявляющуюся в выборе форм поведения и способов обращения к партнеру.

Коллектив авторов, Психология общения. Энциклопедический словарь, 2011

Объективные условия, в которых формируется тот или иной тип правопонимания, в определенной степени обусловливают факторы субъективного характера. При этом, являясь вторичным по отношению к объективным условиям, субъективный фактор в то же время имеет собственное содержание и соответственно логику развития, являясь относительно самостоятельным, в нем могут сообразно его природе по-разному реализовываться объективные условия. Реакция действующих субъектов на одни и те же объективные условия может быть неодинакова, поскольку их воздействие на человека проходит через его внутренний мир, его моральные ценности и установки, т. е. человек активно и избирательно, а не пассивно ассимилирует окружающие его объективные условия макро – и микросреды».[48] Степень активности, избирательность и направленность такой ассимиляции применительно к объективным условиям, определяющим тот или иной подход к пониманию права, во многом обусловлены такими факторами, как, например, воспитание, уровень и специализация образования, наличие профессиональных навыков, т. е. условиями, фактически характеризующими рассмотренные нами в предшествующем параграфе уровни правопонимания. Объективные и субъективные факторы, обусловливающие плюрализм в понимании права, действуют на обыденном, профессионально-юридическом и теоретическом уровнях. Но для нашего исследования особый интерес представляет анализ проблемы именно на научном, теоретическом уровне, так как это позволит ближе всего подойти к ее разрешению.

П. А. Оль, Правопонимание: от плюрализма к двуединству, 2005

Нарушения. Проблемы выбора центральной фигуре на фоне могут быть обусловлены различными причинами. Для психически здоровых респондентов ошибки в построении структуры композиции, как правило, обусловлены непониманием смыслов и значений элементов образа для художественного выражения содержания темы. Существенными факторами в поверхностном восприятии создаваемого образа играют личностные установки и актуализированные потребности.

В. Н. Никитин, Арт-терапия. Учебное пособие, 2014

В качестве одного из факторов изменения установок исследовалось воздействие средств массовой коммуникации. Так, поступающая новая информация об объекте установки определенным образом соотносится с уже имеющимися знаниями с целью определения, совместима она с ними или нет. Если установка содержит в себе информационные противоречия (например, одновременно осознаваемые вред и польза объекта), то под влиянием новой информации и рациональных аргументов в ней могут происходить изменения. Так, изменение установки весьма вероятно под влиянием сведений о том, что объект соответствует интересам и нуждам индивида в большей степени, чем тот предполагал раньше. В результате оценка объекта может измениться с отрицательной на положительную, а вслед за ней меняется и поведение индивида.

Ю. Ю. Рассыпнова, Управление организационным поведением в АПК, 2013

В общем и целом социализация представляет собой, во-первых, креативный, творческий процесс, направленный на формирование личности, которая обладает всем спектром необходимых социальных и духовных качеств; во-вторых, интегрированный процесс воспитания и образования; в-третьих, процесс освоения разнообразных социальных ролей. Связующим понятием здесь выступает интериоризация как процесс перевода внешних факторов, воздействующих на человека, в устойчивые внутренние установки и качества личности. Иными словами, социализация не происходит hic et nunc. Она есть совокупность последовательных действий, направленных на принятие индивидом социальных норм, ценностей, представлений, традиций. Последние становятся своеобразной «дорожной картой» индивидуального маршрута формирования личности, неотъемлемой стороной его жизни не в результате внешней регуляции, а вследствие внутренней необходимости следовать им, чтобы повозможности избежать трудностей включения в социальные отношения. В свою очередь, адаптация личности к обществу осуществляется во временном масштабе, а сам процесс социализации характеризуется дискретностью и цикличностью. В этом отношении можно выделить несколько стадий личностного развития в его сопряжении с прохождением определенных этапов социализации.

Л. Н. Владыковская, Духовно-нравственные ценности в формировании современного человека, 2011

Привлечение философских категорий формы и содержания позволяет в обобщенном виде раскрыть напряженность и внутреннюю противоречивость процессов развития [7]. В философии под формой объекта понимаются его устойчивые характеристики, которые направляют и стимулируют развертывание изменчивого содержания. В психологическом плане устойчивыми характеристиками личности, ее «формой» могут быть сознательно-волевые установки, жизненные планы, позиции по отношению к себе и к миру. По логике этой формы осуществляется многоплановое взаимодействие человека с действительностью. Но порождаемые этим взаимодействием результаты несравненно богаче запланированных, они ведут к появлению многокачествснных новообразований в «содержательных», изменчивых процессах. Содержание начинает выходить из-под контроля «формы». В этом и заключается один из драматических моментов развития, ибо личность отождествляет себя со своей «формой», противится ее деструкции и у пределов ее действия строит, по выражению В. Г. Асеева, пограничную или «буферную» зону, механизмы которой нейтрализуют или блокируют значимость изменений в пространстве «содержания». Преодолеть эти барьеры могут лишь интегративные психологические новообразования – результаты механизмов макроразвития. Их мотивационный потенциал превышает значимость прежних установок и позиций личности. На материале развития мышления в его связи с личностью Д. Н. Завалишина выделила три психологических механизма макроразвития [3]. Первый — порождающее взаимодействие субъектно-личностного и интеллектуального уровней душевной жизни человека: достижения когнитивного уровня ведут к возникновению новых потребностей, мотивов, стремлений, к повышению уровня самосознания и изменению общей картины мира. Второй — операциональная интеграция, структурирование вновь приобретенных и существовавших ранее разноуровневых психологических технологий. Третий — расширение и обогащение когнитивного обеспечения взаимоотношения личности с миром, образование интегративных структур жизненного опыта. Это – существенные механизмы формирования фрагментов новых устойчивых характеристик личности, ее новой «формы».

Л. И. Анцыферова, Развитие личности и проблемы геронтопсихологии, 2006

К сожалению, разнообразие подходов к определению критериев нормального и отклоняющегося психического развития зачастую приводит к различию во взглядах разных специалистов и путанице в их оценках. Кроме того, встречаются случаи, когда специалист строит профессиональную деятельность на собственных представлениях, основанных на житейских нерефлексируемых установках в адрес ребенка или взрослого. В этих случаях критерием нормальности становится субъективный опыт специалиста. То, что не совпадает с этим опытом, отождествляется с патологией, со всеми вытекающими отсюда последствиями для психологической практики: ее спонтанностью, нецеленаправленностью, алогичностью, фрагментарностью видения психики (в противоположность системному видению), нерефлексируемостью оснований для использования тех или иных методических процедур и др. На наш взгляд, рефлексия специалистом собственных представлений о норме психического развития ребенка имеет огромное значение для построения практики психологической коррекции, поскольку они сознательно или бессознательно регулируют его профессиональную деятельность, определяя цель, задачи, способы последней, типы отношения к ребенку.

Коллектив авторов, Специальная психология, 2012

Первое имеется в виду тогда, когда понятие активности связывается с поиском и осмыслением тех характеристик психического, которые выходят за пределы адаптивной, приспособительной деятельности индивида. «В этом своем значении активность психического раскрывается прежде всего через такие специфические механизмы и функции, как регуляция, целеполагание, антиципация, задержка, объективация, а также связывается с определенными образованиями личности, например с такими, как сознание, воля, установка, отношение, мотивация, направленность или с определенными действиями и внешними актами, наконец, с особыми потребностями в активности, в развитии, в самореализации и т. д.» (Джидарьян, 1988, с. 86). Под специфическим значением категории активности имеется в виду особое качество, уровень психического явления, которое раскрывается через отношение со своей противоположностью – пассивностью: «По параметру активность-пассивность достигается более содержательная, более качественная характеристика психических явлений в различных областях современной психологии, особенно в психологии личности, мышления, деятельности. С понятием пассивности связываются в них не просто представления об отсутствии какой-либо активности или об ее меньшей интенсивности, а идеи о качественно другом, более низком уровне функционирования психического. В этом своем специфическом значении психологическое содержание понятия активности отражает не столько количественные, сколько качественные характеристики психических явлений» (Джидарьян, 1988, с. 87).

В. В. Знаков, Психология понимания. Проблемы и перспективы, 2005

Для психологии многие общие положения системного подхода вовсе не являются откровением. Они уже давно найдены и органично вписались в различные психологические концепции. Например, в борьбе гештальтпсихологов с представителями ассоциативной атомарной психологии и бихевиоризма выкристаллизовалась идея о психических явлениях как целостностях, в контексте которых части неразрывно связываются друг с другом и приобретают новые, ранее им не присущие свойства (М. Вертхаймер). Для «молярных» целостных концепций поведения в необихевиоризме характерна идея о конечном результате, объективной цели поведения человека и животных, превращающей поведение в целенаправленный целостный процесс (Э. Толмен). Непосредственно выражает в психологических исследованиях ориентацию системного подхода принцип анализа психики «по единицам», то есть анализ, сохраняющий свойства явлений как целого (Д. С. Выготский), положение об установке как целостной модификации личности (Ц.Н. Узнадзе), единицах анализа целенаправленной деятельности как своего рода подсистем (С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев) и т. п.

А. Г. Асмолов, Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека, 2007

Диспозиционный фактор совладающего поведения представляет соотношение личностных черт, качеств, являющихся субъектными, т. е. задающими человеку выбор стратегий и стиля поведения в трудной жизненной ситуации. Данные разноуровневые характеристики или субъектные детерминанты (от нейротизма и тревожности до самоотношения и уровня субъективного контроля) могут выступать предикторами определенного стиля совладания. Динамический фактор включает особенности процесса совладания в конкретной и изменяющейся ситуации, обладающей определенным уровнем стрессогенности для субъекта, оцениваемой им самостоятельно. К таким специфически развивающимся ситуациям в нашем исследовании относятся, например, беременность и принятие женщиной роли матери, совладание с последствиями развода как потери близких отношений, приближение/удаление от экзамена у студентов-первокурсников. Социокультурный (экологический) фактор совладания рассматривается нами как востребованность интериндивидуальных социально-психологических качеств субъекта, т. е. некоторых особенностей его межличностных отношений и социального взаимодействия. Имеются в виду особенности межкультурных сходств и различий, установок (личностных и детско-родительских, коммуникативных), ролевых позиций и гендера, включенности в систему социальных отношений и социальной поддержки, в том числе в семье и т. д., которые также задают эффективность и качество адаптации. Именно они обеспечивают субъекту обратные связи, которые он получает от других субъектов, за дающие способность осознанного саморегулирования, в том числе выбора стратегий и стилей поведения в трудной ситуации. Культура, по нашему убеждению, является наиважнейшим фактором социальных представлений и оценки людьми трудных жизненных ситуаций и способов поведения для совладания с ними, задавая особый социальный контекст поведения (Крюкова, 2010б).

Коллектив авторов, Стресс, выгорание, совладание в современном контексте, 2011

Таким образом, в основе выбора человеком того или иного типа поведения в рамках удовлетворения одной и той же потребности (или потребностей) лежит относительно устойчивое психическое образование, присутствующее у него в потенциальном состоянии, сформировавшееся на основе его ценностных ориентаций, социальных установок, мировоззрения и актуализировавшееся в результате взаимодействия с объективными условиями ситуации. При преступном поведении лица, при условии осознания им этого факта, такое психическое образование характеризуется определенной степенью антисоциальности.

С. В. Скляров, Вина и мотивы преступного поведения, 2004

Отметим в связи с этим недооцененный аспект представлений Мангейма о социальной-укорененном и, следовательно, однобоком, неполном и частичном характере социального познания: вне зависимости от того, может ли особое положение интеллигенции обеспечить ей «лучший обзор», идея релятивности убеждений и представлений обыденного социального знания предполагает, что это знание, рассматриваемое с точки зрение своего максимально общего определения, неправильным способом детерминируется лежащими в его основании эмпирическими свидетельствами, evidence (т. е. теми самыми социальными, культурными, политическими и т. п. фактами, «бытийными» детерминантами, которые и должны определять содержание пропозиционального знания). Если сформулировать это еще точнее: одни и те же бытийные факты могут правильно или неправильно детерминировать обоснованные убеждения индивида, в зависимости от того, насколько они определяют его позицию, понимаемую как совокупность интересов, заинтересованностей и обязательств и являющуюся, в свою очередь, «подмножеством» этих фактов. Такое «эгоцентрическое смещение» является либо тривиальным с точки зрения особенностей формирующихся таким образом обоснованных убеждений (поскольку нисходящие влияния установок, внутренних мотивационных состояний и т. п. ведут к стандартным и принципиально обнаружимым ошибкам восприятия), либо связанным с гипотетическим смещением самого способа формирования обоснованных убеждений для некоторых «экзистенциально-значимых» фактов.

Коллектив авторов, Обыденное и научное знание об обществе: взаимовлияния и реконфигурации, 2015

М. Смит выделил в структуре социальной установки три компонента: когнитивный, содержащий знание, представление о социальном объекте; аффективный, отражающий эмоционально-оценочное отношение к объекту; поведенческий, выражающий потенциальную готовность личности реализовать определенное поведение по отношению к объекту (Рощин), причем реализация поведения по когнитивному или аффективному сценарию зависит от целого ряда условий и сложившейся ситуации, или, как говорят психологи, – от взаимодействия с другими аттитюдами.

М. А. Соловьева, Юридическая психология. Шпаргалки, 2010

3. С неопределенностью понятия внимания связано то обстоятельство, что одни и те же феномены легко могут обозначаться разными терминами, подпадать под разные понятия. Так, выделение субъектом каких-либо определенных объектов на фоне других, которые игнорируются, может называться и фактически называется и избирательностью внимания, и избирательностью восприятия. Эксперименты по определению объема внимания (произвольного) с таким же успехом могут быть названы экспериментами по определению объема сознательного избирательного восприятия и кратковременной памяти, если от испытуемого требуется воспроизвести или точно узнать воспринятые объекты. В литературе по вниманию взаимодействие двух одновременно выполняемых деятельностей или навыков описывается в терминах распределения внимания, тогда как в литературе по обучению, навыкам, в инженерной психологии – в терминах интерференции. Эффекты Струпа и аналогичные явления часто фигурируют в работах по вниманию, тогда как в общепсихологической литературе они обычно рассматриваются в терминах интерференции ассоциаций и вербальных ответов, вызываемых разными характеристиками стимула. Устойчивая направленность сознания и деятельности субъекта на определенные объекты или совершение определенных действий может трактоваться и трактуется и как характеристика или функция внимания, и как проявление установки. Границы между понятиями внимания и установки очень зыбки, неопределенны и субъективны.

Н. И. Чуприкова, Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии, 2015

Отдельно следует коснуться разрабатываемой в США с начала 1990-х годов Л. Маккан и Л. Перлман [McCann, Pearlman, 1990; 1992 и др.] клинической теории конструктивного саморазвития (constructivist self-development theory – CSDT), которая основана на идеях психодинамической теории объектных отношений, Я-психологии и социальной теории познания. Данная теория не вписывается в современный тренд понимания саморазвития как организуемого личностью развития, а скорее воспроизводит исторически более ранний взгляд на саморазвитие как спонтанное разворачивание качественных личностных изменений. В CSDT развивается конструктивистский взгляд на травму, согласно которому уникальная история человека формирует его опыт травматических событий и определяет адаптацию к травме. Авторы предлагают применять CSDT для коррекционной работы с психотравмами различного генеза, уделяя внимание трем страдающим при травме аспектам личности: стойкости «Я», которая обеспечивает возможность противостоять сильным эмоциям и регулировать самоуважение; когнитивным схемам (убеждениям и ожиданиям относительно себя и других) в области базовых установок безопасности, доверия, уважения, близости, силы и независимости; наличию навязчивых воспоминаний о травме и связанной с ними тревоги. Примеры практического использования CSDT встречаются и в публикациях других авторов: например, М. Миллера с соавт. [Millera, Floresa, Pitcherb, 2010] проводит с помощью CSDT анализ травмы у судей, переживающих убийство их коллеги по мотивам, связанным с профессиональной деятельностью.

М. А. Щукина, Психология саморазвития личности, 2015

Третьему этапу изучения темы психологического воздействия (1980-е годы) были присущи методический и методологический плюрализм, произошло расширение круга изучаемых феноменов, усложнение теоретических моделей. Психологическое воздействие стало рассматриваться в качестве сложно детерминированной многоуровневой системы. Разрабатываются идеи и об одном когнитивном процессе с несколькими стадиями в анализе человеком поступающей к нему информации. Особое внимание стало уделяться изучению психологических механизмов, опосредующих воздействие сообщений на социальные установки и представления людей. Было установлено и доказано, что при обработке поступающей информации человек может активно размышлять над ней, соотносить с собственными убеждениями и знаниями аргументы в поддержку навязываемой позиции. Но признавались и иные способы обработки информации, делающие излишним детальный анализ сообщения (например, использование тезисов «Специалистам следует доверять», «Большинство всегда право»).

А. А. Гостев, Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты, 2017

По мнению автора, говоря о психологическом управлении, необходимо учитывать, что управление человеком – это сложный процесс, так как субъект управления обладает своей иерархией ценностей, потребностей, установок, у него своя психика, свой внутренний мир и т. д. и все это необходимо учитывать управляющему. Понятие «управление свободой» – это управление эмпирическим уровнем проявления свободы человека, т. е. его деятельностью, а точнее управление его мотивацией. Любое социально значимое поведение так или иначе мотивировано [Иванников 1985]. В рамках мотивационной системы осуществляется личностно значимый анализ ситуации, выбор альтернатив и принятие решений, формируется индивидуальное ощущение свободы выбора. Мотивация характеризует объективно обусловленную субъективную реальность, внутренние детерминанты человеческой активности. Мотивация – это результат «…многоступенчатого взаимодействия потребностей человека и способных удовлетворить их стимулов, а также ситуации, в которой осуществляется достижение стимула» [Пугачев 2005, с. 22].

Коллектив авторов, Методологические проблемы социально-гуманитарных наук, 2013

О чем говорят нам эти результаты? Во-первых, одна и та же задача (задержка дыхания) давалась испытуемым в разных интенциональных контекстах – деятельностных и, шире, жизненных. Варьировалось место и роль задачи в более широком контексте – можно сказать, что варьировался ее смысл. Во-вторых, эти изменения приводили к изменению результатов выполнения задания даже не на психологическом, а на физиологическом уровне – перед нами эффект регуляции деятельности, который можно объяснить усилением мотива, смысловой установкой или указанием на какие-то другие образования, встроенные в исполнительные механизмы деятельности. В-третьих, на результаты влияет не только объективная, но и воображаемая ситуация, то есть произвольные изменения в картине мира, создание воображаемого контекста и воображаемого смысла деятельности.

Д. А. Леонтьев, Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности, -1

Существенное влияние социокультурных переменных на выбор субъектом способов совладания, установленное в наших исследованиях (Замышляева, 2006; Крюкова, 2004; Куфтяк, 2004; Петрова, 2006; Сапоровская, 2002 и др.), неслучайно. Активность субъекта разворачивается в пространстве объектов культуры и социального взаимодействия с другими людьми, причем каждый ее вид имеет свой уровень субъектной организации. Опыт пережитого и переживаемого поведения, в котором сам человек может дать себе отчет и который содержит иерархию значимых для него социальных установок, ценностей, отношений и смыслов, составляет субъектный опыт личности. Именно он способствует или препятствует эффективным способам организации субъектной активности, обеспечивающей внутреннюю спонтанную активность самодетерминации, осмысленную С. Л. Рубинштейном, А. В. Брушлинским, В. А. Ядовым и др. Он же помогает организовывать интерсубъектные отношения, включаться в жизнедеятельность социальных групп, творчески модифицировать усвоенные регуляторные механизмы в социальном поведении. Социокультурный фактор совладания рассматривается нами через востребованность как интра-, так и интериндивидуальных, социально-психологических качеств субъекта, т. е. некоторых особенностей его межличностных отношений и социального взаимодействия. Мы относим к социокультурному фактору выбора субъектом способа совладающего поведения социальную психологию совладания: социальное взаимодействие и межличностные отношения – детско-родительские, супружеские, дружеские, профессионально-деловые; культурный контекст как самостоятельную детерминанту успешного/неуспешного совладания. При этом характеристики группового субъекта непротиворечиво распространяются на особенности поведения совладающей группы (например, семьи). Предпринята попытка различить копинг-поведение индивидуального и группового субъекта вслед за А. Л. Журавлевым (2002).

Коллектив авторов, Совладающее поведение. Современное состояние и перспективы, 2008

Необходимость системного подхода в научно-философских исследованиях стала почти аксиомой, но он еще не пользуется должной популярностью при анализе многих явлений, включая изучение проблем сознания, ценностей, антиценностей, истины и справедливости. В обществоведческих науках превалируют искусственное разделение труда, чрезмерно узкая специализация, редукционизм и фрагментарность, что нередко приводит к однобоким, дискретным выводам и заблуждениям. Хотя такое положение имеет свои обоснования, до сих пор распространившиеся попытки «выдернуть» и анализировать отдельные внесистемные, изолированные фрагменты единого мира не могут дать адекватных исследовательских результатов. Для получения таковых требуется рассмотрение объекта, явления или процесса как органичного элемента их крупного, самодостаточного массива в универсуме, представляющего собой системную целостность. Только путем раскрытия всех его внутренних и внешних взаимосвязей можно установить адекватную сущность и содержание такой системы и ее элементов. Как утверждает И. Лисеев, системный подход «… превратился в один из самых мощных регулятивов XX в., в доминирующую познавательную модель. Взгляд на мир с позиций системности привел к существенной трансформации и изменению онтологических, гносеологических, ценностных и деятельностных установок и ориентаций»[1].

Х. А. Барлыбаев, Истина и справедливость как системообразующие ценности, 2014

Когнитивно-поведенческая психотерапия – это современное направление, возникшее на основе поведенческой психотерапии в результате практического осмысления того, что когнитивная сфера, с одной стороны, – плод интериоризации наблюдаемой деятельности; с другой – фактор, предопределяющий реакции взрослого человека на любые внешние воздействия. Согласно теории когнитивно-поведенческой психотерапии, не столько внешние обстоятельства и события определяют характер эмоциональной реакции и связанного с ней поведения, сколько когниции (англ. сognition), т. е. установки, мнения, представления, отношение к этим обстоятельствам и событиям самого человека. Следовательно, распространенная формула «это вызвало у меня такую-то эмоцию, переживания и т. д.» фактически не верна, так как это же могло вызвать и совершенно другие эмоции, переживания, другое поведение – при другом отношении к этому. Если в поведенческой терапии коррекция проблемного поведения достигается путем воздействия на само поведение или подкрепляющие его факторы, то здесь та же цель достигается в основном путем воздействия на когниции. Поскольку при этом в ряде случаев терапевтический эффект может быть получен за сравнительно короткий срок, некоторые техники, приемы когнитивно-поведенческой психотерапии вполне могут использоваться ВОП.

Коллектив авторов, Клиническая психотерапия в общей врачебной практике, 2008

Какие бы акты или состояния ни предлагались в качестве доопытного начала, они считались не только непосредственными, но также и натуральными, непроизвольными, примитивными, элементарными, определяемыми физиологическими закономерностями. Именно это послужило основанием борьбы с «роковым» для психологии постулатом непосредственности, начатой Д. Н. Узнадзе и продолженной А. Н. Леонтьевым. Оба, хотя и по разным основаниям, как бы неявно формулируют новый постулат – «постулат опосредованности». Узнадзе, как говорилось выше, в качестве звена, опосредующего человека с миром, ставит установку, Леонтьев – предметную деятельность (см. более подробно: [Зинченко В. П., 2009]). Примечательно, что в книге «Деятельность. Сознание. Личность», написанной уже в 1974 г., Леонтьев противопоставляет деятельность культуре и резко критикует Л. Уайта, развивавшего идею «культурной детерминации» явлений в обществе и в поведении индивидов. Согласно Уайту, возникновение человека и человеческого общества приводит к тому, что прежде прямые, натуральные связи организма со средой становятся опосредованными культурой, развивающейся на базе материального производства. Леонтьев, приводя это положение, видимо, из деликатности, не усмотрел его связи с культурно-исторической теорией Выготского, которая зиждется на идее (принципе, постулате) опосредования [Леонтьев, 1983, т. 2, с. 138–139]. Пожалуй, только С. Л. Рубинштейн и А. В. Запорожец вырывались из круга опосредований к непосредственности, подчеркивая важную роль спонтанности в психическом развитии ребенка. С сожалением приходится констатировать, что психологи, даже осознавая проблему непосредственного начала, не нашли ее решения.

Сборник статей, Перспективные направления психологической науки. Сборник научных статей. Выпуск 2, 2012

Психологическая динамика общения. Эту весьма широкую характеристику приходится ввести потому, что психологическое содержание общения может быть очень различным. Если даже говорить только о процессах речевого воздействия, то это воздействие может осуществляться в сфере знаний (информирование, обучение), в сфере навыков и умений той или иной деятельности (обучение), в сфере собственно деятельности в ее реальном осуществлении (внушение, убеждение), в сфере мотивов и потребностей, установок, ценностной ориентации и т. п. (убеждение). Если добавить к этому еще и тот общеизвестный факт, что даже процесс речевого воздействия не носит в строгом смысле “однонаправленного” характера (что особенно ясно видно в публичной, “ораторской” речи), – а об общении типа межличностного нечего и говорить, – то мы получим крайне широкий спектр разнообразных изменений в психических состояниях и протекании психических процессов у коммуникатора и реципиента (реципиентов), связанных с процессом общения. Эти изменения, особенно применительно к реципиенту, в значительной мере прогнозируются коммуникатором, но, естественно, далеко не полностью – постольку, поскольку моделирование говорящим личности собеседника (или, тем более, психологических характеристик аудитории) никогда не бывает стопроцентно правильным и лишь стремится приблизиться к реальному положению вещей. (Кроме того, всегда остаются сведения о собеседнике, особенно о его мотивах и установках, которые в принципе неизвестны говорящему и не могут быть использованы им при таком моделировании.)

А. А. Леонтьев, Психология общения, 1997

Механизм идеализации называют по-разному: «гало-эффект», «эффект ореола» или «эффект снисхождения». Суть функционирования данного механизма заключается не только в завышении положительных черт, качеств, но и в преуменьшении негативных особенностей. Данный феномен тесно связан с этнической установкой, которая является как бы пусковым механизмом для идеализации. Механизм идеализации проявляется, как правило, при наличии позитивной установки к этносу, к которому принадлежит объект восприятия, иногда и при недостаточной критичности субъекта восприятия, а также в тех случаях, когда субъект воспринимает этнофора из страны с более высокой культурой или с высоким уровнем экономического развития.

Е. Н. Резников, Психология этнического общения, 2006

Известно, что адаптивные процессы саморегуляции определяются двумя разнонаправленными тенденциями (Зейгарник Б. В., 1986): мобилизацией внутренних ресурсов для решения проблемы либо, наоборот, уходом из конфликтной ситуации, отказом от решения. А. Б. Холмогорова (1983) интерпретирует установку больных шизофренией с негативной симптоматикой как адаптивную направленность на ограничение контактов и сфер деятельности, избегание трудностей и интеллектуального напряжения, предпочтение действовать стандартными способами. Формирование личностной «установки на самоограничение» и соответствующее поведение позволяют больным шизофренией адаптироваться в жизни с учетом новых, реально сниженных возможностей.

О. В. Гусева, Интегративная модель психотерапии эндогенных психических расстройств, 2011

Возвращаясь к понятию динамического стереотипа, следует напомнить, что И.П. Павлов рассматривал «чувства»[77] в качестве средств «установки стереотипа, довершения установки, поддержки стереотипа». При этом позитивные «чувства» способствуют подкреплению этого стереотипа, а негативные – удержанию311. Это положение чрезвычайно существенно, поскольку по-новому ставит вопрос об эмоциональных реакциях. Здесь они перестают выступать в качестве «волшебных» и «произвольных» свойств психики, но оказываются лишь инструментом воздействия на поведение. Основными «игроками» на поле психического становятся не эмоциональные реакции, а динамические стереотипы[78]312, о существовании которых мы узнаем по тому, какими эмоциональными реакциями они сопровождаются: наличие позитивных эмоциональных реакций свидетельствует нам о том, что какой-то актуализированный динамический стереотип благополучно реализуется и/или реализовался; наличие же негативных эмоциональных реакций свидетельствует об обратном – какой-то из существующих динамических стереотипов не может, в силу тех или иных причин, дойти до своего конца, то есть завершиться.[79]

А. В. Курпатов, Руководство по системной поведенческой психотерапии, -1

Обобщенные представления о понимании субъектом мира представлены в таблице, однако сам вопрос о правомерности отраженного в ней дизъюнктивного разделения мира человека на три реальности пока остается спорным не только для моих коллег, но и для меня самого. Классификационная ясность и абстрактно-аналитическая научная полезность определения отличительных признаков реальностей на первых этапах создания обобщенной модели понимания несомненны. Однако развернутый ответ на указанный вопрос, безусловно, требует более глубокого психологического анализа субъектных оснований того, почему люди, исходя из своих знаний, индивидуальных точек зрения, личностных качеств, бессознательных установок и т. п., понимают реальности именно как эмпирическую, социокультурную или экзистенциальную. Вместе с тем нужно исследовать и закономерности соотношения анализа и синтеза мышления понимающего мир субъекта, преобладания у него аналитического или холистического стиля мировоззрения. Это позволит лучше понять психологические основания различения реальностей. В этой связи я считаю необходимым приступить к развитию нового субъектно-аналитического подхода к психологическому исследованию понимания мира. Такой подход направлен, прежде всего, на получение ответов на два главных вопроса: 1) Как человек понимает мнимые, пограничные, промежуточные реальности, которые однозначно нельзя характеризовать ни как эмпирическую, ни как социокультурную, ни как экзистенциальную? 2) Можно ли применительно к каким-то случаям утверждать, что понимание реальности определяет свойства самой реальности? Иначе говоря, в какой степени реальность зависит от сознания понимающего мир субъекта? Первые шаги в направлении развития субъектно-аналитического подхода сделаны в следующем разделе монографии.

В. В. Знаков, Психология понимания мира человека, 2016

Таким образом, субъект-объектные отношения трансформируются в субъект-субъектные взаимозависимости. Акт коммуникации, как процесс передачи (усвоения) информации, определенных взаимодействий на этой основе, следует понимать не просто как усвоение субъектом социального опыта, опредмеченного в культуре, не только как совершаемый собственными силами акт распредмечивания способов деятельности, процесс раскодирования социально сформированных смыслов. «В действительности, – пишет по этому поводу В. А. Лекторский, – само усвоение адекватных способов деятельности с социально функционирующим предметом возможно лишь при условии включения субъекта… в живую коммуникативную связь с другими ныне существующими людьми… которые обучают его человеческим методам использования созданных человеком вещей, и этим самым формируют у него культурные установки и нормы, включая эталоны познавательной деятельности» [200, с. 177].

А. А. Лазаревич, Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания, 2015

Позитивные изменения эмоционального мира человека как системного образования происходят в тех обстоятельствах, если ему открываются смыслы как возможности общения с окружающими людьми, а также и в контексте существующих рисков отчуждения в условиях возникающего конфликта. Важнейшим результатом позитивных изменений и переустройства эмоционального мира человека является смысловая установка, обеспечивающая как социально опосредованное функционирование своих эмоций, так и понимание эмоций другого человека не как разрозненных и ситуативных проявлений, а в целостном контексте общечеловеческих ценностей и задач жизнеспособности среди других людей.

Л. В. Тарабакина, Эмоциональное здоровье подростка: риски и возможности, 2017

Для платоновского объективного идеализма идеи, понятия, содержание научного знания представляются непосредственно интуитивно данными[78]. Таким образом, снимается мыслительная деятельность, в результате которой и возникают понятия, идеи. В соответствии с этой исходной позицией сознание индивида рассматривается как простая проекция объективного состава знания. Все, что заключено в объективном составе знания, непосредственно переносится в индивидуальное сознание, предполагается непосредственно данным ему. Таким образом, по существу, снимается мыслительная деятельность индивида, посредством которой он, анализируя наличную систему знаний, сложившуюся в процессе общественно-исторического развития, переводит ее в план своего индивидуального сознания, усваивает ее и применяет к решению встающих перед ним задач. Мыслительная деятельность индивида, процесс мышления вовсе перечеркивается: мышление как предмет психологического исследования вовсе ликвидируется объективным идеализмом. Реализуя эту установку, представители объективного идеализма платоновского типа стремились уничтожить какие бы то ни было мыслительные операции, сведя их к совокупности отношений между якобы извечно данными статическими терминами, членами этих отношений[79] (Рассел, Кутюра).

С. Л. Рубинштейн, Бытие и сознание, 1957

Наконец, наиболее широкое понимание структуры профессионального опыта встречается в работах Ф.С. Исмагиловой. Автор, опираясь на предыдущие исследования, сделал попытку рассмотрения данной категории с позиций системного подхода. Профессиональный опыт с этих позиций определяется как психологическая детерминационная самоорганизующаяся система, которая обладает рядом свойств таких, как простота – сложность, открытость – закрытость, и т. и. Он включает в себя знания умения и навыки, апробированные на практике; мотивы и цели, побуждающие его к профессиональному росту; профессиональные привычки и стереотипы; приобретшие личностный смысл события профессиональной жизни; переживания, сопровождающие профессиональную жизнь человека. Перечисленные составляющие могут образовывать различные сочетания и взаимодействующие комплексы, которые определяются автором как свойства профессионального опыта. Многообразие этих свойств интегрируется в структуру профессионального опыта, куда входят четыре основные области: интеллектуальная, операциональная, коммуникативная и эмоциональная. При этом выделяются два уровня структуры опыта – внешний и внутренний (глубинный). Внешний уровень составляют знания, умения и навыки, а внутреннюю – смыслы, установки, ценности, переживания [43].

В. Е. Орёл, Синдром психического выгорания личности, 2005

В процессе саморазвития такой самоорганизующейся системы происходит переход от одного уровня самоорганизации к другому. Саморазвивающимся системам присуща иерархия уровней организации элементов, способность порождать в процессе развития новые уровни. Причем каждый такой новый уровень оказывает обратное воздействие на ранее сложившиеся, перестраивает их, в результате чего система обретает новую целостность, новые параметры порядка. Формирование каждого нового уровня системы сопровождается ее прохождением через состояния неустойчивости – так называемые точки бифуркации, и в эти моменты случайные воздействия на систему могут привести к появлению в ней новых структур. Установка классической науки на активное целенаправленное преобразование системы уже не считается эффективной, так как при простом увеличении внешнего силового давления система может не порождать нового, а воспроизводить один и тот же набор структур. Соответственно с системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия. В ходе исследовательской деятельности с человекоразмерными объектами исследователю приходится решать ряд проблем этического характера, определяя границы возможного вмешательства в объект. Нарушение этих границ приводит к изменению системы, ее переходу в качественно иное состояние, способное вызвать необратимое нарушение целостности системы.

Е. В. Тимошина, Общая теория права. Учебник, 2017