Неточные совпадения
— Настоящее блаженство состоит, — отвечал Имплев, — в отправлении наших высших душевных способностей: ума, воображения, чувства. Мне
вот, хоть и не много, а все побольше разных здешних господ, бог дал знания, и меня каждая вещь, что ты
видишь здесь в кабинете, занимает.
— Так за что же и судить его? Тему вы сами одобрили, а выполнена она — сколько
вот я, прочтя сочинение,
вижу — прекрасно!
— Здравствуйте, батюшка Михайло Поликарпыч!.. Батюшка наш, Павел Михайлыч, здравствуйте!..
Вот кого бог привел
видеть! — говорила она, отчеканивая каждое слово и подходя к руке барина и барчика.
— А
вот так досадно, — продолжал Павел, — пришлось здесь пробыть другой день. Не говоря уже про университет, самую-то Москву хочется
увидеть поскорей.
В настоящую минуту он почти не слушал его: у него, как гвоздь, сидела в голове мысль, что
вот он находится в какой-нибудь версте или двух от Мари и через какие-нибудь полчаса мог бы ее
видеть; и он решился ее
видеть, будь она там замужем или нет — все равно!
Мысль, что она не вышла еще замуж и что все эти слухи были одни только пустяки, вдруг промелькнула в голове Павла, так что он в комнату дяди вошел с сильным замиранием в сердце — вот-вот он ее
увидит, — но, увы,
увидел одного только Еспера Иваныча, сидящего хоть и с опустившейся рукой, но чрезвычайно гладко выбритого, щеголевато одетого в шелковый халат и кругом обложенного книгами.
—
Вот он идет, отличный малый! — воскликнул Замин,
увидев вошедшего Ивана. — Ты недавно ведь, чай, из деревни?
— А
вот — сам побольше поживешь с ними, да поуправляешь ими — и
увидишь, как они не виноваты! — возразил ему на это полковник.
— Что делать-то, Вихров?.. Бедные на мне не женятся, потому что я сама бедна. Главное,
вот что — вы ведь знаете мою историю. Каролина говорит, чтобы я называлась вдовой; но ведь он по бумагам моим
увидит, что я замужем не была; а потому я и сказала, чтобы сваха рассказала ему все: зачем же его обманывать!
—
Вот видите-с, — начал, наконец, он, — я был с вами совершенно откровенен, будьте же и вы со мной откровенны.
«Ваше сиятельство, говорю, у вас есть малярная работа?» — «У меня, говорит, братец, она отдана другому подрядчику!» — «Смету, говорю, ваше сиятельство,
видеть на ее можно?..» — «Можно, говорит, —
вот, говорит, его расчет!» Показывает; я гляжу — дешево взял!
— А,
вот он, университет!
Вот он, я
вижу, сидит в этих словах! — кричал Александр Иваныч. — Это гуманность наша, наш космополитизм, которому все равно, свой или чужой очаг. Поляки, сударь, вторгались всегда в нашу историю: заводилась ли крамола в царском роде — они тут; шел ли неприятель страшный, грозный, потрясавший все основы народного здания нашего, — они в передних рядах у него были.
— Прежде, признаюсь, когда я жил ребенком в деревне, я не замечал этого; но потом
вот, приезжая в отпуск, я
увидел, что это страшная вещь, ужасная вещь!..
— А
вот, кстати, я еще забыл вам сообщить, — отнесся он к Вихрову, — я по вашему делу заезжал также и к Плавину, он тоже все это знает и хлопочет за вас; потом я в клубе
видел разные другие их власти и говорил им, чтобы они, по крайней мере, место дали вам приличное, а то, пожалуй, писцом вас каким-нибудь определят.
—
Видите! — сказал доктор и показал им голову. —
Видите! — и он указал на отодранное ухо. — И
вот эти маленькие дырки в полтора вершка величины; ну, и подпишитесь ко всему этому! — прибавил он, показывая на осмотр, написанный Вихровым.
— Это
вот та постель, что я
видел в сенях с занавеской?
Замахивались, кажись,
вот я сам
видел, страсть!
— А
вот это мы
увидим, когда осмотрим лес, — сказал Вихров. — Сотский, ты должен лучше всех знать: есть здесь слух о каких-нибудь бегунах? — обратился он вдруг к сотскому.
—
Видим, что и ты! — сказал ему опять насмешливо Петр Петрович. —
Вот нынче в корпусах-то как учат, — продолжал он, относясь к Вихрову и показывая на племянника. — Зачем малого отдавали?.. Только ноги ему там развинтили, да глаза сделали как у теленка.
— Это все Митька, наш совестный судья, натворил: долез сначала до министров, тем нажаловался; потом этот молодой генерал, Абреев, что ли, к которому вы давали ему письмо, свез его к какой-то важной барыне на раут. «
Вот, говорит, вы тому, другому, третьему расскажите о вашем деле…» Он всем и объяснил — и пошел трезвон по городу!.. Министр
видит, что весь Петербург кричит, — нельзя ж подобного господина терпеть на службе, — и сделал доклад, что по дошедшим неблагоприятным отзывам уволить его…
Идя в чаще елок, на вершины которых Иван внимательнейшим образом глядел, чтобы
увидеть на них рябчика или тетерева, Вихров невольно помышлял о том, что
вот там идет слава его произведения, там происходит война, смерть, кровь, сколько оскорбленных самолюбий, сколько горьких слез матерей, супруг, а он себе, хоть и грустный, но спокойный, гуляет в лесу.
— А, Павел Михайлович! — воскликнул он,
увидев Вихрова. — Как я рад вас
видеть; но только две-три минуты терпенья, кончу
вот с этой госпожой…
— Это
вот, изволите
видеть, вы!.. Похожи?
— Только этим и занимается, больше ничем — решительно Сердечкин. Теперь
вот влюблен в эту молоденькую актрису и целые дни сидит у нее, пишет ей стихи! Вы хотите его
видеть?
— А
вот, Всеволод Никандрович, я еще
видел…