Неточные совпадения
Павел не слушался и продолжал улепетывать от него. Но
вот раздался
еще выстрел. Паша на минуту приостановился. Кирьян, воспользовавшись этим мгновением и почти навалясь на барчика, обхватил его в охапку. Павел стал брыкаться у него, колотил его ногами, кусал его руки…
— Для чего, на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она смела написать, так не написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что
вот к кому она пишет; а то видно с ее письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут
еще третий, и под суд!
—
Еще бы!.. Отец
вот твой, например, отличный человек: и умный, и добрый; а если имеет какие недостатки, так чисто как человек необразованный: и скупенек немного, и не совсем благоразумно строг к людям…
— Ты сам меня как-то спрашивал, — продолжал Имплев, — отчего это, когда
вот помещики и чиновники съедутся, сейчас же в карты сядут играть?.. Прямо от неучения! Им не об чем между собой говорить; и чем необразованней общество, тем склонней оно ко всем этим играм в кости, в карты; все восточные народы, которые
еще необразованнее нас, очень любят все это, и у них, например, за величайшее блаженство считается их кейф, то есть, когда человек ничего уж и не думает даже.
— Ну, этого пока тебе
еще нельзя растолковать, — отвечал Еспер Иваныч с улыбкой, — а ты
вот зажги свечи и закрой опять крышку.
— Ставь
вот тут, — говорил он, внося с ним разные вещи, — а
еще солдат, не знаешь, куда ставить.
Открытие всех этих тайн не только не уменьшило для нашего юноши очарования, но, кажется,
еще усилило его; и пока он осматривал все это с трепетом в сердце — что вот-вот его выведут, — вдруг раздался сзади его знакомый голос...
Семен Яковлевич только взглянул на него, а Евлампия Матвеевна воскликнула с ударением: «
Вот как!» — и при этом как-то лукаво повела бровями; несмотря на сорокалетний возраст, она далеко
еще была не чужда некоторого кокетства.
Полковник по крайней мере с полчаса
еще брюзжал, а потом, как бы сообразив что-то такое и произнося больше сам с собой: «Разве
вот что сделать!» — вслед за тем крикнул во весь голос...
— А я вот-с, — продолжал Павел, начиная уже горячиться, — если с неба звезды буду хватать, то выйду только десятым классом, и то
еще через четыре года только!
Мысль, что она не вышла
еще замуж и что все эти слухи были одни только пустяки, вдруг промелькнула в голове Павла, так что он в комнату дяди вошел с сильным замиранием в сердце — вот-вот он ее увидит, — но, увы, увидел одного только Еспера Иваныча, сидящего хоть и с опустившейся рукой, но чрезвычайно гладко выбритого, щеголевато одетого в шелковый халат и кругом обложенного книгами.
Павел, видевший всю сцену из окна, не мог в душе не рассмеяться этому, но
вот послышались
еще шаги, только гораздо более твердые.
— Ну
вот видите! — перебил его Вихров. — Пока вам не удалось
еще развратить меня до карт, то я предлагаю вам устроить другого рода аферу на мой счет: свезите меня в какое-нибудь увеселительное заведение, и я вам выставлю от себя вино и ужин, какой вы хотите.
— Вы
вот приехали сюда, — начал он с улыбкой, — а панихиды по папеньке до сей поры
еще не отслужили.
— Правда! — подтвердил Добров. — Нынче
вот они
еще маленько посмирнее стали, а прежде такие озорники были, что боже упаси: на моей уж памяти один баринок какую у нас с священником штуку сыграл, — чудо!
Помните дом этот серый двухэтажный, так
вот и чудится, что в нем разные злодейства происходили; в стороне этот лесок так и ныне
еще называется «палочник», потому что барин резал в нем палки и крестьян своих ими наказывал; озерко какое-то около усадьбы тинистое и нечистое; поля, прах их знает, какие-то ровные, луга больше все болотина, — так за сердце и щемит, а ночью так я и миновать его всегда стараюсь, привидений боюсь, покажутся, — ей-богу!..
— Да, ничего, понравилась, — отвечал Живин. — Тут
вот про нее болтали, что она, прежде чем с тобой, с каким-то барином
еще жила.
— Соблазнить, изменить и бросить женщину — это, по-твоему, не подло? Вы, Юлия,
еще молоды, и потому о многом
еще не можете и судить!.. — И m-lle Прыхина приняла даже при этом несколько наставнический тон. —
Вот, когда сами испытаете что-нибудь подобное в жизни, так и поймете, каково это перенести каждой женщине и девушке.
— А
вот тут сейчас, недалеко, — отвечал тот, а между тем они прошли после того по крайней мере
еще версты две, наконец приблизились к небольшой речке и мостику на ней.
—
Вот кабы мы с тобой не дали
еще зароку, — сказал Живин, потирая с удовольствием руки, — ты бы зашел ко мне, выпили бы мы с тобой водочки, велели бы все это изжарить в кастрюле и начали бы кушать.
— А
вот, кстати, я
еще забыл вам сообщить, — отнесся он к Вихрову, — я по вашему делу заезжал также и к Плавину, он тоже все это знает и хлопочет за вас; потом я в клубе видел разные другие их власти и говорил им, чтобы они, по крайней мере, место дали вам приличное, а то, пожалуй, писцом вас каким-нибудь определят.
— Да
вот поди ты!.. Спросите
еще ее, не совращал ли ее кто-нибудь, не было ли у нее совратителя?
Когда известная особа любила сначала Постена, полюбила потом вас… ну, я думала, что в том она ошиблась и что вами ей не увлечься было трудно, но я все-таки всегда ей говорила: «Клеопаша, это последняя любовь, которую я тебе прощаю!» — и, положим, вы изменили ей, ну, умри тогда, умри, по крайней мере, для света, но мы
еще, напротив, жить хотим… у нас сейчас явился доктор, и мне всегда давали такой тон, что это будто бы возбудит вашу ревность; но
вот наконец вы уехали, возбуждать ревность стало не в ком, а доктор все тут и оказывается, что давно уж был такой же amant [любовник (франц.).] ее, как и вы.
— Вот-с эти трое, — отвечал смотритель, показывая на двух довольно молодцеватых арестантов и на третьего —
еще молодого малого, но совсем седого.
—
Вот это самая Катюшка-то и есть! — сказал потихоньку смотритель, показывая Вихрову на одну довольно
еще молодую женщину, сидевшую в темном углу.
— Сильно раскольничье! — отвечал кучер. — И там не один раскол, а всего есть. Ныне-то
вот потише маленько стало, а прежде они фальшивую монету делали; все едино, как на монетном дворе в Питере… я
еще, так доложить, молодым мальчиком был, как переловили их на этом.
— Здесь ведь Учней много. Не одно это село так называется — это
вот Учня верхняя, а есть Учня нижняя и есть
еще Учня в Полесье, смотря на каком месте селенье стоит, на горе или в лесу.
— Как спустить? Уставим в перекладину-то слегу, привяжем его за уши-то к ней на слабой веревке, старые-то перекладины его перерубим, —
вот он и пойдет, — объяснил другой, молодой
еще довольно малый.
— А эта
вот и православная даже! — прибавил священник, указывая на одну очень нарядную и довольно
еще молодую женщину.
— А вот-с — кол! — отвечал тот, показывая на кол свой, который он все
еще держал в руках.
— Ну, это
еще не защита,
вот вам лучше пистолет, — произнес Вихров, подавая ему пистолет, и при этом не без умысла показал мужикам и свой пистолет.
—
Вот ведь тоже стряпает! — произнес, показав вслед ему головой, Петр Петрович. — А разве так, как мой покойный Поликарп Битое Рыло… Два только теперича у меня удовольствия в жизни осталось, — продолжал он, — поесть и выпить хорошенько, да церковное пение
еще люблю.
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона, с которою тот говорил о постройке почтового дома. Груня
еще прежде того рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил, да двадцать тысяч себе и взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши раз с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «
Вот я около этого камелька порядком руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
— Это, брат,
еще темна вода во облацех, что тебе министры скажут, — подхватил Кнопов, — а
вот гораздо лучше по-нашему, по-офицерски, поступить; как к некоторым полковым командирам офицеры являлись: «Ваше превосходительство, или берите другой полк, или выходите в отставку, а мы с вами служить не желаем; не делайте ни себя, ни нас несчастными, потому что в противном случае кто-нибудь из нас, по жребию, должен будет вам дать в публичном месте оплеуху!» — и всегда ведь выходили; ни один не оставался.
— Кто же меня
еще любит? Разве
вот он
еще немножко любит, — проговорила Клеопатра Петровна, указывая на Вихрова.
— Прежде, когда
вот он только что вступал
еще в литературу, — продолжала Мари, указывая глазами на Вихрова, — когда заниматься ею было не только что не очень выгодно, но даже не совсем безопасно, — тогда действительно являлись в литературе люди, которые имели истинное к ней призвание и которым было что сказать; но теперь, когда это дело начинает становиться почти спекуляцией, за него, конечно, взялось много господ неблаговидного свойства.
— Я воображаю, как эта смерть, да
еще нечаянная, должна была вас поразить: эти раны, я так понимаю, потрудней залечиваются, чем
вот этакие!
— А
вот, Всеволод Никандрович, я
еще видел…
—
Вот жеванины-то этой проклятой навалили, ешь да
еще деньги плати за нее! — говорил он, кладя себе в рот божественный пудинг из протертого свиного мяса.
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что
вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете
еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий. Это бы
еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!»
Вот что худо!
Мишка. Да для вас, дядюшка,
еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать, а
вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого
еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так
вот и тянет! В одном ухе так
вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Аммос Федорович (в сторону).
Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом!
Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого
еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор
еще не генералы.