Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Совсем нет; я давно это знала. Это тебе в диковинку, потому что ты простой человек, никогда
не видел порядочных людей.
Хлестаков. Да,
совсем темно. Хозяин завел обыкновение
не отпускать свечей. Иногда что-нибудь хочется сделать, почитать или придет фантазия сочинить что-нибудь, —
не могу: темно, темно.
Хорошо, подпустим и мы турусы: прикинемся, как будто
совсем и
не знаем, что он за человек.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена
совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно
совсем переменить, что твои знакомые будут
не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда
не услышишь.
Купцы.
Не погуби, государь! Обижательство терпим
совсем понапрасну.
Это скверно, однако ж, если он
совсем ничего
не даст есть.
Марья Антоновна. Фи, маменька, голубое! Мне
совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом. Нет, лучше я надену цветное.
Почтмейстер.
Совсем не ревизор — я узнал это из письма…
Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы его
совсем не было.
Хлестаков. Нет, вы этого
не думайте: я
не беру
совсем никаких взяток. Вот если бы вы, например, предложили мне взаймы рублей триста — ну, тогда
совсем дело другое: взаймы я могу взять.
Бобчинский. Слава богу!
не извольте беспокоиться: присох, теперь
совсем присох.
Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит,
совсем убит! Ничего
не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (Машет рукою.)
Поля
совсем затоплены,
Навоз возить — дороги нет,
А время уж
не раннее —
Подходит месяц май!»
Нелюбо и на старые,
Больней того на новые
Деревни им глядеть.
Главное препятствие для его бессрочности представлял, конечно, недостаток продовольствия, как прямое следствие господствовавшего в то время аскетизма; но, с другой стороны, история Глупова примерами совершенно положительными удостоверяет нас, что продовольствие
совсем не столь необходимо для счастия народов, как это кажется с первого взгляда.
Говорили, что новый градоначальник
совсем даже
не градоначальник, а оборотень, присланный в Глупов по легкомыслию; что он по ночам, в виде ненасытного упыря, парит над городом и сосет у сонных обывателей кровь.
Есть указания, которые заставляют думать, что аскетизм Грустилова был
совсем не так суров, как это можно предполагать с первого взгляда.
Посему о градоначальническом единовластии следует трактовать
совсем не с точки зрения солнечного восхода или иных враждебных стихий, а с точки зрения заседателей, советников и секретарей различных ведомств, правлений и судов.
С ними происходило что-то
совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине
не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Другой вариант утверждает, что Иванов
совсем не умер, а был уволен в отставку за то, что голова его вследствие постепенного присыхания мозгов (от ненужности в их употреблении) перешла в зачаточное состояние.
Как бы то ни было, но безобразная глуповская затея разрешилась гораздо неожиданнее и
совсем не от тех причин, которых влияние можно было бы предполагать самым естественным.
Небо раскалилось и целым ливнем зноя обдавало все живущее; в воздухе замечалось словно дрожанье и пахло гарью; земля трескалась и сделалась тверда, как камень, так что ни сохой, ни даже заступом взять ее было невозможно; травы и всходы огородных овощей поблекли; рожь отцвела и выколосилась необыкновенно рано, но была так редка, и зерно было такое тощее, что
не чаяли собрать и семян; яровые
совсем не взошли, и засеянные ими поля стояли черные, словно смоль, удручая взоры обывателей безнадежной наготою; даже лебеды
не родилось; скотина металась, мычала и ржала;
не находя в поле пищи, она бежала в город и наполняла улицы.
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и
совсем не туда, куда идти следует. Начав собирать дани, он с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт
не прямо, а с своей собственной оригинальной точки зрения, то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже
не невежеством, а излишеством просвещения.
Как истинный администратор он различал два сорта сечения: сечение без рассмотрения и сечение с рассмотрением, и гордился тем, что первый в ряду градоначальников ввел сечение с рассмотрением, тогда как все предшественники секли как попало и часто даже
совсем не тех, кого следовало.
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он мог сказать только то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии
не были, как при нем, но оправдание это
не приняли, или, лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев
совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
Тут же, кстати, он доведался, что глуповцы, по упущению,
совсем отстали от употребления горчицы, а потому на первый раз ограничился тем, что объявил это употребление обязательным; в наказание же за ослушание прибавил еще прованское масло. И в то же время положил в сердце своем: дотоле
не класть оружия, доколе в городе останется хоть один недоумевающий.
Не вопрос о порядке сотворения мира тут важен, а то, что вместе с этим вопросом могло вторгнуться в жизнь какое-то
совсем новое начало, которое, наверное, должно было испортить всю кашу.
Отписав таким образом, бригадир сел у окошечка и стал поджидать,
не послышится ли откуда:"ту-ру! ту-ру!"Но в то же время с гражданами был приветлив и обходителен, так что даже едва
совсем не обворожил их своими ласками.
Был у нее, по слухам, и муж, но так как она дома ночевала редко, а все по клевушка́м да по овинам, да и детей у нее
не было, то в скором времени об этом муже
совсем забыли, словно так и явилась она на свет божий прямо бабой мирскою да бабой нероди́хою.
— Я
не либерал и либералом никогда
не бывал-с. Действую всегда прямо и потому даже от законов держусь в отдалении. В затруднительных случаях приказываю поискать, но требую одного: чтоб закон был старый. Новых законов
не люблю-с. Многое в них пропускается, а о прочем и
совсем не упоминается. Так я всегда говорил, так отозвался и теперь, когда отправлялся сюда. От новых, говорю, законов увольте, прочее же надеюсь исполнить в точности!
Рождалось какое-то
совсем особенное чувство, в котором первенствующее значение принадлежало
не столько инстинкту личного самосохранения, сколько опасению за человеческую природу вообще.
Но и на этот раз ответом было молчание или же такие крики, которые
совсем не исчерпывали вопроса. Лицо начальника сперва побагровело, потом как-то грустно поникло.
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно,
не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он
совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока
не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
Но надежды их
не сбылись, и когда поля весной освободились от снега, то глуповцы
не без изумления увидели, что они стоят
совсем голые.
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду и чуть было
не улетел
совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году,
не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]
Не требовалось
совсем, ни под каким видом, ни в каких формах, ни даже в форме нелепости, ни даже в форме восхищения начальством.
— Чем я неприлично вела себя? — громко сказала она, быстро поворачивая к нему голову и глядя ему прямо в глаза, но
совсем уже
не с прежним скрывающим что-то весельем, а с решительным видом, под которым она с трудом скрывала испытываемый страх.
Всё это было ужасно гадко, но Левину это представлялось
совсем не так гадко, как это должно было представляться тем, которые
не знали Николая Левина,
не знали всей его истории,
не знали его сердца.
— Ах да, тут очень интересная статья, — сказал Свияжский про журнал, который Левин держал в руках. — Оказывается, — прибавил он с веселым оживлением, — что главным виновником раздела Польши был
совсем не Фридрих. Оказывается…
Она была
совсем не та, какою он видел ее первое время.
«Да, — вспоминала она, что-то было ненатуральное в Анне Павловне и
совсем непохожее на ее доброту, когда она третьего дня с досадой сказала: «Вот, всё дожидался вас,
не хотел без вас пить кофе, хотя ослабел ужасно».
Всё теперь казалось ему в доме Дарьи Александровны и в ее детях
совсем уже
не так мило, как прежде.
Долли утешилась
совсем от горя, причиненного ей разговором с Алексеем Александровичем, когда она увидела эти две фигуры: Кити с мелком в руках и с улыбкой робкою и счастливою, глядящую вверх на Левина, и его красивую фигуру, нагнувшуюся над столом, с горящими глазами, устремленными то на стол, то на нее. Он вдруг просиял: он понял. Это значило: «тогда я
не могла иначе ответить».
Вронский обошел Махотина, но он чувствовал его сейчас же зa собой и
не переставая слышал за самою спиной ровный поскок и отрывистое,
совсем еще свежее дыханье ноздрей Гладиатора.
И среди молчания, как несомненный ответ на вопрос матери, послышался голос
совсем другой, чем все сдержанно говорившие голоса в комнате. Это был смелый, дерзкий, ничего
не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого существа.
— Так сделайте это для меня, никогда
не говорите мне этих слов, и будем добрыми друзьями, — сказала она словами; но
совсем другое говорил ее взгляд.
И в этот прекрасный весенний день он почувствовал, что воспоминанье о ней
совсем не больно ему.
И смерть эта, которая тут, в этом любимом брате, с просонков стонущем и безразлично по привычке призывавшем то Бога, то чорта, была
совсем не так далека, как ему прежде казалось.
Он думал, что Русский народ, имеющий призвание заселять и обрабатывать огромные незанятые пространства сознательно, до тех пор, пока все земли
не заняты, держался нужных для этого приемов и что эти приемы
совсем не так дурны, как это обыкновенно думают.
— Если так, то мы
не уедем
совсем.