Неточные совпадения
Все девицы взвизгнули и стайкой унеслись в горницы, а толстуха Аграфена заковыляла за ними. «Сама» после утреннего чая прилегла отдохнуть в гостиной и долго
не могла ничего понять, когда к ней влетели дочери всем выводком. Когда-то красивая женщина, сейчас Анфуса Гавриловна представляла собой типичную купчиху,
совсем заплывшую жиром. Она сидела в ситцевом «холодае» и смотрела испуганными глазами то на дочерей, то на стряпку Аграфену, перебивавших друг друга.
— Ну, ну, ладно! — оборвала ее Анфуса Гавриловна. — Девицы, вы приоденьтесь к обеду-то.
Не то штоб уж
совсем на отличку, а как порядок требовает. Ты, Харитинушка, барежево платье одень, а ты, Серафимушка, шелковое, канаусовое, которое тебе отец из Ирбитской ярманки привез… Ох, Аграфена, сняла ты с меня голову!.. Ну, надо ли было дурище наваливаться на такого человека, а?.. Растерзать тебя мало…
Ко всему этому нужно прибавить еще одно благоприятное условие, именно, что ни Зауралье, населенное наполовину башкирами, наполовину государственными крестьянами, ни степь, ни казачьи земли
совсем не знали крепостного права, и экономическая жизнь громадного края шла и развивалась вполне естественным путем, минуя всякую опеку и вмешательство.
Колобов
совсем отвык от маленьких детей и
не знал, как ему разговаривать с Устюшей. Впрочем, девочка недолго оставалась у отца и убежала в кухню к няне.
Оказалось, как всегда бывает в таких случаях, что и того нет, и этого недостает, и третьего
не хватает, а о четвертом и
совсем позабыли.
Все чувствовали, что жених только старается быть вежливым и что его
совсем не интересуют девичьи шутки и забавы.
И действительно, Галактион интересовался, главным образом, мужским обществом. И тут он умел себя поставить и просто и солидно: старикам — уважение, а с другими на равной ноге. Всего лучше Галактион держал себя с будущим тестем, который закрутил с самого первого дня и мог говорить только всего одно слово: «Выпьем!» Будущий зять оказывал старику внимание и делал такой вид, что
совсем не замечает его беспросыпного пьянства.
Нынешний Евграф Огибенин являлся последним словом купеческого прогресса, потому что держал себя
совсем на господскую ногу: одевался по последней моде, волосы стриг под гребенку, бороду брил, усы завивал и в довершение всего остался старым холостяком, чего
не случалось в купечестве, как стояло Заполье.
Этот Шахма был известная степная продувная бестия; он любил водить компанию с купцами и разным начальством. О его богатстве ходили невероятные слухи, потому что в один вечер Шахма иногда проигрывал по нескольку тысяч, которые платил с чисто восточным спокойствием. По наружности это был типичный жирный татарин,
совсем без шеи, с заплывшими узкими глазами. В своей степи он делал большие дела, и купцы-степняки
не могли обойти его власти. Он приехал на свадьбу за триста верст.
Нечего сказать, увертливый жид, а держит себя в размашку, как будто уж
совсем не по-жидовски.
— Давно мы с тобой
не видались, Сима, — повторяла Анна Харитоновна, продолжая рассматривать сестру. — Какая-то ты
совсем другая стала.
Галактион очень понравился и писарю и жене. Настоящий молодец, хоть куда поверни. На отца-то и
не походит
совсем. И обращение самое политичное.
Пропавший на время из Суслона Михей Зотыч был
совсем близко, о чем никто
не подозревал.
— Как же ты мог любить, когда
совсем не знал меня? Да я тебе и
не нравилась. Тебе больше нравилась Харитина.
Не отпирайся, пожалуйста, я все видела, а только мне было тогда почти все равно. Очень уж надоело в девицах сидеть. Тоска какая-то, все
не мило. Я даже злая сделалась, и мамаша плакала от меня. А теперь я всех люблю.
Это была первая женщина, которую Симон видел
совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь, так что ему делалось даже совестно, особенно когда Серафима целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с мальчиком строго, — у ней строгость как-то
не выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Мальчик
совсем увлекся, увлекся сразу и ничего больше
не видел, кроме запольской красавицы с ее поджигающим смехом, вызывающею улыбкою и бойкою речью.
Больше всего доставлял хлопот дорогой тестюшка, с которым никто
не мог управиться, кроме Галактиона. Старших дочерей он
совсем не признавал, да и любимицу Харитину тоже. Раз ночью с ним сделалось
совсем дурно. Стерегший гостя Вахрушка только махал руками.
Все эти дни он почти
совсем не обращал на нее внимания и даже
не замечал, хотя они и были по-родственному на «ты» и даже целовались, тоже по-родственному.
Немец чего-то
не договаривал, а Галактион
не желал выпытывать. Нужно, так и сам скажет. Впрочем, раз ночью они разговорились случайно
совсем по душам. Обоим что-то
не спалось. Ночевали они в писарском доме, и разговор происходил в темноте. Собственно, говорил больше немец, а Галактион только слушал.
Анфуса Гавриловна обрадовалась и испугалась, когда увидала зятя. Она
совсем не ждала гостя.
— А вы забыли, как я на вашей свадьбе была? Как же, мы тогда еще с Харитиной русскую отплясывали. Какие мы тогда глупые были: ничего-то, ничего
не понимали.
Совсем девчонки.
— Перестань говорить глупости! Ты прикидываешься такой, а сама
совсем не такая.
— Я уйду
совсем, если ты
не будешь лежать смирно… Вытяни руку вот так. Ну, будь теперь паинькой.
Для Ечкина это было
совсем не убедительно. Он развил широкий план нового хлебного дела, как оно ведется в Америке. Тут были и элеватор, и подъездные пути, и скорый кредит, и заграничный экспорт, и интенсивная культура, — одним словом, все, что уже существовало там, на Западе. Луковников слушал и мог только удивляться. Ему начинало казаться, что это какой-то сон и что Ечкин просто его морочит.
— Мы этим делом
совсем не занимаемся. Это уж вы степнякам объясняйте.
К Ечкину старик понемногу привык, даже больше — он начал уважать в нем его удивительный ум и еще более удивительную энергию. Таким людям и на свете жить. Только в глубине души все-таки оставалось какое-то органическое недоверие именно к «жиду», и с этим Тарас Семеныч никак
не мог совладеть. Будь Ечкин кровный русак,
совсем бы другое дело.
В дверную щель с ужасом смотрела старая няня. Она оторопела
совсем, когда гости пошли в детскую. Тарас-то Семеныч рехнулся, видно, на старости лет. Хозяин растерялся
не меньше старухи и только застегивал и расстегивал полу своего старомодного сюртука.
Тарасу Семенычу было и совестно, что англичанка все распотрошила, а с другой стороны, и понравилось, что миллионер Стабровский с таким вниманием пересмотрел даже белье Устеньки. Очень уж он любит детей, хоть и поляк. Сам Тарас Семеныч редко заглядывал в детскую, а какое белье у Устеньки — и
совсем не знал. Что нянька сделает, то и хорошо. Все дело чуть
не испортила сама Устенька, потому что под конец обыска она горько расплакалась. Стабровский усадил ее к себе на колени и ласково принялся утешать.
— Мы себя держали сегодня немного нахально, Тарас Семеныч, и это
не входило
совсем в нашу программу.
— Иначе
не можно… Раньше я думал, что она будет только приезжать учиться вместе с Дидей, но из этого ничего
не выйдет. Конечно, мы сделаем это
не вдруг: сначала Устенька будет приходить на уроки, потом будет оставаться погостить на несколько дней, а уж потом переедет
совсем.
Первый завтрак у Стабровских опять послужил предметом ужаса для мисс Дудль. «Неорганизованная девочка» решительно
не умела держать себя за столом, клала локти чуть
не на тарелку, стучала ложкой, жевала, раскрывая рот, болтала ногами и — о, ужас! — вытащила в заключение из кармана
совсем грязный носовой платок. Мисс Дудль чуть
не сделалось дурно.
Свидетелями этой сцены были Анфуса Гавриловна, Харитон Артемьич и Агния. Галактион чувствовал только, как вся кровь бросилась ему в голову и он начинает терять самообладание. Очевидно, кто-то постарался и насплетничал про него Серафиме. Во всяком случае, положение было
не из красивых, особенно в тестевом доме. Сама Серафима показалась теперь ему такою некрасивой и старой. Ей
совсем было
не к лицу сердиться. Вот Харитина, так та делалась в минуту гнева еще красивее, она даже плакала красиво.
Да и характер у него был
совсем не такой, а вышло все как-то так, само собой.
Он был
совсем не рад приехавшим гостям.
Кроме писарихи, ей помогала еще одна,
совсем новая женщина в Суслоне,
не имевшая официального положения: это была Арина Матвеевна, сожительница Емельяна.
— Ну, наши-то
совсем еще ничего
не понимают, — говорила попадья. — Да оно и лучше.
Галактион попал в Суслон совершенно случайно. Он со Штоффом отправился на новый винокуренный завод Стабровского,
совсем уже готовый к открытию, и здесь услыхал, что отец болен. Прямо на мельницу в Прорыв он
не поехал, а остановился в Суслоне у писаря. Отца он
не видал уже около года и боялся встречи с ним. К отцу у Галактиона еще сохранилось какое-то детское чувство страха, хотя сейчас он совершенно
не зависел от него.
Галактион вскочил со стула и посмотрел на отца
совсем дикими глазами. О, как он сейчас его ненавидел, органически ненавидел вот за эту безжалостность, за смех, за самоуверенность, — ведь это была его собственная несчастная судьба, которая смеялась над ним в глаза. Потом у него все помутилось в голове. Ему так много было нужно сказать отцу, а выходило
совсем другое, и язык говорил
не то. Галактион вдруг обессилел и беспомощно посмотрел кругом, точно искал поддержки.
Положим, Прасковья Ивановна была и красива, и молода, и пикантна, но это было
совсем не то.
Если б его и
совсем не было на свете, так для нее решительно все равно.
Ведь она такая молодая, ведь она еще
совсем не жила, а тут точно затворяется под самым носом какая-то дверь, которая отнимет и небо, и солнце, и свет.
—
Не надо…
не надо… — шептала Харитина, закрывая лицо руками и защищаясь всем своим молодым телом. — Ах, какой вы глупый, доктор! Ведь я еще
не жила…
совсем не жила! А я такая молодая, доктор! Оставьте меня, доктор! Какая я гадкая… Понимаете, я ненавижу себя!.. Всех ненавижу… вас…
— И до тебя доберусь! — как-то зашипел он. — Ты думаешь, я
совсем дурак и ничего
не вижу? Своими руками задушу.
Это уж
совсем не походило на тот авось, с каким русские купцы вели свои дела.
Замараев только угнетенно вздохнул. Очень уж легко нынче в Заполье о деньгах разговаривают. Взять хотя того же Галактиона. Давно ли по красному билету занимал, а тут и сотенной
не жаль.
Совсем малодушный человек.
Старик настолько увлекся своею новою постройкой, что больше ничего
не желал знать. Дело дошло до того, что он отнесся как-то
совсем равнодушно даже к оправданию родного сына Лиодора.
— Ну вас
совсем! Отстаньте!
Не до вас! С пустяками только пристаешь. У меня в башке-то столбы ходят от заботы, а вы разные пустяки придумываете. Симке скажи, промежду прочим, что я ее растерзаю.
— Самое интересное будет впереди, — объяснял Стабровский. — Мы будем бить Прохорова шаг за шагом его же пятачком, пока
не загоним
совсем в угол, и тогда уже в качестве завоевателей пропишем ему условия, какие захотим. Раньше я согласен был получить с него отступного сорок тысяч, а сейчас меньше шестидесяти
не возьму… да.
Она
совсем не любила его и, кажется, никого
не могла любить.
В самый день свадьбы доктор сделал приятное открытие, что Прасковья Ивановна —
совсем не та женщина, какую он знал, бывая у покойного Бубнова в течение пяти лет его запоя ежедневно, — больше того, он
не знал, что за человек его жена и после трехлетнего сожительства.