Неточные совпадения
Все эти старания ее, нельзя
сказать,
чтобы не венчались почти полным успехом: по крайней мере, большая часть ее знакомых считали ее безусловно женщиной умной; другие именовали ее женщиною долга и святых обязанностей; только один петербургский доктор, тоже друг ее, назвал ее лимфой.
Громадное самолюбие этого юноши до того было уязвлено неудачею на театре, что он был почти
не в состоянии видеть Павла, как соперника своего на драматическом поприще; зато сей последний, нельзя
сказать,
чтобы не стал в себе воображать будущего великого актера.
— Я все готов сделать,
чтобы вы только
не рассердились! —
сказал он и в самом деле проиграл пьесу без ошибки.
«Все дяденькино подаренье, а отцу и наплевать
не хотел,
чтобы тот хоть что-нибудь сшил!» — пробурчал он про себя, как-то значительно мотнув головой, а потом всю дорогу ни слова
не сказал с сыном и только, уж как стали подъезжать к усадьбе Александры Григорьевны, разразился такого рода тирадой: «Да, вона какое Воздвиженское стало!..
Детушки-то нынче каковы!» Нельзя
сказать,
чтобы в этих словах
не метилось несколько и на Павла, но почему полковник мог думать об сыне что-нибудь подобное, он и сам бы, вероятно,
не мог объяснить того.
— Нас затем и посылают в провинцию,
чтобы не было этого крючкотворства, — возразил правовед и потом,
не без умыслу, кажется, поспешил переменить разговор. — А что,
скажите, брат его тоже у вас служит, и с тем какая-то история вышла?
— Друг мой!.. — воскликнула Фатеева. — Я никак
не могла тогда
сказать вам того! Мари умоляла меня и взяла с меня клятву,
чтобы я
не проговорилась вам о том как-нибудь. Она
не хотела, как сама мне говорила, огорчать вас. «Пусть, говорит, он учится теперь как можно лучше!»
Мари на это ничего ему уж и
не возразила: она, кажется, боялась,
чтобы он
не сказал ей какой-нибудь еще более грубой дерзости.
— Бывать я у вас должен, — начал Павел неторопливо, — этого требует приличие, но я просил бы вас
сказать мне, в какой именно день вы решительно
не бываете дома,
чтобы в этот именно день мне и бывать у вас?
— Ну, вы наскажете, вас
не переслушаешь! — произнес полковник и поспешил увести сына,
чтобы Александр Иванович
не сказал еще чего-нибудь более резкого.
— Я сначала написала к нему… Я года полтора жила уже у матери и оттуда написала ему, что — если он желает, то я к нему приеду. Он отвечал мне,
чтобы я приезжала, но только с тем,
чтобы вперед ничего подобного
не повторялось. В письмах, разумеется, я ничего
не говорила против этого, но когда приехала к нему, то
сказала, что с моей стороны, конечно, никогда и ничего
не повторится, если только с его стороны
не повторится.
Неведомов при этом потупился и несколько времени ничего
не отвечал. Он, кажется, совершенно
не ожидал,
чтобы Павел когда-нибудь
сказал подобный вздор.
— Батюшка,
не пора ли вам принять лекарство? —
сказала затем Мари, подходя и наклоняясь к больному, как бы для того,
чтобы он лучше ее слышал.
— Я
не хотела,
чтобы вы вовсе с ней видались, понимаете!.. Вы мне
сказали, что совсем
не видаетесь с ней. Кого-нибудь одну любить: ее или меня!..
—
Не нужно-с,
не извольте трудиться, —
сказал ей Павел, — я хочу,
чтобы этого филистера все у нас возмущало.
— Что делать-то, Вихров?.. Бедные на мне
не женятся, потому что я сама бедна. Главное, вот что — вы ведь знаете мою историю. Каролина говорит,
чтобы я называлась вдовой; но ведь он по бумагам моим увидит, что я замужем
не была; а потому я и
сказала,
чтобы сваха рассказала ему все: зачем же его обманывать!
— А я за вами петушком, петушком! —
сказал Петин,
чтобы посмешить ее, но Клеопатра Петровна
не смеялась, и таким образом обе пары разъехались в разные стороны: Вихров с Анною Ивановною на Тверскую, а Клеопатра Петровна с Заминым на Петровку. Неведомов побрел домой один, потупив голову.
— Я
не для поднятия вашего рыла это делаю, а
чтобы устроить ваше благосостояние, —
сказал Павел.
Чтобы объяснить эти слова Клеопатры Петровны, я должен
сказать, что она имела довольно странный взгляд на писателей; ей как-то казалось, что они непременно должны были быть или люди знатные, в больших чинах, близко стоящие к государю, или, по крайней мере, очень ученые, а тут Вихров, очень милый и дорогой для нее человек, но все-таки весьма обыкновенный, хочет сделаться писателем и пишет; это ей решительно казалось заблуждением с его стороны, которое только может сделать его смешным, а она
не хотела видеть его нигде и ни в чем смешным, а потому, по поводу этому, предполагала даже поговорить с ним серьезно.
Нечаянный и быстрый отъезд Вихрова из собрания остался далеко
не незамеченным, и больше всех он поразил и почти испугал добродушного Кергеля, который нарочно сбегал в переднюю,
чтобы узнать, кто именно приходил за Вихровым, и когда ему
сказали, что — m-lle Прыхина, он впал в крайнее недоумение.
— Я хотела вам
сказать, — продолжала Клеопатра Петровна, — как и прежде говорила, что мне невыносимо становится мое положение; я никуда
не могу показаться,
чтобы не видеть оскорбительных взглядов…
Доктор ничего ей на это
не сказал, а только поднял вверх свои черные брови и думал; вряд ли он
не соображал в эти минуты, с какой бы еще стороны тронуть эту даму,
чтобы вызнать ее суть.
— А какой случай! —
сказал он. — Вчера я, возвращаясь от тебя, встретил Захаревского с дочерью и, между прочим, рассказал им, что вот мы с тобой идем богу молиться; они стали, братец, проситься,
чтобы и их взять, и особенно Юлия Ардальоновна. «Что ж, я говорю, мы очень рады». Ну, они и просили,
чтобы зайти к ним; хочешь — зайдем,
не хочешь — нет.
— Смотрите, барин,
чтобы вас
не убили как, —
сказала Груша опять уже встревоженным голосом.
Вихров довольно отрывисто и довольно нескладно
сказал арестантам,
чтобы они
не буянили и слушались смотрителя, а что в противном случае они будут наказаны.
Вихров понял, куда начинал склоняться разговор — и очень этого испугался. Главное, он недоумевал: остановить ли Юлию,
чтобы она
не открывала ему тайны; если же
не остановить ее, то что ей
сказать на то? К счастью его, разговор этот перервал возвратившийся домой Виссарион.
— Уйду, уйду,
не навеки к вам пришла, —
сказала она, поднимаясь, — только ты зайди ко мне потом; мне тебе нужно по этому делу
сказать — понимаешь ты, по этому самому делу,
чтобы ты
сказал о том начальству своему.
Вихров послал другой раз старосту
сказать, что он
не зайдет к ней, потому что ему некогда, и
чтобы лошади подъехали к его избе.
— Я вот тебе дело
скажу: ты начальству своему заяви,
чтобы они попа этого убрали отсюда, а то у него из единоверия опять все уйдут в раскол;
не по нраву он пришелся народу, потому строг — вдруг девицам причастья
не дает, изобличает их перед всеми.
Чтобы разговор как-нибудь
не перешел на личные отношения, Вихров принялся было рассказывать и прежнее свое путешествие в Учню, но в это время к нему подошла хозяйка дома и, тронув его легонько веером по плечу,
сказала ему...
— Ах, защитите меня,
чтобы он на меня как-нибудь
не набежал, —
сказала она.
Мужики потом рассказали ему, что опекун в ту же ночь, как Вихров уехал от него, созывал их всех к себе, приказывал им,
чтобы они ничего против него
не показывали, требовал от них оброки, и когда они
сказали ему, что до решения дела они оброка ему
не дадут, он грозился их пересечь и велел было уж своим людям дворовым розги принести, но они
не дались ему и ушли.
— Вот видишь, — начал он, — я
не имею права этого
сказать, но ты сама попроси атамана,
чтобы он тебя оговорил; я вас оставлю с ним вдвоем.
— По-моему, самое благоразумное, —
сказал он, — вам написать от себя министру письмо, изложить в нем свою крайнюю надобность быть в Петербурге и объяснить, что начальник губернии
не берет на себя разрешить вам это и отказывается ходатайствовать об этом, а потому вы лично решаетесь обратиться к его высокопревосходительству; но кроме этого — напишите и знакомым вашим, кто у вас там есть,
чтобы они похлопотали.
— Дай бог,
чтобы я-то была достойна его, —
сказала Юлия. — Конечно, я уж
не могу принести ему ни молодого сердца, ни свежего чувства, но, по крайней мере, буду ему покорна и честно исполню свой долг.
— Он мало что актер скверный, —
сказал Абреев, — но как и человек, должно быть, наглый. На днях явился ко мне, привез мне кучу билетов на свой бенефис и требует,
чтобы я раздавал их. Я отвечал ему, что
не имею на это ни времени, ни желания. Тогда он, пользуясь слабостью Кергеля к mademoiselle Соколовой, навалил на него эти билеты, — ужасный господин.
Там каждый актер и каждая актриса только и хлопотали о том,
чтобы как-нибудь
сказать поестественнее, даже писать и есть они старались так же продолжительно, как продолжительно это делается в действительной жизни, — никому и в голову
не приходило, что у сцены есть точно действительность, только своя, особенная, одной ей принадлежащая.
— Что прикажете
сказать от вас Петербургу?
Не скучаете ли вы? — спросил Вихров губернаторшу,
чтобы что-нибудь ей
сказать.
— Пожалуй, только все-таки надобно
сказать мужу и предуведомить его,
чтобы не показалось ему это странным.