На пути к плахе

Эрнест Питаваль, 1910

Немецкий писатель Эрнест Питаваль (1829–1887) – ярчайший представитель историко-приключенческого жанра; известен как автор одной из самых интересных литературных версий трагической судьбы шотландской королевы Марии Стюарт. Несколько романов о ней, созданные Питавалем без малого полтора века назад, до сих пор читаются с неослабевающим интересом. Публикуемый в данном томе роман «На пути к плахе» переносит читателя в Европу XVI столетия, в то романтическое и жестокое время, когда Англию, Шотландию и Францию связывали и одновременно разъединяли борьба за власть, честолюбивые устремления царствующих особ и их фаворитов. В романе описывается последняя часть жизни шотландской королевы Марии Стюарт со времени ее вынужденного отказа от престола.

Глава восьмая

Тайная полиция Валингэма

По некоторым причинам Берлей, назначенный государственным казначеем, не находил возможным доверять парламенту. Вероятно, последний не вполне согласовался с его волей в процессе против сообщников Норфолка, а это было неудобно для первого сановника в королевстве, хотя обыкновенно суд проявлял большую жестокость в своих приговорах.

Вдобавок Берлею было действительно слишком трудно, сверх собственных занятий, заведовать еще и полицией. Поэтому он почувствовал необходимость передать должность главного начальника полиции надежному человеку; и счастье благоприятствовало ему в данном случае, он нашел для себя вполне подходящего заместителя в лице своего зятя Валингэма, который успел возвыситься тем временем до звания статс-секретаря. Берлей дал ему приказ завести собственную полицию, причем рекомендовал для услуг вне пределов Англии известного нам Кингстона.

Валингэм принялся исполнять полученное им поручение с большим рвением и удовольствием, а Кингстон отправился во Францию, откуда он долго переписывался со своим патроном, пока нашел своевременным доложить ему, что им необходимо потолковать между собой лично. Валингэм назначил своему агенту свидание и ожидал его в условленном месте однажды вечером, осенью 1582 года. Кингстон явился скоро и был приведен к статс-секретарю.

По наружности Кингстон смахивал теперь на честного, зажиточного горожанина, и Валингэм невольно расхохотался над простодушным видом своего подчиненного, которому он, впрочем, не особенно доверял. После обычного приветствия он предложил Кингстону представить ему отчет о своей деятельности.

— Я должен начать издалека, милорд, — сказал Кингстон. — Мои прежние сообщения нужно дополнить, чтобы сделать понятным дальнейшее.

— К делу! — ответил Валингэм. — У меня как раз столько времени для нашего разговора, сколько нужно.

Кингстон тотчас же стал сообщать, в каком положении находится дело заговора о новом вступлении Марии Стюарт на трон. Во главе этого заговора встали иезуиты, причем ими посланы в Англию и Шотландию специальные эмиссары, во главе которых стоял и Роберт Пэрсонс и Эдмунд Кэмпиан. Они, работая в пользу расширения папской власти, состоят в связи с Гизами и имеют обещание Филиппа II Испанского на выдачу денег, необходимых для освобождения Марии. С другой стороны к герцогу Ленноксу посланы иезуиты Крейтон и Голт для того, чтобы условиться, как привести в исполнение задуманное дело.

Валингэм, услышав это, поблагодарил Кингстона за сообщение и спросил, как же можно было бы поработать против этого заговора.

— Для этого прежде всего необходимо изловить иезуитов и под пыткой добиться у них признания, — ответил Кингстон.

— Но где же их найти?

— Кэмпиан находится в Шеффилде, вблизи Марии Стюарт, и потому нужно особенно внимательно наблюдать за нею. Далее следует занять войсками шотландскую границу и предложить лорду Берлею участие в этой работе против заговора.

— Это ловко придумано, и, по-моему, вы правы! — сказал Валингэм.

Кингстон улыбнувшись произнес:

— Милорд, могу ли я позволить себе один вопрос?

— Разумеется.

— Милорд Берлей и Лестер в данную минуту как будто не особенно ладят между собою?

— Ах… это обстоятельство…

— В высшей степени интересует меня, милорд, — подхватил Кингстон. — Между Лестером и мною также не все еще выяснено; я не могу забыть, что во время процесса Норфолка он не помог мне выкарабкаться из беды, и если я разузнаю все, а самое главное, если получу позволение лорда Берлея, то могу сыграть с ним такую штуку, что все мы останемся вполне довольны.

— Не стану отрицать, сэр, между этими двумя сановниками действительно замечается некоторая холодность.

— Проистекающая из того, что наша повелительница до такой степени благоволит к лорду Лестеру, что он позволяет себе возноситься… Не правда ли?

— Вы, должно быть, состоите в союзе с сатаной?

— Я — тайный агент вашей светлости.

— Хорошо, хорошо, и, как я вижу, вы — хороший образец этой породы!

— Итак, я хотел бы попросить, чтобы меня тайно, — потому что у меня все должно быть тайной, — допустили к королеве.

— Но… ведь вы изгнаны из страны… Приказ о вашем изгнании не отменен.

— Это — ваша вина, милорд, и притом большая. Но дайте мне только письменное удостоверение, что я состою на вашей службе и принес на своем посту значительную пользу. С этим удостоверением в руках я предстану пред королевой и, пять минут спустя, буду настолько же вправе находиться в пределах Англии, насколько и сама королева.

— Это кажется мне рискованным… Подобный шаг опасен как для вас, так и для меня.

Кингстон улыбнулся.

— Тем не менее вы велели мне явиться и приняли меня. Конечно, вы полагали, что можете пожертвовать мною, если нельзя иначе. Но это послужило бы лишь ко вреду и вам, чтобы не сказать более. Между тем мы можем вдобавок пойти на сделку. Выдайте мне удостоверение, а я дам вам письменный документ, не лишенный ценности.

— Вы хотите торговаться? Но ведь вам платят за ваши услуги.

— Все это прекрасно, однако определять их границу предоставлено мне самому. Я достаточно сделал за полученные мною деньги, а за этот письменный документ желаю получить от вас свидетельство.

Кингстон показал министру письмо.

— Оно важно? — спросил тот.

— Важнее свидетельства. В нем сказано следующее: «Ваш король и папа, судя по тому, что говорил иезуит, кажется, желают воспользоваться моими услугами, чтобы осуществить задуманный ими план относительно восстановления католичества в Шотландии и освобождения шотландской королевы».

— Кто это пишет? — резко спросил Валингэм.

— Герцог Леннокс!

Кингстон отдал листок статс-секретарю, и тот прочитал его до конца. Агент посматривал на него с насмешливой улыбкой во время чтения.

— Это весьма ценно! — сказал Валингэм.

— Да, милорд. Пожалуйте же мне свидетельство!

Министр подсел к столу и написал требуемый документ; за неимением казенной печати он воспользовался своим перстнем с гербом и передал листок Кингстону.

Последний принял его с поклоном и произнес:

— У меня еще есть к вам просьба! Не может ли лорд Берлей провести меня к королеве без предварительного доклада о том, кто я таков!

— Хорошо… Но я не могу тут ничего решить.

— Вот это второе письмо послужит мне залогом успеха! — продолжал Кингстон, передавая министру новый документ.

— Ага, — воскликнул тот, — от Леннокса к королеве Марии… весь план заговорщиков. Вы — очень полезный человек!

— Таким я был всегда, — сказал Кингстон, — меня только не умели ценить!

— Этот упрек не должен относиться ко мне, сэр, — воскликнул министр. — Ваша просьба уважена; приходите ко мне завтра вечером, мы потолкуем с вами еще.

Кингстон поклонился и покинул комнату и дом.

Вскоре после него вышел оттуда и Валингэм, в сопровождении слуги. За ними обоими последовал украдкой человек до самого дома Валингэма; он, несомненно, наблюдал за домом, где происходило тайное свидание.

— Пусть меня повесят, — пробормотал этот шпион, — если статс-секретарь не совещался здесь с отчаянным малым Кингстоном. Но мы скорехонько разнюхаем дело до тонкости.

Этим шпионом был Пельдрам. Полиция парламента подсматривала за полицией государственного казначея, и наоборот.

На следующий вечер Кингстон, как ему было приказано, явился к своему начальнику, и тот, уже одетый для отправления ко двору, велел ему следовать за собой.

Во дворце Кингстона привели в комнаты королевы, и он предстал пред нею в том самом кабинете, где Елизавета так часто принимала его бывшего господина, графа Лестера. Кингстон немедленно бросился на колени.

По весьма понятным причинам, королева держалась от него в отдалении, но комната была так ярко освещена множеством свечей, что она легко могла узнать посетителя.

— Ваши черты как будто знакомы мне, — сказала она, внимательно всмотревшись в Кингстона. — Должно быть, я видела вас раньше.

— Человек подвержен перемене времени, и я не избег этого закона, — ответил Кингстон, — но последние двенадцать лет не коснулись моей высокой повелительницы. Вы, ваше величество, именно столько времени тому назад подарили меня милостивым взором.

Кингстон умел вести свою линию. Он ловко затронул тщеславие женщины такою с виду грубой, но на самом деле тонко обдуманной лестью. Однако Елизавета как будто пропустила ее мимо ушей.

— Кто же вы такой? — задала она вопрос.

— Верный слуга вашего величества! Позвольте пока остаться при этом определении.

— Ах, кажется, вы хотите здесь повелевать?!

— И не думаю… но мне, я полагаю, позволительно надеяться, что ваши министры уже успели сообщить вам, ваше величество, о замыслах ваших врагов, открытых благодаря мне.

— Эти сообщения вообще рекомендуют вас, — поспешно сказала королева. — Вы желаете дополнить их?

— Не соблаговолите ли вы, ваше величество, принять и просмотреть вот эти два документа?

Елизавета колебалась некоторое время, но вид и обращение незнакомца не внушали никаких опасений. Она подошла к нему ближе и взяла оба письма, после чего снова удалилась, чтобы приняться за чтение.

Вдруг с нею произошла резкая перемена, едва только она бросила взор на одну из бумаг. Это было совершенно понятно. Одна из них представляла собою письмо Марии Стюарт к Мендозе. Другая была ответом ей этого посланника Филиппа II при английском дворе. Оба письма касались затеянного заговора.

Грудь королевы бурно колыхалась во время чтения.

— Я обязана вам большой благодарностью, — сказала она Кингстону. — Встаньте!.. Кто вы такой?

— Ваше величество, предварительно еще одно слово, — сказал Кингстон. — Священник Кэмпиан, переодетый зубным врачом, служит посредником для передачи писем между Марией Стюарт и послом Мендозой. За зеркалом в комнате последнего спрятана переписка заговорщиков.

— Благодарю… благодарю вас!.. Ваша верность должна быть награждена. Ну а теперь ваше имя!

— Оно находится в этом документе, — ответил Кингстон, подавая королеве бумагу, написанную Валингэмом. Елизавета бросила на нее беглый взгляд.

— Кингстон? — воскликнула она с совершенно особенным выражением, не поддающимся описанию.

Трудно было бы описать и быструю неоднократную перемену в чертах государыни, которая, очевидно, выдерживала жестокую внутреннюю борьбу.

— Да, я — Кингстон, — ответил тот после короткой паузы, так как Елизавета не прибавила ни слова к своему возгласу. — Я — ваш всеподданнейший слуга и прошу только об одной милости! Дозвольте мне служить и дальше вам, ваше величество, так как я рассчитываю в скором времени предать Кэмпиана в руки правосудия.

Хитрец ловко вел свою игру. Елизавета, пожалуй, успела уже тем временем сообразить, что Берлей неспроста прислал ей этого человека.

— Правда, — пробормотала она, — ваши прежние проступки должны быть забыты ради услуг, которые вы оказали нам. Не рассчитывайте, однако, на награду за них… Встаньте!..

— Я уже награжден вашей милостью! — не вставая с колен, возразил Кингстон, может быть, не без досады на скупость государыни. — Но у меня есть еще одна просьба к вам, ваше величество.

— Я согласна выслушать ее, — ответила Елизавета.

— То, что я сделал раньше для лорда Лестера, было сделано мною ради его спасения; я принес жертву, которую он принял, но за которую я никогда не видел от него признательности. Ведь он действительно вступил в брак с леди Филли Бэклей.

Королева на минуту задумалась, а затем сказала:

— Я разгадала вас, но самопожертвованию в пользу вашего господина равнялась ваша дерзость против вашей королевы; вы не заслужили награды.

— А может быть, я удостоюсь ее, когда доложу, что супруга графа Лестера вот уже десять лет живет в его замке Кенилворт, принимает там его у себя и вообще пользуется всеми своими правами.

— Правда ли это? — воскликнула Елизавета таким голосом, который походил почти на страдальческий вопль.

— Это верно, — подтвердил Кингстон. — Вы сами, ваше величество, могли бы убедиться в справедливости моих слов, если бы в той местности случайно устроилась охота. А до тех пор я буду наблюдать за охотничьим замком, чтобы не допустить удаления этой особы.

— Это вы из мести предаете Лестера?

— Я не предаю лорда, ваше величество, а только доношу по долгу верноподданного вам, моей повелительнице, что он изменяет вам; кто не верен в одном, тому не трудно при случае дойти до измены и в другом.

Елизавета размышляла некоторое время.

— Правда, — сказала, наконец, она вполголоса, — моя слабость навлекла на себя жестокую кару. Молчите о своих сообщениях, наблюдайте за Кенилвортским замком и доносите мне! Но это не самое главное; первым долгом заботьтесь об исполнении приказов лордов Берлея и Валингэма. Вы отпущены.

Кингстон покинул королеву. В аванзале он столкнулся с обоими министрами, с которыми обменялся несколькими словами, после чего они оба отправились к своей повелительнице, тогда как Кингстон поспешил к себе на квартиру, а затем в скором времени покинул и ее в ночную пору и пустился в путь, направляясь в Шеффилд.

Спустя некоторое время лорду Лестеру доложили о приходе агента парламентской полиции.

Название тайного судилища для политических и уголовных преступлений звучало грозно даже для высших сановников государства. Поэтому Лестер немедленно принял посетителя и, к своему удивлению, тотчас узнал его. Пред ним стоял Пельдрам.

— Как вы осмелились? — с досадой воскликнул Лестер.

— Милорд, мое теперешнее звание должно было бы послужить вам достаточным ответом, — сказал Пельдрам. — Но я пришел не по долгу службы, а в ваших интересах.

— Как… в моих интересах?

— Именно так, милорд… Это побудило меня еще много лет назад уничтожить змею, которую вы пригрели у своей груди и которая замышляла вашу гибель.

— Вы намекаете на Кингстона?

— Разумеется, милорд. Не скрою, я действовал не бескорыстно, потому что хотел поступить на его место, но я служил бы вам верой и правдой, на что готов еще и теперь.

— Допустим, что я поверил бы вам; в чем же заключалась бы тогда услуга, которую вы намерены оказать мне?

— Прежде всего в сообщении, что Кингстон принадлежит к полиции Валингэма и попал на службу при содействии лорда Берлея.

— Ах… неужели?

— Да, милорд… Затем скажу вам еще, что в настоящее время Кингстон наблюдает за Кенилвортским замком, а это немаловажно.

— Боже мой! — воскликнул Лестер.

— Тот человек — мой заклятый враг, отмстить ему — цель моей жизни. В настоящее время он мне недоступен, но я желал бы вредить ему, в чем возможно. Я знаю, что происходит в замке, и догадываюсь, по чьему приказу находится там Кингстон. Может быть, вы еще в состоянии помешать замыслам ваших врагов?

Лестер тяжело вздохнул и задумался.

— Благодарю вас, Пельдрам, — сказал он наконец, — мы еще увидимся с вами. Надеюсь, что мне удастся все уладить. Но пока я остаюсь вашим должником.

Пельдрам поклонился и вышел.

Лестер сел к письменному столу и поспешно написал письмо, которое тотчас отправил с верховным гонцом. Сам же он переоделся и поехал в Вестминстер. У него было на уме получить на некоторое время отпуск, чтобы посмотреть самому, как поступить для сокрытия связи, которая так долго оставалась необнаруженной, что он почти перестал опасаться ее разоблачения.