Неточные совпадения
Полковник был от души рад отъезду последнего, потому что мальчик этот, в самом деле, оказался ужасным шалуном: несмотря на то, что все-таки был не
дома, а в гостях, он успел уже слазить на все крыши, отломил
у коляски дверцы, избил маленького крестьянского мальчишку и, наконец, обжег себе в кузнице страшно руку.
Захаревский около этого времени сделан был столоначальником и, как подчиненный, часто бывал
у исправника в
доме; тот наконец вздумал удалить от себя свою любовницу...
Паша припомнил, что
дом этот походил на тот домик, который он видел
у дяди на рисунке, когда гостил
у него в старом еще
доме.
— Да тут, я
у Александры Григорьевны Абреевой квартирку в
доме ее внизу взял!.. Оставлю при нем человека!.. — отвечал тот.
— Нет, не то что места, а семена, надо быть, плохи. Какая-нибудь, может, рожь расхожая и непросеянная. Худа и обработка тоже: круглую неделю
у нее мужики на задельи стоят; когда около дому-то справить!
— Ванька! — крикнул он, — поди ты к Рожественскому попу;
дом у него на Михайловской улице; живет
у него гимназистик Плавин; отдай ты ему вот это письмо от матери и скажи ему, чтобы он сейчас же с тобою пришел ко мне.
Выбрав к себе Симонова в сторожа к
дому, она очень хорошо знала, что
у нее ничего уж не пропадет.
Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала одна дама с мужем,
у которой, когда ее сыновья жили еще при ней, тоже был в
доме театр; на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила на все домашние спектакли и всем говорила: «
У нас самих это было — Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это делали!» Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было сказать только одно, что он целый день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: «Гаврило Никанорыч», он был называем: «Гаврило Насосыч».
Впрочем, вышел новый случай, и Павел не удержался:
у директора была дочь, очень милая девушка, но она часто бегала по лестнице — из
дому в сад и из саду в
дом; на той же лестнице жил молодой надзиратель; любовь их связала так, что их надо было обвенчать; вслед же за тем надзиратель был сделан сначала учителем словесности, а потом и инспектором.
У Еспера Иваныча в городе был свой
дом, для которого тот же талантливый маэстро изготовил ему план и фасад; лет уже пятнадцать
дом был срублен, покрыт крышей, рамы в нем были вставлены, но — увы! — дальше этого не шло; внутри в нем были отделаны только три — четыре комнаты для приезда Еспера Иваныча, а в остальных пол даже не был настлан.
Павел, захватив письмо с собой, побежал, как сумасшедший, и действительно в
доме у Имплевых застал совершенный хаос: все комнаты были заставлены сундуками, тюками, чемоданами.
Там его,
у самых входных дверей, встретил проворно выбежавший из комнат оставленный при
доме, в виде дворника, старый лакей Еспера Иваныча, Силантий.
— Всегда к вашим услугам, — отвечал ей Павел и поспешил уйти. В голове
у него все еще шумело и трещало; в глазах мелькали зеленые пятна; ноги едва двигались. Придя к себе на квартиру, которая была по-прежнему в
доме Александры Григорьевны, он лег и так пролежал до самого утра, с открытыми глазами, не спав и в то же время как бы ничего не понимая, ничего не соображая и даже ничего не чувствуя.
— Бывать я
у вас должен, — начал Павел неторопливо, — этого требует приличие, но я просил бы вас сказать мне, в какой именно день вы решительно не бываете
дома, чтобы в этот именно день мне и бывать
у вас?
— Если ты этого непременно желаешь, то мы не бываем
дома во вторник, потому что обедаем и целый день проводим
у матери мужа, — проговорила она, не изменяя своего положения.
— Какой
дом, однако,
у вас оригинальный!
Оставшись один, Павел почти в лихорадке стал прислушиваться к раздававшемуся — то тут, то там — шуму в
доме; наконец терпения
у него уж больше недостало: он выглянул в залу — там никого не было, а в окошечке чайной светился уже огонек.
— Ну, так я, ангел мой, поеду домой, — сказал полковник тем же тихим голосом жене. — Вообразите, какое положение, — обратился он снова к Павлу, уже почти шепотом, — дяденька, вы изволите видеть, каков; наверху княгиня тоже больна, с постели не поднимается; наконец
у нас
у самих ребенок в кори; так что мы целый день — то я
дома, а Мари здесь, то я здесь, а Мари
дома… Она сама-то измучилась; за нее опасаюсь, на что она похожа стала…
— То место, на которое я поступила, он мне достал и часто
у нас бывал в
доме, потом стал свататься ко мне, — формально, уверяю вас!
— Сейчас приезжал ко мне Борис Николаевич Фатеев и известил меня, что жена его снова бежала от него и ныне пребывает в Москве,
у тебя в
доме, находясь с тобой в близком сожительстве.
— Залой я вам могу услужить, — сказал Марьеновский, —
у меня одна тетка уехала и оставила на мой присмотр свой
дом, в котором есть и прислуга и зала. Это именно
дом на Никитской князей Курских.
Павел, высадив Анну Ивановну на Тверской, поехал к себе на Петровку. Он хотя болтал и шутил дорогой, но на сердце
у него кошки скребли.
Дома он первого встретил Замина с каким-то испуганным лицом и говорящего почти шепотом.
— Ничего не надо! Вздумайте-ка только это вы завести,
у вас все сейчас бедными притворятся. Мы ведь, мужики — плуты… Вы не то что позволяйте которому оброку не доносить, пусть он платит, как следует, а потом мне, что ли, хоть из оброку и отдадите, сколько пожелаете, а я в
дом это к нему и пошлю, будто жалованья ему прибавляю, а коли не станет заслуживать того, так отдеру.
Ты знаешь, друг мой, самолюбивый мой характер и поймешь, чего мне это стоило, а мать между тем заставляла, чтобы я была весела и любезна со всеми бывшими
у нас в
доме молодыми людьми.
Затем в одном
доме она встречается с молодым человеком: молодого человека Вихров списал с самого себя — он стоит
у колонны, закинув курчавую голову свою немного назад и заложив руку за бархатный жилет, — поза, которую Вихров сам, по большей части, принимал в обществе.
Чтобы рассеяться немного, он вышел из
дому, но нервное состояние все еще продолжалось в нем: он никак не мог выкинуть из головы того, что там как-то шевелилось
у него, росло, — и только, когда зашел в трактир, выпил там рюмку водки, съел чего-то массу, в нем поутихла его моральная деятельность и началась понемногу жизнь материальная: вместо мозга стали работать брюшные нервы.
— И Неведомова позовите, — продолжал Салов, и
у него в воображении нарисовалась довольно приятная картина, как Неведомов, человек всегда строгий и откровенный в своих мнениях, скажет Вихрову: «Что такое, что такое вы написали?» — и как
у того при этом лицо вытянется, и как он свернет потом тетрадку и ни слова уж не пикнет об ней; а в то же время приготовлен для слушателей ужин отличный, и они, упитавшись таким образом вкусно, ни слова не скажут автору об его произведении и разойдутся по
домам, — все это очень улыбалось Салову.
—
У вас геркулесовская силища на это дело, — продолжал Салов и затем, взяв фуражку, произнес: — А что, господа, пора уж и по
домам.
— Окончу этот роман, напечатаю и посмотрю, что скажет публика; тогда уж примусь за что-нибудь и другое, а кроме того и вы ко мне приедете, мой милый друг:
у меня усадьба отличная, с превосходной местностью, с прекрасным садом и с огромным
домом!
Кроме литературной работы,
у Вихрова было много и других хлопот; прежде всего он решился перекрасить в
доме потолки, оклеить новыми обоями стены и перебить мебель. В местности, где находилось Воздвиженское, были всякого рода мастеровые. Вихров поручил их приискать Кирьяну, который прежде всего привел к барину худенького, мозглявого, с редкими волосами, мастерового, с лицом почти помешанным и с длинными худыми руками, пальцы которых он держал немного согнутыми.
«Да правда ли, говорит, сударь… — называет там его по имени, — что вы его не убили, а сам он убился?» — «Да, говорит, друг любезный, потяну ли я тебя в этакую уголовщину; только и всего, говорит, что боюсь прижимки от полиции; но, чтобы тоже, говорит,
у вас и в селе-то между причетниками большой болтовни не было, я, говорит, велю к тебе в
дом принести покойника, а ты, говорит, поутру его вынесешь в церковь пораньше, отслужишь обедню и похоронишь!» Понравилось это мнение священнику: деньгами-то с дьячками ему не хотелось, знаете, делиться.
«Вот, говорит, господа, я спьяна, за тысячу рублей, подкупил священника похоронить медведя
у церкви, по церковному обряду, а вот, говорит, и поличное это самое находится
у него в
доме!» Священник — туда-сюда, отшутиться было хотел, но они постановление написали, требуют, чтобы и он зарукоприкладствовал…
— Я, пожалуй;
у меня
дома дожидаться некому; одна собака, да и та, я думаю, убежала куда-нибудь, — отвечал Живин.
Вихрова, сам он не мог понять почему, ужасно тянуло уйти скорее домой, так что он, сколько силы только доставало
у него, самым поспешным шагом достигнул своего Воздвиженского и прямо прошел в
дом.
Дом блестящего полковника Абреева находился на Литейной; он взял его за женой, урожденной княжной Тумалахановой.
Дом прежде имел какое то старинное и азиатское убранство; полковник все это выкинул и убрал
дом по-европейски. Жена
у него, говорят, была недальняя, но красавица. Эту прекрасную партию отыскала для сына еще Александра Григорьевна и вскоре затем умерла. Абреев за женой, говорят, получил миллион состояния.
Я просидел
у него, по крайней мере, часа четыре и, уезжая, спросил его о брате: когда я могу того застать
дома.
— Как не знать-с, помилуйте! — И потом, везя меня, прибавил: —
У них свой дом-с, и отличнеющий!
Вихров надел вицмундир; потом все они уселись в почтовые телеги и поехали. Вихров и стряпчий впереди; полицейские солдаты и жандармы сзади. Стряпчий толковал солдатам: «Как мы в селенье-то въедем, вы
дом его сейчас же окружите,
у каждого выхода — по человеку; дом-то
у него крайний в селении».
Ночь была совершенно темная, а дорога страшная — гололедица. По выезде из города сейчас же надобно было ехать проселком. Телега на каждом шагу готова была свернуться набок. Вихров почти желал, чтобы она кувырнулась и сломала бы руку или ногу стряпчему, который начал становиться невыносим ему своим усердием к службе. В селении, отстоящем от города верстах в пяти, они, наконец, остановились. Солдаты неторопливо разместились
у выходов хорошо знакомого им
дома Ивана Кононова.
— Ну, Иларион Ардальонович, — сказал он, входя к Захаревскому, — я сейчас со следствия; во-первых, это — святейшее и величайшее дело. Следователь важнее попа для народа: уполномоченный правом государства, он входит в
дом к человеку, делает
у него обыск, требует ответов от его совести, это черт знает что такое!
— Вы говорите, — начал он наконец, обращаясь к Вихрову и придавая мыслящее выражение своему лицу, — что все это пишете затем, чтобы исправить нравы; но позвольте вас спросить, начну в этом случае примером; заведу ли я на улицах чистоту и порядок, если стану всю грязь, которая
у меня
дома, выносить и показывать всем публично?
— Из дому-то она небогатого шла; от этого, чай, и согласья-то
у них не было, — проговорил священник, запуская руку в карман подрясника и вынимая оттуда новый бумажный платок носовой, тоже, как видно, взятый для франтовства.
Когда Вихров подошел к этому
дому, перепуганный смотритель, с небритой бородой и в отставном военном вицмундире, дожидался уже его
у подъезда.
Остановившись на этом месте писать, Вихров вышел посмотреть, что делается
у молельни, и увидел, что около
дома головы стоял уже целый ряд икон, которые на солнце блестели своими ризами и красками. Старый раскольник сидел около них и отгонял небольшой хворостиной подходящих к ним собак и куриц.
— Никогда он на тебе не женится, — бухнул он ей прямо, — потому что
у него
дома есть предмет страсти.
— Погоди, не спеши больно!.. Что
у тебя дома-то — не горит ведь! Раскольники-то ходатая к тебе прислали, сто целковых он тебе принес от них, позамни маненько дело-то!
— От души благодарю вас, что приехали запросто!.. — говорила хозяйка
дома, делая ему ручкой из-за стола, за которым она сидела, загороженная с одной стороны Юлией, а с другой — начальником губернии. — А
у меня к вам еще просьба будет — и пребольшая, — прибавила она.
— Ну, опекуном там, что ли, очень мне нужно это! — возразила ему с досадой m-me Пиколова и продолжала: — Только вы знаете, какие нынче года были: мужики, которые побогатей были, холерой померли; пожар тоже в
доме у него случился; рожь вон все сам-друг родилась… Он в опекунской-то совет и не платил… «Из чего, говорит, мне платить-то?..
У меня вон, говорит, какие все несчастия в имении».
— Какое
у вас в
доме убранство старинное и как бы закоптелое даже от времени.
— Была ли
у вас холера? — закричал Вихров на весь
дом.