Неточные совпадения
Оба эти лица были в своих лучших парадных нарядах: Захаревский в новом, широком вицмундире и при
всех своих крестах и медалях; госпожа Захаревская тоже в новом сером платье, в новом зеленом платке и новом чепце, —
все наряды ее были довольно ценны, но не отличались
хорошим вкусом и сидели на ней как-то вкривь и вкось: вообще дама эта имела то свойство, что, что бы она ни надела,
все к ней как-то не шло.
В губернии Имплев пользовался большим весом: его ум, его
хорошее состояние, — у него было около шестисот душ, — его способность сочинять изворотливые, и всегда несколько колкого свойства, деловые бумаги, — так что их узнавали в присутственных местах без подписи: «Ну, это имплевские шпильки!» — говорили там обыкновенно, —
все это внушало к нему огромное уважение.
— А ты зачем так уж очень плечи-то вверх поднимал? — обратился он к Альнаскарову, переодевавшемуся в Климовского. — Ты бы уж
лучше нос больше кверху драл,
все бы больше фантазера в себе являл!
Он в ней первой увидел, или,
лучше сказать, в первой в ней почувствовал женщину: он увидел ее белые руки, ее пышную грудь, прелестные ушки, и с каким бы восторгом он
все это расцеловал!
— Полноте вы
все печальное разговаривать!.. Расскажите-ка
лучше, судырь, как вон вас Кубанцев почитает, — прибавила она Есперу Иванычу.
—
Все лучше; отпустит — хорошо, а не отпустит — ты все-таки обеспечен и поедешь… Маша мне сказывала, что ты хочешь быть ученым, — и будь!.. Это лучшая и честнейшая дорога для всякого человека.
— Ах, боже мой, боже мой! — произнесла, вздохнув, Александра Григорьевна. — России, по-моему,
всего нужнее не ученые, не говоруны разные, а верные слуги престолу и
хорошие христиане. Так ли я, святой отец, говорю? — обратилась она к настоятелю.
— В Петербург пока! — отвечала Фатеева мрачным голосом. — В омут бы мне
всего лучше и скорей надо!.. — прибавила она.
— Чем
лучше? Пустое дело деревня, — отвечал Иван и, заметно по-лакейски модничая, подал
всем трубки.
Словом,
вся эта природа, интересовавшая его прежде только каким-нибудь очень уж красивым местоположением, очень
хорошей или чрезвычайно дурной погодой, каким-нибудь никогда не виданным животным, — стала теперь понятна ему в своих причинах, явилась машиной, в которой
все было теснейшим образом связано одно с другим.
«Не
лучше ли бы было, — думал Павел с горечью в сердце, глядя, как
все они с усердием молились, — чем возлагать надежды на неведомое существо, они выдумали бы себе какой-нибудь труд поумней или выбили бы себе другое социальное положение!»
— Так нужно, а то очень бросится
всем в глаза. Приезжайте
лучше к нам скорее!
Потеряв надежду исправить каллиграфию и орфографию Клеопатры Петровны, Павел решился
лучше заняться ее общим образованием и прежде
всего вознамерился подправить ее литературные понятия, которые, как заметил он, были очень плоховаты.
— А
всего, я думаю,
лучше спрятать их в печку, в огонь.
— Что пустяки какие, — умрете, да в дугу кто-то начнет гнуть.
Все вы вздор какой-то говорите. Позовите
лучше Кирьяна к себе и примите от него бумаги; я его нарочно привел с собой!
— Нет, вам не надо туда ездить, — решил и Макар Григорьев, — пустое дело — бросить вам
все это надо; может быть, здесь невесту настоящую,
хорошую, с приданым найдете!
Нельзя сказать, чтоб полученное Вихровым от отца состояние не подействовало на него несколько одуряющим образом: он сейчас же нанял очень
хорошую квартиру, меблировал ее
всю заново; сам оделся совершеннейшим франтом; Ивана он тоже обмундировал с головы до ног. Хвастанью последнего, по этому поводу, пределов не было. Горничную Клеопатры Петровны он, разумеется, сию же минуту выкинул из головы и стал подумывать, как бы ему жениться на купчихе и лавку с ней завести.
Он тогда еще был очень красивый кирасирский офицер, в белом мундире, и я бог знает как обрадовалась этому сватанью и могу поклясться перед богом, что первое время любила моего мужа со
всею горячностью души моей; и когда он вскоре после нашей свадьбы сделался болен, я, как собачонка, спала, или,
лучше сказать, сторожила у его постели.
Я знала, что я
лучше, красивее
всех его возлюбленных, — и что же, за что это предпочтение; наконец, если хочет этого, то оставь уж меня совершенно, но он напротив, так что я не вытерпела наконец и сказала ему раз навсегда, что я буду женой его только по одному виду и для света, а он на это только смеялся, и действительно, как видно, смотрел на эти слова мои как на шутку; сколько в это время я перенесла унижения и страданий — и сказать не могу, и около же этого времени я в первый раз увидала Постена.
— О, да благословит тебя бог, добрый друг! — воскликнул Салов с комическим чувством, крепко пожимая руку Вихрова. — Ехать нам
всего лучше в Купеческий клуб, сегодня там совершается великое дело: господа купцы вывозят в первый раз в собрание своих супруг; первая Петровская ассамблея будет для Замоскворечья, — но только не по высочайшему повелению, а по собственному желанию! Прогресс!.. Дворянству не хотят уступить.
Казначей-то уж очень и не разыскивал: посмотрел мне только в лицо и словно пронзил меня своим взглядом;
лучше бы, кажись, убил меня на месте; сам уж не помню я, как дождался вечера и пошел к целовальнику за расчетом, и не то что мне самому больно хотелось выпить, да этот мужичонко
все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а не то скажу — куда ты мешок-то девал!».
— Ну, и грубили тоже немало, топором даже граживали, но
все до случая как-то бог берег его; а тут, в последнее время, он взял к себе девчорушечку что ни есть у самой бедной вдовы-бобылки, и девчурка-то действительно плакала очень сильно; ну, а мать-то попервоначалу говорила: «Что, говорит, за важность: продержит, да и отпустит же когда-нибудь!» У этого же самого барина была еще и другая повадка: любил он, чтобы ему крестьяне носили
все, что у кого
хорошее какое есть: капуста там у мужика хороша уродилась, сейчас кочень капусты ему несут на поклон; пирог ли у кого хорошо испекся, пирога ему середки две несут, —
все это кушать изволит и похваливает.
Все будут меня обвинять, что я тебе развратничать позволяю, а
лучше, говорит, после, как ты уедешь, я вышлю ее!» Ну, и он тоже, как вы знаете, скромный, скрытный, осторожный барин, — согласился с ней, уехал…
Прыхина успела уже отрекомендовать приятельнице своей, что Вихров и музыкант отличный, но об авторстве его умолчала, так как желала говорить об нем только
хорошее, а писательство его они обе с Фатеевой, при
всей своей любви к нему, считали некоторым заблуждением и ошибкою с его стороны.
«Отец мой редко бывал в
хорошем расположении духа, он постоянно был
всем недоволен…
все более и более впадал в капризное отчуждение ото
всех», — вспоминал Герцен об отце.
— Да кто же может, кто? — толковал ему Живин. —
Все мы и пьем оттого, что нам дела настоящего,
хорошего не дают делать, — едем, черт возьми, коли ты желаешь того.
— Не поедем, а пойдем
лучше пешком в Тотский монастырь:
всего десять верст, дорога идет
все рощей, виды великолепные, — говорил Живин.
— Тоже, — ужас:
всю ночь не спала! Подите сюда на балкон, — отсюда
лучше вид! — прибавила она ласковым голосом.
— Что ж, хорошо, хорошо! — соглашался сверх ожидания тот. — Но только, изволите видеть, зачем же
все это объяснять? Или написать, как я говорил, или уж
лучше совсем не писать, а по этому неясному постановлению его хуже затаскают.
Многие насмешники, конечно, исподтишка говорили, что так как Клавдий — злодей и узурпатор, то
всего бы
лучше, по своим душевным свойствам, играть эту роль самому губернатору.
Вихров начал учить
всех почти с голосу, и его ли в этом случае внушения были слишком велики, или и участвующие сильно желали как можно
лучше сыграть, но только
все они очень скоро стали подражать ему.
Вихров ничего ей на это не отвечал и, высадив ее у крыльца из кареты, сейчас же поспешил уйти к себе на квартиру. Чем дальше шли репетиции, тем выходило
все лучше и
лучше, и один только Полоний, муж Пиколовой, был из рук вон плох.
— А это штука еще
лучше! — произнес доктор как бы про себя и потом снова задиктовал: — Правое ухо до половины оторвано; на шее — три пятна с явными признаками подтеков крови; на груди переломлено и вогнуто вниз два ребра; повреждены легкие и сердце. Внутренности и вскрывать нечего. Смерть прямо от этого и последовала, — видите
все это?
— Опять тебе повторяю: начальство
все уж знает про тебя, а потому покайся
лучше, и тебя, может быть, за то помилуют.
Для пользы, сударыня, государства, — для того, чтобы
все было ровно, гладко, однообразно; а того не ведают, что только неровные горы, разнообразные леса и извилистые реки и придают красоту земле и что они даже
лучше всяких крепостей защищают страну от неприятеля.
— Карай его
лучше за то, но не оставляй во мраке… Что ежели кто вам говорил, что есть промеж них начетчики: ихние попы, и пастыри, и вожди разные —
все это вздор! Я имел с ними со многими словопрение: он несет и сам не знает что, потому что понимать священное писание — надобно тоже, чтоб был разум для того готовый.
Конечно, ее внезапный отъезд из Москвы, почти нежное свидание с ним в Петербурге, ее письма, дышащие нежностью, давали ему много надежды на взаимность, но все-таки это были одни только надежды — и если она не питает к нему ничего, кроме дружбы, так
лучше вырвать из души и свое чувство и жениться хоть на той же Юлии, которая, как он видел очень хорошо,
всю жизнь будет боготворить его!
— Так это, ничего; немножко из печи угаром пахнуло, — сказал он, возвратившись и совершенно успокоившимся голосом. — Прикажете следующих недоимщиков позвать — и не
лучше ли их
всех гуртом? Что вам каждого особняком спрашивать!
После
всех гадостей и мерзостей, которые обыкновенно обнаруживались при каждом почти исследовании деяний человеческих, он видел тихий, мирный лес, цветущие луга, желтеющие нивы, — о, как тогда казалась ему природа
лучше людей!
— Николи! Мне вот говорят, что наказывать меня будут, — да пусть себе наказывают.
Лучше временное претерпеть мучение, чем
весь век маяться.
— Да так-с,
все лучше, как я сбегаю!
— Потому что или вытравляют, или подкидывают, или еще
лучше того: у меня есть тут в лесу озерко небольшое — каждый год в нем младенцев пятнадцать — двадцать утопленных находят, и
все это — оттуда.
— Непременно начнет коробить — и мне самому гораздо бы
лучше было и выгоднее класть сухую землю, потому что ее легче и скорее наносили бы, но я над богом власти не имею:
все время шли проливные дожди, — не на плите же мне было землю сушить; да я, наконец, пробовал это, но только не помогает ничего, не сохнет; я обо
всем том доносил начальству!
Вам кажется, будто вы-то именно и причина, что пропадает и погибает молодая жизнь, и вы (по крайней мере, думается вам так) готовы были бы
лучше сами умереть за эту жизнь; но ничто уж тут не поможет: яд смерти разрушает дорогое вам существование и оставляет вашу совесть страдать
всю жизнь оттого, что несправедливо, и нечестно, и жестоко поступали вы против этого существа.
— Да вот-с тут как-нибудь, — отвечал Иван опять как-то нерешительно; у него мгновенно уже
все перевернулось в голове. «Зачем жениться теперь,
лучше бы барин просто дал сто рублей», — думал он.
Приезд Мари благодетельно подействовал на Вихрова: в неделю он почти совсем поправился, начал гораздо больше есть,
лучше спать и только поседел
весь на висках.
— Эх, mon cher, mon cher! — воскликнул со вздохом и ударив Кнопова по плечу губернатор. — На
всех не угодишь! Пойдемте
лучше обедать! — заключил он, и
все за ним пошли.
— Нет, не глупости! — воскликнул, в свою очередь, Живин. — Прежде, когда вот ты, а потом и я, женившись, держали ее на пушкинском идеале, она была женщина совсем
хорошая; а тут, как ваши петербургские поэты стали воспевать только что не публичных женщин, а критика — ругать
всю Россию наповал, она и спятила, сбилась с панталыку: сначала объявила мне, что любит другого; ну, ты знаешь, как я всегда смотрел на эти вещи. «Очень жаль, говорю, но, во всяком случае, ни стеснять, ни мешать вам не буду!»
Мы строим наше государство медленно, но из
хорошего материала; удерживаем только настоящее, и
все ложное и фальшивое выкидываем.
— Может быть, — продолжал Вихров, — но все-таки наш идеал царя мне кажется
лучше, чем был он на Западе: там, во
всех их старых легендах, их кениг — непременно храбрейший витязь, который
всех сильней, больше
всех может выпить, съесть; у нас же, напротив, наш любимый князь — князь ласковый, к которому потому и сошлись
все богатыри земли русской, — князь в совете мудрый, на суде правый.