Неточные совпадения
Напротив Александры Григорьевны, и особенно как-то прямо, сидел еще старик, —
в отставном военном сюртуке,
в петличке которого болтался Георгий, и
в военных с красными лампасами брюках, — это
был сосед ее по
деревне, Михаил Поликарпович Вихров, старый кавказец, курчавый, загорелый на южном солнце, некогда ординарец князя Цицианова [Цицианов Павел Димитриевич (1754—1806) — генерал царской армии.
Тимофеев
был местный раскольник и имел у себя при ломе моленную
в деревне, а сам постоянно жил
в Петербурге.
Одно, совершенно случайное, открытие дало ей к тому прекрасный повод: от кого-то она узнала, что у Еспера Иваныча
есть побочная дочь, которая воспитывается у крестьянина
в деревне.
— Еспер Иваныч, у вас
есть побочная дочь; я видела ее
в вашей
деревне!
Ванька
был большой трус: вообще, въезжая
в какой-либо город, он уже чувствовал некоторую робость; он
был больше сын
деревни и природы!
Симонов
был человек неглупый; но, тем не менее, идя к Рожественскому попу, всю дорогу думал — какой это табак мог у них расти
в деревне. Поручение свое он исполнил очень скоро и чрез какие-нибудь полчаса привел с собой высокого, стройненького и заметно начинающего франтить, гимназиста; волосы у него
были завиты; из-за борта вицмундирчика виднелась бронзовая цепочка; сапоги светло вычищены.
Плавин как-то двусмысленно усмехался, а Павел с грустью думал: «Зачем это он все ему говорит!» — и когда отец, наконец, стал сбираться
в деревню, он на первых порах почти
был рад тому.
— Ужасно скучаю, Еспер Иваныч; только и отдохнула душой немного, когда
была у вас
в деревне, а тут бог знает как живу!.. — При этих словах у m-me Фатеевой как будто бы даже навернулись слезы на глазах.
— А Постен тоже переедет
в деревню? — спросила она, но таким тихим голосом, что ее едва можно
было слышать.
— Я уезжаю
в деревню, — отвечала она; выражение лица ее
в эту минуту
было какое-то могильное.
Алена Сергеевна
была старуха, крестьянка, самая богатая и зажиточная из всего имения Вихрова.
Деревня его находилась вместе же с усадьбой. Алена явилась, щепетильнейшим образом одетая
в новую душегрейку,
в новом платке на голове и
в новых котах.
— Завтрашний день-с, — начал он, обращаясь к Павлу и стараясь придать как можно более строгости своему голосу, — извольте со мной ехать к Александре Григорьевне… Она мне все говорит: «Сколько, говорит, раз сын ваш бывает
в деревне и ни разу у меня не
был!» У нее сын ее теперь приехал, офицер уж!.. К исправнику тоже все дети его приехали; там пропасть теперь молодежи.
— Тут все дело
в ревности, — начал Постен с прежней улыбкой и, по-видимому, стараясь придать всему разговору несколько легкий оттенок. — Когда Клеопатра Петровна переехала
в деревню, я тоже
в это время
был в своем имении и, разумеется, как сосед, бывал у нее; она так
была больна, так скучала…
— Да, он всегда желал этого, — произнес, почти с удивлением, Постен. — Но потом-с!.. — начал он рассказывать каким-то чересчур уж пунктуальным тоном. — Когда сам господин Фатеев приехал
в деревню и когда все мы — я, он, Клеопатра Петровна — по его же делу отправились
в уездный город, он там,
в присутствии нескольких господ чиновников,
бывши, по обыкновению,
в своем послеобеденном подшефе, бросается на Клеопатру Петровну с ножом.
Я сошел толи
в деревню… богатым уж я
был и
в знати… и стал тоже с ним разговаривать.
Он приехал, знаете,
в дальнюю одну
деревню, а народ-то там дикий
был, духом вольный.
Самое большое, чем он мог
быть в этом отношении, это — пантеистом, но возвращение его
в деревню, постоянное присутствие при том, как старик отец по целым почти ночам простаивал перед иконами, постоянное наблюдение над тем, как крестьянские и дворовые старушки с каким-то восторгом бегут к приходу помолиться, — все это, если не раскрыло
в нем религиозного чувства, то, по крайней мере, опять возбудило
в нем охоту к этому чувству; и
в первое же воскресенье, когда отец поехал к приходу, он решился съездить с ним и помолиться там посреди этого простого народа.
Священник слушал его, потупив голову. Полковник тоже сидел, нахмурившись: он всегда терпеть не мог, когда Александр Иванович начинал говорить
в этом тоне. «Вот за это-то бог и не дает ему счастия
в жизни: генерал — а сидит
в деревне и
пьет!» — думал он
в настоящую минуту про себя.
От Клеопатры Петровны, с самого ее отъезда
в деревню, не
было ни строчки. Павел недоумевал.
—
Будет! А то хуже избалуете. Вы когда думаете
в деревню-то ехать?
— Нет, не встретится, если я уеду
в деревню на год, на два, на три… Госпожа, которая жила здесь со мной, теперь, вероятно, уже овдовела, следовательно, совершенно свободна.
Будем мы с ней жить
в дружеских отношениях, что нисколько не станет меня отвлекать от моих занятий, и сверх того у меня перед глазами
будет для наблюдения деревенская и провинциальная жизнь, и, таким образом, открывается масса свободного времени и масса фактов!
Поедете вы, сударь, теперь
в деревню, — отнесся Макар Григорьев опять к Вихрову, — ждать строгости от вас нечего: строгого господина никогда из вас не
будет, а тоже и поблажкой, сударь, можно все испортить дело.
С письмом этим Вихров предположил послать Ивана и ожидал доставить ему удовольствие этим, так как он там увидится с своей Машей, но сердце Ивана уже
было обращено
в другую сторону; приехав
в деревню, он не преминул сейчас же заинтересоваться новой горничной, купленной у генеральши, но та сейчас сразу отвергла все его искания и прямо
в глаза назвала его «сушеным судаком по копейке фунт».
— Душенька, миленькая, он, мое сокровище, приехал сюда
в деревню, может
быть, навсегда, — говорила Фатеева.
— Что он
будет делать теперь, интересно, живя
в деревне один-одинешенек? — спросила она как бы самое себя.
Таким образом приехали
в одну
деревню,
в которой, видно,
был годовой праздник.
— Я жил
в деревне и написал там два рассказа, из которых один
был недавно напечатан, а другой представлен
в цензуру, но оба их, говорят, теперь захватили и за мной послали фельдъегеря, чтобы арестовать меня и привезти сюда,
в Петербург.
По всему
было заметно, что Илариону Захаревскому тяжело
было слышать эти слова брата и стыдно меня; он переменил разговор и стал расспрашивать меня об
деревне моей и, между прочим, объявил мне, что ему писала обо мне сестра его, очень милая девушка, с которой, действительно, я встречался несколько раз; а инженер
в это время распорядился ужином и
в своей маленькой, но прелестной столовой угостил нас отличными стерлядями и шампанским.
Иван
был отправлен
в деревню, и вместо его
были привезены оттуда комнатный мальчик, старуха-ключница и горничная Груша.
В том месте, где муж героини едет
в деревню к своей любовнице, и даже описывается самое свидание это, — Виссарион посмотрел на сестру, а потом — на брата; та немножко сконфузилась при этом, а по лицу прокурора трудно
было догадаться, что он думал.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист к нам из самых этих мест, где убийство это произошло, определился
в суд; вот он приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя
в селе,
в поле… ну, знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я к пастуху попросить огня
в трубку, а
в это время к тому подходит другой пастух — из
деревни уж Вытегры; сельский-то пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит,
было: у нас сегодня ночью у хозяина сын жену убил».
Вихров для раскапывания могилы велел позвать именно тех понятых, которые подписывались к обыску при первом деле. Сошлось человек двенадцать разных мужиков: рыжих, белокурых, черных, худых и плотноватых, и лица у всех
были невеселые и непокойные. Вихров велел им взять заступы и лопаты и пошел с ними
в село, где похоронена
была убитая. Оно отстояло от
деревни всего с версту. Доктор тоже изъявил желание сходить с ними.
— Вот видите ли что! — начала m-me Пиколова. — Мы с братцем после маменьки, когда она померла, наследства не приняли; долги у нее очень большие
были, понимаете… но брат после того вышел
в отставку; ну, и что же молодому человеку делать
в деревне — скучно!.. Он и стал этим маменькиным имением управлять.
Вихров и это все записал и, приехав
в одну из
деревень, отбирал от мужиков показания — день, два, три, опросил даже мужиков соседних
деревень в подтверждение того что ни пожаров, ни неурожаев особенных за последнее время не
было.
— Да уж это случайно так вышло: я
в селение-то свое пришел узнать, что когда он приедет, а тут мне и говорят, что он сам у нас
в деревне и
будет ворочаться домой.
— Ты Поярково-то самое знаешь? — спросил Вихров кучера, посмотрев
в предписание,
в котором
было сказано, что бегуны укрываются
в лесах близ
деревни Поярково.
Когда он встал на ноги, то оказалось (Вихров до этого видел его только сидящим)… оказалось, что он
был необыкновенно худой, высокий,
в какой-то длинной-предлинной ваточной шинели, надетой
в рукава и подпоясанной шерстяным шарфом; уши у него
были тоже подвязаны, а на руках надеты зеленые замшевые перчатки; фамилия этого молодого человека
была Мелков; он
был маменькин сынок, поучился немного
в корпусе, оттуда она по расстроенному здоровью его взяла назад, потом он жил у нее все
в деревне — и
в последнюю баллотировку его почти из жалости выбрали
в члены суда.
Приезжая из
деревни в губернский город, Петр Петрович прямо отправлялся
в клуб, где сейчас же около него собиралась приятельская компания; он начинал
пить,
есть, острить и снова
пить.
Вихрову даже приятно
было заехать к этому умному, веселому и, как слышно
было, весьма честному человеку, но кучер что-то по поводу этого немножко уперся. Получив от барина приказание ехать
в усадьбу к Кнопову, он нехотя влез на козлы и тихо поехал по
деревне.
Он все почти время проводил один; из друзей его никого не
было в городе: Кнопов жил
в деревне; прокурор вместе с совестным судьей (и вряд ли не затем, чтоб помочь тому подшибить губернатора) уехал
в Петербург.
— Все со мной разговаривал: «Аленушка, говорит, что это у нас с барином-то случилось?» У нас, батюшка, извините на том, слухи
были, что аки бы начальство на вас за что-то разгневалось, и он все добивался, за что это на вас начальство рассердилось. «Напиши, говорит, дура,
в деревню и узнай о том!» Ну, а я где… умею ли писать?
— Я только сейчас услыхала, что вы приехали
в деревню и
будете здесь жить, — говорила она, втягивая
в себя воздух носом, — и мне
будет еще нужно серьезно об одной вещи поговорить с вами!.. — прибавила она.
Гроб между тем подняли. Священники запели, запели и певчие, и все это пошло
в соседнюю приходскую церковь. Шлепая по страшной грязи, Катишь шла по средине улицы и вела только что не за руку с собой и Вихрова; а потом, когда гроб поставлен
был в церковь, она отпустила его и велела приезжать ему на другой день часам к девяти на четверке, чтобы после службы проводить гроб до
деревни.
Но счастья вечного нет на земле:
в сентябре месяце получено, наконец,
было от генерала письмо, первое еще по приезде Мари
в деревню.
— Но народ это делает без всякой меры; иногда целая
деревня валяется пьяная по канавам или идет на четвереньках
пить в другую
деревню, — проговорил Абреев.