Неточные совпадения
Приехавши
в небольшую ярославскую деревеньку около ночи, отец мой застал нас
в крестьянской избе (господского дома
в этой
деревне не
было), я спал на лавке под окном, окно затворялось плохо, снег, пробиваясь
в щель, заносил часть скамьи и лежал, не таявши, на оконнице.
В одной из
деревень Сенатора проживал на покое, то
есть на хлебе, дряхлый старик Андрей Степанов.
Плантаторы обыкновенно вводят
в счет страховую премию рабства, то
есть содержание жены, детей помещиком и скудный кусок хлеба где-нибудь
в деревне под старость лет. Конечно, это надобно взять
в расчет; но страховая премия сильно понижается — премией страха телесных наказаний, невозможностью перемены состояния и гораздо худшего содержания.
Для меня
деревня была временем воскресения, я страстно любил деревенскую жизнь. Леса, поля и воля вольная — все это мне
было так ново, выросшему
в хлопках, за каменными стенами, не смея выйти ни под каким предлогом за ворота без спроса и без сопровождения лакея…
В деревню писал он всякую зиму, чтоб дом
был готов и протоплен, но это делалось больше по глубоким политическим соображениям, нежели серьезно, — для того, чтоб староста и земский, боясь близкого приезда, внимательнее смотрели за хозяйством.
При всем том мне
было жаль старый каменный дом, может, оттого, что я
в нем встретился
в первый раз с
деревней; я так любил длинную, тенистую аллею, которая вела к нему, и одичалый сад возле; дом разваливался, и из одной трещины
в сенях росла тоненькая, стройная береза.
При выезде из
деревни,
в нише, стояла небольшая мадонна, перед нею горел фонарь; крестьянские девушки, шедшие с работы, покрытые своим белым убрусом на голове, опустились на колени и запели молитву, к ним присоединились шедшие мимо нищие пиферари; [музыканты, играющие на дудке (от ит. pifferare).] я
был глубоко потрясен, глубоко тронут.
Старосты и его missi dominici [господские сподручные (лат.).] грабили барина и мужиков; зато все находившееся на глазах
было подвержено двойному контролю; тут береглись свечи и тощий vin de Graves [сорт белого вина (фр.).] заменялся кислым крымским вином
в то самое время, как
в одной
деревне сводили целый лес, а
в другой ему же продавали его собственный овес.
Мы все, с небольшими вариациями, имели сходное развитие, то
есть ничего не знали, кроме Москвы и
деревни, учились по тем же книгам и брали уроки у тех же учителей, воспитывались дома или
в университетском пансионе.
Орлов
был послан
в свои
деревни, через несколько лет ему позволено
было поселиться
в Москве.
В деревнях и маленьких городках у станционных смотрителей
есть комната для проезжих.
В больших городах все останавливаются
в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели
в почтовую канцелярию. Станционный смотритель показал мне свою комнату;
в ней
были дети и женщины, больной старик не сходил с постели, — мне решительно не
было угла переодеться. Я написал письмо к жандармскому генералу и просил его отвести комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
«Ты, мол,
в чужой
деревне не дерись», — говорю я ему, да хотел так, то
есть, пример сделать, тычка ему дать, да спьяну, что ли, или нечистая сила, — прямо ему
в глаз — ну, и попортил, то
есть, глаз, а он со старостой церковным сейчас к становому, — хочу, дескать, суд по форме.
Второе дело
было перед моими глазами. Витберг скупал именья для храма. Его мысль состояла
в том, чтоб помещичьи крестьяне, купленные с землею для храма, обязывались выставлять известное число работников — этим способом они приобретали полную волю себе
в деревне. Забавно, что наши сенаторы-помещики находили
в этой мере какое-то невольничество!
Между прочим, Витберг хотел купить именье моего отца
в Рузском уезде, на берегу Москвы-реки.
В деревне был найден мрамор, и Витберг просил дозволения сделать геологическое исследование, чтоб определить количество его. Отец мой позволил. Витберг уехал
в Петербург.
«…Представь себе дурную погоду, страшную стужу, ветер, дождь, пасмурное, какое-то без выражения небо, прегадкую маленькую комнату, из которой, кажется, сейчас вынесли покойника, а тут эти дети без цели, даже без удовольствия, шумят, кричат, ломают и марают все близкое; да хорошо бы еще, если б только можно
было глядеть на этих детей, а когда заставляют
быть в их среде», — пишет она
в одном письме из
деревни, куда княгиня уезжала летом, и продолжает: «У нас сидят три старухи, и все три рассказывают, как их покойники
были в параличе, как они за ними ходили — а и без того холодно».
Сначала
были деньги, я всего накупила ему
в самых больших магазейнах, а тут пошло хуже да хуже, я все снесла «на крючок»; мне советовали отдать малютку
в деревню; оно, точно,
было бы лучше — да не могу; я посмотрю на него, посмотрю — нет, лучше вместе умирать; хотела места искать, с ребенком не берут.
У них
было трое детей, два года перед тем умер девятилетний мальчик, необыкновенно даровитый; через несколько месяцев умер другой ребенок от скарлатины; мать бросилась
в деревню спасать последнее дитя переменой воздуха и через несколько дней воротилась; с ней
в карете
был гробик.
Станкевич
был сын богатого воронежского помещика, сначала воспитывался на всей барской воле,
в деревне, потом его посылали
в острогожское училище (и это чрезвычайно оригинально). Для хороших натур богатое и даже аристократическое воспитание очень хорошо. Довольство дает развязную волю и ширь всякому развитию и всякому росту, не стягивает молодой ум преждевременной заботой, боязнью перед будущим, наконец оставляет полную волю заниматься теми предметами, к которым влечет.
Староста, важный мужик, произведенный Сенатором и моим отцом
в старосты за то, что он
был хороший плотник, не из той
деревни (следственно, ничего
в ней не знал) и
был очень красив собой, несмотря на шестой десяток, — погладил свою бороду, расчесанную веером, и так как ему до этого никакого дела не
было, отвечал густым басом, посматривая на меня исподлобья...
Пил он до того, что часто со свадьбы или с крестин
в соседних
деревнях, принадлежавших к его приходу, крестьяне выносили его замертво, клали, как сноп,
в телегу, привязывали вожжи к передку и отправляли его под единственным надзором его лошади.
Неточные совпадения
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные // У нас труду не учатся. // У нас чиновник плохонький, // И тот полов не выметет, // Не станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, // Живу почти безвыездно //
В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А мне
поют: «Трудись!»
— А что? запишешь
в книжечку? // Пожалуй, нужды нет! // Пиши: «
В деревне Басове // Яким Нагой живет, // Он до смерти работает, // До полусмерти
пьет!..»
Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь
есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех
в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
Но так как Глупов всем изобилует и ничего, кроме розог и административных мероприятий, не потребляет, другие же страны, как-то: село Недоедово,
деревня Голодаевка и проч.,
суть совершенно голодные и притом до чрезмерности жадные, то естественно, что торговый баланс всегда склоняется
в пользу Глупова.
Анархия царствовала
в городе полная; начальствующих не
было; предводитель удрал
в деревню, старший квартальный зарылся с смотрителем училищ на пожарном дворе
в солому и трепетал.