Неточные совпадения
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем
в городе, и видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества сердца удерживали ее
в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен
был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему
в жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила
в себе чувство ревности, и (что бы там на сердце ни
было) по-прежнему
была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться
было не от чего…
Большой каменный дом Александры Григорьевны Абреевой стоял
в губернском
городе в довольно глухом переулке и
был уже довольно
в ветхом состоянии.
Ванька
был большой трус: вообще, въезжая
в какой-либо
город, он уже чувствовал некоторую робость; он
был больше сын деревни и природы!
Павла приняли
в третий класс. Полковник
был этим очень доволен и, не имея
в городе никакого занятия, почти целые дни разговаривал с переехавшим уже к ним Плавиным и передавал ему самые задушевные свои хозяйственные соображения.
У Еспера Иваныча
в городе был свой дом, для которого тот же талантливый маэстро изготовил ему план и фасад; лет уже пятнадцать дом
был срублен, покрыт крышей, рамы
в нем
были вставлены, но — увы! — дальше этого не шло; внутри
в нем
были отделаны только три — четыре комнаты для приезда Еспера Иваныча, а
в остальных пол даже не
был настлан.
Едучи уже
в Москву и проезжая родной губернский
город, Павел, разумеется, прежде всего
был у Крестовниковых. Отобедав у них, поблагодушествовал с ними, а потом вознамерился также сходить и проститься с Дрозденкой. Он застал Николая Силыча
в оборванном полинялом халате, сидящего, с трубкою
в руках, около водки и закуски и уже несколько выпившего.
— Да, он всегда желал этого, — произнес, почти с удивлением, Постен. — Но потом-с!.. — начал он рассказывать каким-то чересчур уж пунктуальным тоном. — Когда сам господин Фатеев приехал
в деревню и когда все мы — я, он, Клеопатра Петровна — по его же делу отправились
в уездный
город, он там,
в присутствии нескольких господ чиновников,
бывши, по обыкновению,
в своем послеобеденном подшефе, бросается на Клеопатру Петровну с ножом.
— Он уехал
в лагерь. Он
в лагере и жить бы должен
был, и только по случаю женитьбы отпросился, чтобы ему позволили жить
в городе, — говорила Мари.
— Садитесь, пожалуйста! — сказал Салов, любезно усаживая Вихрова на диван и даже подкладывая ему за спину вышитую подушку. Сам он тоже развалился на другом конце дивана; из его позы видно
было, что он любил и умел понежиться и посибаритничать. [Посибаритничать — жить
в праздности и роскоши. От названия древнегреческого
города Сибарис, о жителях которого ходила молва как о людях изнеженных.]
—
Были у нас
в городе вольтижеры, — говорила она ему, — только у них маленький этот мальчик, который прыгает сквозь обручи и сквозь бочку, как-то
в середину-то бочки не попал, а
в край ее головой ударился, да так как-то пришлось, что прямо теменным швом: череп-то весь и раскололся, мозг-то и вывалился!..
— Ужасно! — подтвердила и m-lle Прыхина. У них
в городе никаких вольтижеров не
было и никто себе не раскраивал головы. Это все она выдумала, чтоб только заинтересовать полковника.
— Болхов-город… озеро там, брат,
будет в длину верст двадцать… ну, а на нагорной-то стороне у него — монастырь Болоховской!..
Дедушка ваш… форсун он этакий
был барин, рассердился наконец на это, призывает его к себе: «На вот, говорит, тебе, братец, и сыновьям твоим вольную; просьба моя одна к тебе, — не приходи ты больше ко мне назад!» Старик и сыновья ликуют; переехали сейчас
в город и заместо того, чтобы за дело какое приняться, — да, пожалуй, и не умеют никакого дела, — и начали они
пить, а сыновья-то, сверх того, начали батьку бить: давай им денег! — думали, что деньги у него
есть.
Этого маленького разговора совершенно
было достаточно, чтобы все ревнивое внимание Клеопатры Петровны с этой минуты устремилось на маленький уездный
город, и для этой цели она даже завела шпионку, старуху-сыромасленицу, которая, по ее приказаниям, почти каждую неделю шлялась из Перцова
в Воздвиженское, расспрашивала стороной всех людей, что там делается, и доносила все Клеопатре Петровне, за что и получала от нее масла и денег.
— Непременно-с
буду! — отвечал тот,
в самом деле решившись непременно
быть в собрании. Об этом посещении Клеопатра Петровна весьма скоро, должно
быть, узнала от своей сыромасленицы, бывшей именно
в этот день
в Воздвиженском, потому что на другой же день после того прислала очень тревожную записку к m-lle Прыхиной, жившей опять
в городе.
Герой мой оделся франтом и, сев
в покойный возок, поехал
в собрание. Устроено оно
было в трактирном заведении
города; главная танцевальная зала
была довольно большая и холодноватая; музыка стояла
в передней и, когда Вихров приехал, играла галоп. У самых дверей его встретил,
в черном фраке,
в белом жилете и во всех своих крестах и медалях, старик Захаревский. Он нарочно на этот раз взялся
быть дежурным старшиной.
Когда Вихров возвращался домой, то Иван не сел, по обыкновению, с кучером на козлах, а поместился на запятках и еле-еле держался за рессоры: с какой-то радости он счел нужным мертвецки нализаться
в городе. Придя раздевать барина, он
был бледен, как полотно, и даже пошатывался немного, но Вихров, чтобы не сердиться, счел лучше уж не замечать этого. Иван, однако, не ограничивался этим и, став перед барином, растопырив ноги, произнес диким голосом...
— Нет, мало! Такой же худой, как и
был. Какой учености, братец, он громадной! Раз как-то разговорились мы с ним о Ватикане. Он вдруг и говорит, что там
в такой-то комнате такой-то образ висит; я сейчас после того, проехавши
в город,
в училище уездное, там отличное
есть описание Рима, достал, смотрю… действительно такая картина висит!
— Как же вы, милостивый государь,
будучи русским,
будучи туземцем здешним, позволяете себе говорить, что это варварство, когда какого-то там негодяя и его дочеренку посадили
в острог, а это не варварство, что господа поляки выжгли весь ваш родной
город?
Отправив все это
в городе на почту, Вихров проехал затем
в погребок, который состоял всего из одной только маленькой и грязной комнатки, но тем не менее пользовался большою известностью во всем уезде: не
было, я думаю, ни одного чиновника, ни одного помещика, который бы хоть раз
в жизни не пивал
в этом погребке,
в котором и устроено
было все так, что ничего другого нельзя
было делать, как только
пить: сидеть можно
было только около единственного стола, на котором всегда обыкновенно
пили, и съесть чего-нибудь можно
было достать такого, что возбуждает жажду
пить, каковы: селедка, икра…
Видневшаяся мне
в окно часть
города показалась противною; идущие и едущие людишки, должно
быть,
были ужасная все дрянь; лошаденки у извозчиков преплохие; церкви все какие-то маленькие.
Из всех этих сведений я доволен
был по крайней мере тем, что старший Захаревский, как видно,
был человек порядочный, и я прямо поехал к нему. Он принял меня с удивлением, каким образом я попал к ним
в город, и когда я объяснил ему, каким именно, это, кажется, очень подняло меня
в глазах его.
Ночь
была совершенно темная, а дорога страшная — гололедица. По выезде из
города сейчас же надобно
было ехать проселком. Телега на каждом шагу готова
была свернуться набок. Вихров почти желал, чтобы она кувырнулась и сломала бы руку или ногу стряпчему, который начал становиться невыносим ему своим усердием к службе.
В селении, отстоящем от
города верстах
в пяти, они, наконец, остановились. Солдаты неторопливо разместились у выходов хорошо знакомого им дома Ивана Кононова.
Вихров, разумеется, очень хорошо понимал, что со стороны высокого мужика
было одно только запирательство; но как его
было уличить: преступник сам от своих слов отказывался, из соседей никто против богача ничего не покажет, чиновники тоже не признаются, что брали от него взятки; а потому с сокрушенным сердцем Вихров отпустил его, девку-работницу сдал на поруки хозяевам дома, а Парфена велел сотскому и земскому свезти
в уездный
город,
в острог.
Острог помещался на самом конце
города в частном доме и отличался от прочих зданий только тем, что имел около себя будку с солдатом и все окна его
были с железными решетками.
Село Учня стояло
в страшной глуши. Ехать к нему надобно
было тридцативерстным песчаным волоком, который начался верст через пять по выезде из
города, и сразу же пошли по сторонам вековые сосны,
ели, березы, пихты, — и хоть всего еще
был май месяц, но уже целые уймы комаров огромной величины садились на лошадей и ездоков. Вихров сначала не обращал на них большого внимания, но они так стали больно кусаться, что сейчас же после укуса их на лице и на руках выскакивали прыщи.
— Нет, не фальшивые, а требовали настоящих! Как теперь вот гляжу, у нас их
в городе после того человек сто кнутом наказывали. Одних палачей, для наказания их, привезено
было из разных губерний четверо. Здоровые такие черти,
в красных рубахах все; я их и вез, на почте тогда служил; однакоже скованных их везут, не доверяют!..
Пить какие они дьяволы; ведро, кажется, водки
выпьет, и то не заметишь его ни
в одном глазе.
Есть же за океаном государство, где что ни
город — то своя секта и толк, а между тем оно посильнее и помогучее всего, что
есть в Европе.
— Да уж
буду милости просить, что не позволите ли мне взять это на себя:
в лодке их до самого губернского
города сплавлю, где тут их на телеге трясти — все на воде-то побережнее.
Вихров, отобрав все допросы и написав со священником подробное постановление о захвате раскольников
в моленной, хотел
было сейчас же и уехать
в город — и поэтому послал за земскими почтовыми лошадьми; но тех что-то долго не приводили.
То, что Вихров не
был у Захаревских и даже уехал из
города, не зайдя проститься с ними, — все это сильно огорчало не только Юлию, отчасти понимавшую причину тому, но и Виссариона, который поэтому даже
был (
в первый раз, может
быть, во всю жизнь свою)
в самом сквернейшем расположении духа.
Приезжая из деревни
в губернский
город, Петр Петрович прямо отправлялся
в клуб, где сейчас же около него собиралась приятельская компания; он начинал
пить,
есть, острить и снова
пить.
— Что такое наша полиция, я на себе могу указать вам пример… Вот перед этим поваром
был у меня другой, старик, пьяница, по прозванью Поликарп Битое Рыло, но, как бы то ни
было, его находят
в городе мертвым вблизи кабака, всего окровавленного…
В самом кабаке я, через неделю приехавши, нашел следы человеческой крови — явно ведь, что убит там?.. Да?
Вихров, по приезде
в город, как бы
в вознаграждение за все претерпенное им, получил, наконец, от Мари ответ. Почерк ее при этом
был ужасно тревожен и неровен.
— Кроме того, у меня собраны от разных жителей
города такого рода записки: «Ах, там, пожалуйста, устройте бал у себя, m-me Пиколовой так хочется потанцевать», или: «Мы с m-me Пиколовой приедем к вам обедать», и все
в этом роде. Как потом
будет угодно министрам — обратить на это внимание или нет, но я представляю факты.
Было часов шесть вечера. По главной улице уездного городка шибко ехала на четверке почтовых лошадей небольшая, но красивая дорожная карета. Рядом с кучером, на широких козлах, помещался благообразный лакей
в военной форме. Он, как только еще въехали
в город, обернулся и спросил ямщика...
При этой мысли он взглянул и на себя
в зеркало: голова его
была седа, лицо испещрено морщинами; на лбу выступили желчные пятна, точно лет двадцать или тридцать прошло с тех пор, как он приехал
в этот
город,
в первый раз еще
в жизни столь сильно потрясенный.
Едучи
в театр, Вихров вспомнил, что у него
в этом
городе еще
есть приятель — Кергель, а потому, войдя
в губернаторскую ложу, где застал Абреева и его супругу, он первое же слово спросил его...
Не забыть мне, милостивые государи, и того, — продолжал Вихров, — как некогда блестящий и светский полковник обласкал и заступился за меня, бедного и гонимого литератора, как меня потом
в целом
городе только и оприветствовали именно за то, что я
был гонимый литератор, — это два брата Захаревские: один из них
был прокурор и бился до последних сил с деспотом-губернатором, а другой — инженер, который давно уже бросил мелкое поприще чиновника и даровито принялся за дело предпринимателя «…