Неточные совпадения
Но вряд ли все эти стоны и рыдания ее не были устроены нарочно, только для одного
барина; потому что, когда Павел нагнал ее и
сказал ей: «Ты
скажи же мне, как егерь-то придет!» — «Слушаю, батюшка, слушаю», — отвечала она ему совершенно покойно.
— Прекрасно-с! И поэтому, по приезде в Петербург, вы возьмите этого молодого человека с собой и отправляйтесь по адресу этого письма к
господину, которого я очень хорошо знаю; отдайте ему письмо, и что он вам
скажет: к себе ли возьмет вашего сына для приготовления, велит ли отдать кому — советую слушаться беспрекословно и уже денег в этом случае не жалеть, потому что в Петербурге также пьют и едят, а не воздухом питаются!
— Уедете вы, наш
барин опять теперь заляжет, и с верху не сойдет, —
сказала она.
— Возьмите и меня,
господа, с собою, —
сказал Павел. У него уже и глаза горели и грудь волновалась.
Другие действующие лица тоже не замедлили явиться, за исключением Разумова, за которым Плавин принужден был наконец послать Ивана на извозчике, и тогда только этот юный кривляка явился; но и тут шел как-то нехотя, переваливаясь, и увидя в коридоре жену Симонова, вдруг стал с нею так нецеремонно шутить, что та
сказала ему довольно сурово: «Пойдите,
барин, от меня, что вы!»
—
Господа! —
сказал он дрожащим голосом. — Там Разумов дразнит Шишмарева — тот играть не может. Я хотел было его задушить, но я должен сегодня играть.
— Поди, возьми этого
барина за шивороток и выведи! —
сказал ему Николай Силыч, показывая на Разумова.
— А что,
скажи ты мне, пан Прудиус, — начал он, обращаясь к Павлу, — зачем у нас
господин директор гимназии нашей существует? Может быть, затем, чтобы руководить учителями, сообщать нам методы, как вас надо учить, — видал ты это?
— Оставили,
господа! —
сказал он товарищам, возвратясь в класс.
— Ну, теперь я и другими
господами займусь! —
сказал Павел с мрачным выражением в лице, и действительно бы занялся, если бы новый нравственный элемент не поглотил всей души его.
Павел пробовал было хоть на минуту остаться с ней наедине, но решительно это было невозможно, потому что она то укладывала свои ноты, книги, то разговаривала с прислугой; кроме того, тут же в комнате сидела, не сходя с места, m-me Фатеева с прежним могильным выражением в лице; и, в заключение всего, пришла Анна Гавриловна и
сказала моему герою: «Пожалуйте, батюшка, к
барину; он один там у нас сидит и дожидается вас».
— Ну так вот что, мой батюшка,
господа мои милые, доложу вам, — начала старуха пунктуально, — раз мы, так уж
сказать, извините, поехали с Макаром Григорьичем чай пить. «Вот, говорит, тут лекарев учат, мертвых режут и им показывают!» Я, согрешила грешная, перекрестилась и отплюнулась. «Экое место!» — думаю; так, так
сказать, оно оченно близко около нас, — иной раз ночью лежишь, и мнится: «Ну как мертвые-то скочут и к нам в переулок прибегут!»
—
Господин Вихров отдал пятьдесят рублей; куда прикажете их положить? —
сказал тот.
— Я больше перелагаю-с, — подхватил Салов, — и для первого знакомства, извольте, я
скажу вам одно мое новое стихотворение.
Господин Пушкин, как, может быть, вам небезызвестно, написал стихотворение «Ангел»: «В дверях Эдема ангел нежный» и проч. Я на сию же тему изъяснился так… — И затем Салов зачитал нараспев...
— Милости прошу,
господа, ко мне; у меня номер довольно большой, —
сказал Павел: ему очень нравилось все это общество.
— Этот
господин въявь передергивает и подтасовывает карты, —
сказал инженер, вовсе не женируясь и прямо указывая на черного
господина, так что тот даже обернулся на это. Павел ожидал, что между ними, пожалуй, произойдет история, но черноватый
господин остался неподвижен и продолжал мрачно сопеть.
— Нет, бог с ним! Что, я и свое ем, —
сказал он, улыбнувшись, и затем, поклонясь
господам, отправился к себе в избу.
Вечером он садился составлять лекции или читал что-нибудь. Клеопатра Петровна помещалась против него и по целым часам не спускала с него глаз. Такого рода жизнь
барина и Ивану, как кажется, нравилась; и он, с своей стороны, тоже продолжал строить куры горничной Фатеевой и в этом случае нисколько даже не стеснялся; он громко на все комнаты шутил с нею, толкал ее… Павел однажды, застав его в этих упражнениях,
сказал ему...
— Был, брат, я у этих
господ; звали они меня к себе, —
сказал Замин, — баря добрые; только я вам
скажу, ни шиша нашего простого народа не понимают: пейзанчики у них все в голове-то, ей-богу, а не то, что наш мужичок, — с деготьком да луком.
— Этот
господин далеко уйдет, —
сказал и Марьеновский.
—
Господа, пожалуйста, как вам будет скучно, вы
скажите мне сейчас же.
— Что ты все носишь ему, он не хочет! —
сказал наконец и
барин Ваньке.
—
Господин вы наш и повелитель, позвольте вам пожелать всякого счастья и благополучья на все дни вашей жизни и позвольте мне напутствие на дорогу
сказать.
Извините меня,
господа, — продолжал старик, уже обращаясь к прочим гостям, —
барин мой изволил раз
сказать, что он меня за отца аки бы почитает; конечно, я, может, и не стою того, но так, как по чувствам моим сужу, не менее им добра желаю, как бы и папенька ихний.
— Дай мне лошадь самую лучшую; меня
барин спешно посылает в Перцово! —
сказал он.
На другой день герой мой нарочно очень рано проснулся и позвал Петра, чтобы потолковать с ним насчет поездки к приходу. Петр пришел; лицо этого почтенного слуги было недовольное;
сказав барину, что к приходу можно на паре доехать, он добавил...
— Раменка околела-с. Вчерашний день, Иван пришел и говорит: «Дай, говорит, мне лошадь самолучшую;
барин велел мне ехать проворней в Перцово!» Я ему дал-с; он, видно, без рассудку гнал-с ее, верст сорок в какие-нибудь часа три сделал; приехал тоже — слова не
сказал, прямо поставил ее к корму; она наелась, а сегодня и околела.
Иван, видя, что дело повернулось в гораздо более умеренную сторону, чем он ожидал, сейчас опять придал себе бахваловато-насмешливую улыбку, проговорил: «Мне как прикажете-с!» — и ушел. Он даже ожидал, что вечером опять за ним придут и позовут его в комнаты и что
барин ничего ему не
скажет, а, напротив, сам еще как будто бы стыдиться его будет.
— Позвольте,
господа, и мне предложить бутылочку шампанского, —
сказал Захаревский, тоже, как видно, не хотевший отстать в угощении приезжего гостя.
—
Господа, пойдемте танцевать галоп! —
сказал он.
Не ограничиваясь расспросами в передней, он обегал вниз и узнал от кучеров, куда именно поехал Вихров; те
сказали ему, что на постоялый двор, он съездил на другой день и на постоялый двор, где ему подтвердили, что воздвиженский
барин действительно приезжал и всю ночь почти сидел у г-жи Фатеевой, которая у них останавливалась.
— Очень рад вас,
господа, видеть, —
сказал он, выходя к ним навстречу.
— Про все драмы
господина Кукольника «Отечественные Записки» отлично
сказали, — воскликнул Живин, — что они исполнены какой-то скопческой энергии!
— Чем нам,
господа, перепираться в пустом словопрении, —
сказал он, — не лучше ли выпить чего-нибудь… Чего вы желаете?
— Благодарю вас,
барин, —
сказала Груша и, схватив его руку, поцеловала ее.
В одно утро она вошла к нему и
сказала, что какой-то
господин его спрашивает.
Стряпчий взял у него бумагу и ушел. Вихров остальной день провел в тоске, проклиная и свою службу, и свою жизнь, и самого себя. Часов в одиннадцать у него в передней послышался шум шагов и бряцанье сабель и шпор, — это пришли к нему жандармы и полицейские солдаты; хорошо, что Ивана не было, а то бы он умер со страху, но и Груша тоже испугалась. Войдя к
барину с встревоженным лицом, она
сказала...
— Смотрите,
барин, чтобы вас не убили как, —
сказала Груша опять уже встревоженным голосом.
— Позвольте,
господа, предложить за здоровье всех участвующих, — поспешил
сказать Вихров.
— Вы,
барин, курите побольше, а то ведь эти пискуны-то совсем съедят! —
сказал, обертываясь к нему, исправнический кучер, уже весь искусанный комарами и беспрестанно смахивавший кнутом целые стаи их, облипавшие бедных лошадей, которые только вздрагивали от этого в разных местах телом и все порывались скорей бежать.
— Ну, вот,
барин, благодарю покорно, —
сказала Груня и поцеловала опять его в плечо.
«Что, говорит, ты с
барином живешь?» — «Живу, — говорю я, — где же мне жить, как не у
барина?» — «Нет», — говорит, — и, знаете,
сказал нехорошее.
— Интересно мне знать, — заговорил он однажды, ходя взад и вперед по комнате и как бы вовсе не желая ничего этим
сказать, — говорила ли ты когда-нибудь и что-нибудь с этим
господином о любви?
— Вы поправьте лошадьми-то, —
сказал он Вихрову. — Наш-то
барин не очень на это складен, — прибавил он уже вполголоса.
— Ну, слава тебе, господи! —
сказала она и даже перекрестилась при этом: из разных отрывочных слов
барина она очень хорошо понимала своим любящим сердцем, какой злодей был губернатор для Вихрова.
— Съездите теперь к этим
господам, у которых дроги, и
скажите, чтобы их отпустили в деревню, и мне тоже дайте денег; здесь надобно сделать кой-какие распоряжения.
Вихров дал ей денег и съездил как-то механически к
господам, у которых дроги, —
сказал им, что надо, и возвратился опять в свое Воздвиженское. Лежащая на столе, вся в белом и в цветах, Клеопатра Петровна ни на минуту не оставляла его воображения. На другой день он опять как-то машинально поехал на вынос тела и застал, что священники были уже в домике, а на дворе стояла целая гурьба соборных певчих. Катишь желала как можно параднее похоронить свою подругу. Гроб она также заказала пренарядный.
— Последний-то обожатель ее,
господин Ханин, говорят, и не был у нее, пока она была больна, —
сказал он.
— А что,
барину к ужину есть дичь? —
сказала она.
— Дай-ка, умею ли я стрелять, —
сказала она, взяв одно ружье; ей скучно, изволите видеть, было:
барин все занимался, и ей хоть бы с кем-нибудь хотелось поболтать.