Неточные совпадения
Захаревский около этого времени сделан был столоначальником и, как подчиненный, часто
бывал у исправника в доме; тот наконец вздумал удалить от себя свою любовницу...
— А ты, — прибавил он Плавину, — ступай, брат, по гримерской части — она ведь и в жизни и в службе нужна
бывает: где, знаешь, нутра-то не надо, а сверху только замазывай, — где сути-то нет, а есть только, как это
у вас по логике Кизеветтера [Кизеветтер Иоганн (1766—1819) — немецкий философ, последователь Канта.
— Завтрашний день-с, — начал он, обращаясь к Павлу и стараясь придать как можно более строгости своему голосу, — извольте со мной ехать к Александре Григорьевне… Она мне все говорит: «Сколько, говорит, раз сын ваш
бывает в деревне и ни разу
у меня не был!»
У нее сын ее теперь приехал, офицер уж!.. К исправнику тоже все дети его приехали; там пропасть теперь молодежи.
— Что же, вы будете в Москве
бывать у Еспера Иваныча и
у молодых, когда их свадьба состоится? — спросила она, глядя на него с участием.
— Скажи, ты не
бывал здесь
у Еспера Иваныча Имплева? Он болен и приехал сюда лечиться, — спросил Павел.
— Нет, не
бывал!.. В Новоселках, когда он жил
у себя в деревне, захаживал к нему; сколько раз ему отседова книг, по его приказанью, высылал!.. Барин важный!.. Только вот, поди ты: весь век с ключницей своей, словно с женой какой, прожил.
«Стоило семь лет трудиться, — думал он, — чтобы очутиться в удушающей, как тюрьма, комнате,
бывать в гостях
у полуидиота-дяди и видеть счастье изменившей женщины!
— Я надеюсь, что ты будешь
у нас
бывать, — проговорила она, не глядя ему в глаза и держа руки сложенными.
— Если ты этого непременно желаешь, то мы не
бываем дома во вторник, потому что обедаем и целый день проводим
у матери мужа, — проговорила она, не изменяя своего положения.
—
У Еспера Ивановича мы решительно не
бываем в субботу, потому что в этот день собираются
у нас, — проговорила Мари.
У Еспера Иваныча он продолжал
бывать очень редко, но и то делал с величайшим усилием над собой — до того ему там было скучно.
— Зачем? — возразил тот. — Он ужинать оставлял!
У этаких господ ужин всегда
бывает отличный.
— То место, на которое я поступила, он мне достал и часто
у нас
бывал в доме, потом стал свататься ко мне, — формально, уверяю вас!
Студентом он все
бывал или в Дворянском собрании, где встречал и прелестные лица и элегантные туалеты, или в Немецком собрании, где были немочки и дочери небогатых чиновников, которые все имели, по большей части, испитые, худые физиономии, но все-таки
у них были лица человеческие, а тут вдруг он увидел какие-то луны ходячие, какие-то розовые тыквы.
Опытный наблюдатель, конечно бы, в ее наружности, как и в наружности ее братьев, заметил нечто не совсем благородное; так, например, черты лица
у нее были какие-то закругленные, кожа заметно грубовата, белокурые волосы, как
бывает это
у горничных, какого-то грязного цвета.
— Съездите к нему и пригласите его
бывать в нашем собрании; хоть один порядочный молодой человек будет
у нас, с кем бы можно было слово сказать.
— Приятели даже! — отвечал не без гордости Живин. — Ну и разговорились о том, о сем, где, знаешь, я
бываю; я говорю, что вот все с тобою вожусь. Он, знаешь, этак по-своему воскликнул: «Как же, говорит, ему злодею не стыдно
у меня не
побывать!»
Тех господ, которых ты слышал
у нас, я уже видеть больше не могу и не выхожу обыкновенно, когда они
у нас
бывают.
— Выпьемте, а то обидится, — шепнул Миротворский Вихрову. Тот согласился. Вошли уже собственно в избу к Ивану Кононову; оказалось, что это была почти комната, какие обыкновенно
бывают у небогатых мещан; но что приятно удивило Вихрова, так это то, что в ней очень было все опрятно: чистая стояла в стороне постель, чистая скатерть положена была на столе, пол и подоконники были чисто вымыты, самовар не позеленелый, чашки не загрязненные.
— Я прислан исполнить это решение. Вы, конечно, можете не допустить меня до этого, можете убить, разорвать на части, но вместо меня пришлют другого, и уже с войском; а войско
у вас, как я слышал,
бывало, — и вы знаете, что это такое!
К губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это узнали вечером. На другой день он к ним тоже не шел, на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в свою очередь, чем долее
у них не
бывал, тем более и более начинал себя чувствовать в неловком к ним положении; к счастию его, за ним прислал губернатор.
Вихров молчал: самое поручение было сильно ему не по душе, но оно давало ему возможность уехать из города, а возвратившись потом назад, снова начать
бывать у Захаревских, — словом, придать всему такой вид, что как будто бы между ним и Юлией не происходило никакого щекотливого разговора.
Там тоже обеденный стол стоял раздвинутым, как
бывает это в трактирах;
у стульев спинные задки были сильно захватаны, на стене около того места, где в ней открывался буфет, было множество пятен.
— Каналья этакий! — произнес он. — Да и вы, господа чиновники, удивительное дело, какой нынче пустой народ стали! Вон
у меня покойный дядя исправником был… Тогда, знаете, этакие французские камзолы еще носили… И как,
бывало, он из округи приедет, тетушка сейчас и лезет к нему в этот камзол в карманы: из одного вынимает деньги, что по округе собрал, а из другого — волосы человечьи — это он из бород
у мужиков надрал.
У того бы они квасу не выпустили!
— Ничуть не бывало-с! — возразил Петр Петрович. — Наша полиция точно в насмешку спрашивает меня бумагой, что так как
у повара моего в желудке найдено около рюмки вина, то не от вина ли ему смерть приключилась? Я пишу: «Нет, потому что и сам господин исправник в присутствии моем выпивал неоднократно по десяти рюмок водки, и оттого, однако, смерти ему не приключалось»; так они и скушали от меня эту пилюлю.
Вечер этот
у Виссариона составился совершенно экспромтом; надобно сказать, что с самого театра m-me Пиколова обнаруживала большую дружбу и внимание к Юлии.
У женщин
бывают иногда этакие безотчетные стремления. M-me Пиколова сама говорила, что девушка эта ужасно ей нравится, но почему — она и сама не знает.
Виссарион, как человек практический, не преминул сейчас же тем воспользоваться и начал для m-me Николовой делать маленькие вечера, на которых, разумеется, всегда
бывал и начальник губернии, — и на весь город распространился слух, что губернатор очень благоволит к инженеру Захаревскому, а это имело последствием то, что
у Виссариона от построек очутилось в кармане тысяч пять лишних; кроме того, внимание начальника губернии приятно щекотало и самолюбие его.
Что я не нерадив к службе — это я могу доказать тем, что после каждой ревизии моего суда он объявлял мне печатную благодарность; бывал-с потом весьма часто
у меня в доме; я
у него распоряжался на балах, был приглашаем им на самые маленькие обеды его.
— Привык — ничего теперь!.. Народ только нынче ужасно балованный и ленивый стал. Я ведь, изволите знать, не то что человек бранчивый, а лето-то-летенское что
у меня с ними греха
бывает — и не замолишь, кажется, никогда этого перед богом.
— Случилось это, — отвечал Живин, встав уже со своего стула и зашагав по балкону… — возвратилась она от братьев, я пришел, разумеется, к ним, чтобы наведаться об тебе; она, знаешь, так это ласково и любезно приняла меня, что я, разумеется, стал
у них часто
бывать, а там… слово за слово, ну, и натопленную печь раскалить опять нетрудно, — в сердчишке-то
у меня опять прежний пламень вспыхнул, — она тоже, вижу, ничего: приемлет благосклонно разные мои ей заявления; я подумал: «Что, мол, такое?!» — пришел раз домой и накатал ей длиннейшее письмо: так и так, желаю получить вашу руку и сердце; ну, и получил теперь все оное!
— А как там, Вихров, в моем новом именьице, что мне досталось, — хорошо! — воскликнула Клеопатра Петровна. — Май месяц всегда в Малороссии
бывает превосходный; усадьба
у меня на крутой горе — и прямо с этой горы в реку; вода в реке чудная — я стану купаться в ней, ах, отлично! Потом буду есть арбузы, вишни; жажда меня эта проклятая не будет мучить там, и как бы мне теперь пить хотелось!
Вихрову не удалось в другой раз
побывать у Клеопатры Петровны. Не прошло еще и недели, как он получил от Катишь запечатанное черною печатью письмо.
— Песни можно сочинять всякие-с!.. — отвечал он ему с ударением. — А надобно самому тут быть и понюхать, чем пахнет.
Бывало, в нас жарят, как в стадо баранов, загнанное в загородь, а нам и отвечать нечем, потому что
у нас пороху зерна нет; тут не то что уж от картечи, а от одной злости умрешь.
—
У здешних мировых судей, — обратился он к Вихрову, — такое заведено правило, что если вы генерал или вообще какой-нибудь порядочный человек, то при всяком разбирательстве вы виноваты; но если же вы пьяный лакей или, еще больше того, какой-нибудь пьяный пейзан, то, что бы вы ни наделали, вы правы!.. Такого правосудия, я думаю, и при Шемяке не
бывало!