Трёхглавый змей

Таня Рен (2024)

Мара Сейр абсолютно точно не волшебница. По крайней мере, так утверждает её бабушка. И, скорее всего, бабушка права, ведь Маре уже пятнадцать, и прошло семь лет с тех пор, как она провалила вступительные экзамены в магическую академию Эльфеннау. Но Мара, не смотря ни на что, изо дня в день пытается сотворить волшебство. И в один прекрасный день это у неё получается. После этого на пороге их дома появляется загадочный профессор из академии и обещает подготовить её к школе за пять дней. Но это только начало пути. В академии Мара знакомится с харизматичным Дамианом Спэрроу и его таинственным лучшим другом Весперисом Мором. Однако их дружба быстро становится чем-то большим, чем просто школьными шалостями. Дамиан увлечён опасными экспериментами с тёмной магией, Весперис скрывает больше, чем показывает, а Мара всё чаще оказывается втянутой в опасные интриги. Магия, которая таит опасность. Тайны, которые лучше не раскрывать. И дружба, которая легко может стать чем-то гораздо более сложным.

Глава 28. Разочарование

Весь оставшийся день тянулся медленно и тяжело. Дамиан всё ещё был рядом, но, словно тень, всегда на шаг впереди, за пределами досягаемости. Мара, зная его характер, могла бы даже принять это за очередную игру, если бы не чувствовала, что в их"игре"кто-то нарушил какие-то невидимые правила. Она наблюдала за тем, как он беззаботно подкалывал беднягу Сесила на общих уроках, как смеялся и подмигивал другим студентам, но стоило ей сделать хоть шаг в его сторону, как он мгновенно находил повод отойти подальше или начать разговор с кем-то ещё.

Всё это начинало угнетать её сильнее, чем она ожидала. Мара привыкла делать вид, что постоянное присутствие Дамиана её раздражает, но на самом деле она… она уже не знала, как обходиться без него.

Всё из-за того, что она слишком сильно на него надавила. Конечно, она на самом деле не собиралась шантажировать его, заставлять рассказывать больше. Но в тот момент ей так сильно хотелось узнать, понять, каково это, прикоснуться к запретной силе, ощутить её, пусть даже на своём собственном теле. Ей казалось, что это обычное любопытство, просто ещё одна область магии, которую она хочет исследовать. Но что, если за этим в самом деле скрывалось что-то тёмное, опасное? Что, если Дамиан прав, и она зашла слишком далеко?

К концу дня она дала себе слово, что больше не будет поднимать эту тему первой. Мара всё ещё слабо представляла, что такого ужасного в магии крови, а вот размолвка с Дамианом пугала её по-настоящему.

Но произошло кое-что, что заставило Мару забыть о Дамиане и вообще обо всём на свете.

На уроке теории стихий профессор Рэнсом, обходя ряды парт со слегка рассеянным видом, вдруг остановился у её стола. Он посмотрел на неё поверх очков, и в его взгляде мелькнуло что-то, словно он знал нечто важное и собирался с ней этим поделиться.

— Мара, зайди ко мне после уроков, — тихо сказал он так, чтобы слышала только она.

Весь оставшийся день она была как на иголках. Её мысли крутились вокруг единственного:"Тур Аэллард". Она пыталась сосредоточиться на других уроках, но не могла отогнать мысль о том, что в руках профессора находится ключ к пониманию магии эфира, к разгадке тайн, которые скрывались в древних башнях Аэлларда. Как только прозвенел звонок с последнего урока, Мара, не теряя ни секунды, схватила свои книги и почти бегом направилась в кабинет Рэнсома.

Она нетерпеливо постучала в дверь. В голове было столько вопросов, что они путались и перекрывали друг друга, не давая сосредоточиться на чём-то одном. Как только раздалось его приглашающее «войдите», Мара поспешно толкнула дверь и вошла внутрь.

В кабинете Рэнсома царил привычный творческий беспорядок. Свет закатного солнца, проникающий через окна, освещал пыльные ряды томов и разбросанные рукописи. Профессор сидел за своим столом и выглядел немного уставшим.

— Садись, Мара, — произнёс он мягко, указывая на стул напротив. — Я думаю, ты захочешь услышать, что я узнал из этой книги.

Мара села, нервно поджала ноги под стул и затаила дыхание, внимательно слушая.

Профессор положил перед ней потрёпанный том: старый, с пожелтевшими страницами, но даже на вид притягательный и обещающий раскрыть великие тайны.

— Я перевёл её так далеко, как смог, — начал Рэнсом, его голос звучал приглушённо, словно он говорил о чём-то очень сокровенном, — но ты должна понимать, Мара… Эта книга не простая. Аэллард, если верить его записям, был человеком, одержимым идеями, которые обычным магам недоступны. Он верил, что лишь единицы достойны постичь магию эфира, и он запечатал свои знания так, что доступ к ним могли получить только те, кто докажет свою силу и решимость.

Мара едва сдерживала восторг. Но что-то в голосе и движениях профессора вызывало у неё тревогу.

— Аэллард создал башни, каждая из которых служила своего рода испытанием, — продолжал Рэнсом, его взгляд становился всё более напряжённым. — Чтобы раскрыть тайны эфира, заклинатель должен пройти через все испытания, оставленные им. И это не просто проверка силы или знаний. Это испытание характера, духа… на соответствие чему-то, о чём знал только сам Аэллард.

Её воображение тут же нарисовало пугающие образы — загадочные комнаты, заполненные ловушками, тени прошлого, оживающие от её прикосновения…

— Профессор, — наконец пролепетала она, едва контролируя дрожь в голосе, — и что ещё сказано в книге? О магии эфира… Она упоминает что-то конкретное?

Рэнсом помрачнел ещё больше.

— Увы, нет, — он покачал головой. — Тексты намекают на то, что магия эфира — это нечто гораздо более глубокое и древнее, чем мы привыкли понимать под магией. Она охватывает не только создание и разрушение, но и саму природу магии, её источник. Аэллард писал, что маги эфира могут черпать силу не из стихий, как мы, а… — он задумался, подбирая слова, — прямо из самой сути мира.

Профессор Рэнсом вздохнул и, немного помедлив, заговорил, подбирая слова с осторожностью, словно боясь ранить Мару.

— К сожалению, — сказал он, слегка наклоняясь вперёд и сцепив пальцы, — в книге нет ни точных указаний на местонахождение башен, ни намёков на то, какие именно испытания они готовят. Всё, что Аэллард оставил, — это расплывчатые фразы о"достойных", которым откроются его секреты, если они докажут свою силу и намерения, — Рэнсом на секунду умолк, словно надеялся, что может всё-таки вспомнит какую-то деталь. — Это как попытка собрать пазл, когда у тебя есть всего пара кусочков.

Мара сглотнула, чувствуя, как в груди нарастает неприятная тяжесть. Она так надеялась, что эта книга приоткроет для неё завесу тайны. Но слова профессора звучали, как медленное разочарование, которое растекалось по её сознанию, подобно густому туману.

— Я не ограничился одной этой книгой, — продолжил Рэнсом, устало потерев глаза, как будто это исследование отняло у него слишком много сил и нервов. — Я пытался найти что угодно, что могло бы помочь тебе. Но, понимаешь, магия эфира словно канула в лету. В известных мне источниках нет никакой информации о том, как ею управлять. Никаких описаний техник, никаких формул. Даже упоминаний о других эфирных заклинателей, кроме самого Аэлларда, я не нашёл.

Он тяжело вздохнул, и его взгляд стал ещё мягче и печальнее, словно он осознавал, какую ношу возлагает на юные плечи Мары. Молчание в кабинете стало почти ощутимым. Мара сидела неподвижно, смотря на потёртую обложку книги перед собой, но теперь её не охватывал трепет. Внутри неё росло чувство… безысходности.

Ей дали силу, которой нет ни у кого, силу, что казалась неиссякаемой, как само мироздание. Но никто не мог объяснить, что с ней делать. Это было, словно ей дали невероятно сложный инструмент, способный изменить мир, но не дали к нему инструкцию. С каждой секундой надежды ведьмочки гасли, как фитиль догорающей свечи.

Наконец, профессор заговорил снова, его голос звучал чуть приглушённо, как будто ему самому было тяжело произносить эти слова.

— Мара, — он наклонился к ней. — Если эта магия никак не проявляла себя раньше, если она не бесконтрольна, то, возможно… возможно, тебе стоит жить так, словно её и нет.

Его слова повисли в воздухе, глухим эхом отразившись в её сознании. Мара почувствовала, как ледяная волна прокатилась по спине. Жить так, словно её сила — та, что отделяла её от всех других магов, делала её особенной — не существует? Игнорировать её? Это было бы равносильно отказу от части себя. Но профессор Рэнсом смотрел на неё так, словно предлагал единственно верный выход, даже если этот выход был самым тяжёлым.

Мара пыталась осмыслить его слова, но в голове была только глухая, болезненная пустота. Ей стало невыносимо горько.

— Как… как будто её нет? — прошептала она, её голос дрогнул. — Но ведь она есть. Я чувствую её… каждую ночь, когда она приходит ко мне во сне. Эта магия словно… зовёт меня, профессор. Как я могу просто… игнорировать её?

Рэнсом сжал губы, явно борясь с чем-то внутри себя, прежде чем ответить. Он понимал её чувства, понимал это странное притяжение, которое сила могла оказывать на молодого, любопытного мага. Но в этом притяжении была и опасность.

— Мара, — его голос стал чуть мягче, — я не прошу тебя отказаться от поиска ответов навсегда. Но… я прошу тебя быть осторожной. Ты очень юна, и я не хочу, чтобы ты столкнулась с чем-то, к чему пока не готова. Иногда… — он замолчал, словно не был уверен, стоит ли продолжать. — Иногда неизвестные силы лучше оставить в покое, пока не наступит момент, когда ты сможешь их понять и контролировать.

Когда Мара покинула кабинет профессора Рэнсома, её охватило гнетущее чувство опустошённости. Она медленно брела по коридорам академии, едва замечая остальных студентов, которые оживлённо переговаривались и смеялись вокруг неё. Всё происходило словно в тумане. Она почти не слышала своих собственных шагов — её тело будто двигалось само по себе, оставив разум блуждать где-то в мучительных раздумьях.

«Жить так, словно её нет?» — повторяла она про себя, пытаясь вникнуть в смысл слов профессора Рэнсома. Её руки сжались в кулаки, и она почувствовала, как ногти впились в ладони. Как можно добровольно отказаться от возможности познать нечто уникальное и мощное? Разве можно было оставить это в покое, когда сама судьба, казалось, выбрала её? Почему тогда ей были посланы эти сны? Почему она чувствовала зов?

Мысль о том, чтобы жить так, словно её магии не существует, по-настоящему обжигала изнутри. Как можно просто… притвориться, что у неё нет этой силы? Эта магия была частью её самой, частью её души. Отказаться от неё означало бы отказаться от части себя. И если бы её учили с детства скрывать эту силу, возможно, это было бы легче. Но сейчас, когда она уже знала, каково это — чувствовать её, пробовать её на вкус, даже немного управлять ею, идея игнорировать её казалась невозможной. Словно ей сказали закрыть глаза и жить в полной темноте, когда она уже видела свет.

Она остановилась у окна, глядя на угрюмый октябрьский пейзаж. Дождь, казалось, висел в воздухе, готовый вот-вот обрушиться на землю. Мара с горечью подумала, что, может, Рэнсом прав. Она ведь понятия не имела, что такое эфир и как им управлять. Эта магия не была похожа на огонь, воду, воздух или землю, у неё не было формы, не было структуры, к которой она могла бы привыкнуть. Даже само слово"эфир"вызывало у неё странное чувство: как что-то безграничное и недоступное, что можно почувствовать, но невозможно до конца понять. А если её сила действительно таит в себе опасность? Что, если она пробудит в себе что-то, что выйдет из-под контроля и навредит ей самой — или тем, кто её окружает?

В какой-то момент её охватило отчаяние. Что, если так и будет всегда? Что, если она так и останется одной, без наставника и без ответов? Что, если она никогда не найдёт способа понять, как работает эфир? Это ощущение беспомощности было ей совершенно чуждо и пугало её. Она привыкла полагаться на свой ум, свою решительность, на упорство, которое помогало ей добиваться всего, чего она хотела. Но сейчас, перед лицом этой неизвестной магии, она чувствовала себя маленькой и бессильной.