Чувство вины

Олли Маркони, 2020

Июль. Маленький российский городок. Главный герой по имени Мар возвращается на лето домой, чтобы повидать мать и сестру. Но вместо ностальгических воспоминаний из детства, разговоров по душам с родными и прогулок по знакомым улицам, Мара ждут только разочарование, насмешки и хроническое чувство вины. И если в далеком прошлом никто не помог ему почувствовать себя "нормальным", то это не значит, что он сам теперь не может стать спасением для двух таких же запутавшихся молодых ребят, застрявших в этом маленьком городке. Если, конечно, на спасение еще останутся силы. Содержит нецензурную брань.

1.

Мы встретились в июле. Не помню, что за год это был, но лето выдалось душным и сухим тогда. Я изнемогал от жажды, старался незаметно облизывать трескающиеся губы высохшим языком, теребя в кармане уже изрядно помятую купюру. Я шел с вокзала, сжимая ручку тяжеленой сумки в левой руке и сумки для ноутбука в правой. В округе не было даже сраного ларька, такого, где маленькую бутылочку воды можно купить втридорога. В округе вообще ничего не было, кроме старых жилых домиков, будто это место из постапокалипсиса. Я шел медленно, едва волоча уставшие ноги, внутренности во мне запекались, словно овощи в глиняном горшочке, и каждая прозрачная тень, от дерева или дома, была настоящим спасением. Кто знает, сколько я бы протянул ещё, если бы моя сестра Вера не вышла меня встречать? Я как раз шел к нам домой, усиленно пытаясь вспомнить дорогу, но последний раз я был здесь так давно, что теперь знакомые когда-то места начали казаться чужими. Бродя по жаре уже битый час, безуспешно вспоминая повороты и названия улиц, я проклинал свой разряженный телефон, дырявую голову и время, которое стерло все мое детство в этом месте, оставив только редкие кадры. Вера, видимо, ждала меня слишком долго и начала волноваться. Заметив мой сгорбленный силуэт в конце улицы, она лениво махнула рукой, все-таки не двигаясь с места и продолжая стоять. Ее присутствие в поле моего зрения дало мне немного сил, чтобы ускориться. Последний рывок, заплетающийся неровный шаг, я жму ее руку и улыбаюсь во все тридцать два, кивая ее приветствию.

— Ты долго. Дорога домой забылась? — спросила она. В голосе ее не было ни заботы, ни жалости, только раздражение и снисходительность.

–Давно здесь не был, совсем из головы вылетело.

— Не башка, а корыто дырявое! Двигай уже, а то я тут вспотела.

Возле калитки мы немного повозились со ржавым замком, с трудом втыкая и вытыкая ключ, а когда вошли ещё минут пять пытались успокоить разбушевавшуюся собаку.

— Совсем дурной стал, подохнет скоро, наверное, — безразлично сказала Вера, пристегивая животное на цепь.

— Если дурной такой, почему свободно по двору шастает?

— Так он только на чужих кидается, со своими ласковый.

Пока мы шли по каменной дорожке к двери дома, я смотрел по сторонам и думал. Слева был куст сирени, которую мы обдирали в детстве, мечтая найти столько пятилистных цветков, чтобы исполнить все свои желания на сто лет вперёд. А желали мы тогда велосипеды, машинки, ролики или карандаши, может, чипсы и конфеты, чего ещё хочется детям. Будь у меня на языке этот цветок сейчас, я бы загадывал совсем другие вещи. Под сиренью была песочница, вот уже много лет пустующая, потому что дети выросли и больше не лепят куличики и не копают ямки. А возле нее беседка, тут мы с Верой обычно играли в королевскую семью, где она была королевой, а я ее слугой. Возражать не было смысла, да и желания. Делать то, что велят — довольно простая стратегия игры. Но сейчас я чужой. Приезжаю в дом, где я вырос, а чувствую себя незваным гостем.

Из дома доносятся голоса.

— Это мои друзья, пришли выпить по пиву, — говорит Вера, заметив мой задумчивый взгляд.

— Ничего, что я к вам присоединюсь? Надо было все-таки заранее тебя предупредить, что я приеду.

— Да, было бы хорошо.

На предыдущий мой вопрос она не ответила, видимо надеясь, что я прочитаю ее недовольство между строк.

Вера легко скинула резиновые шлепки и теперь стояла, притопывая босой ногой, пока я развязывал шнурки на своих кедах.

— Все так же копаешься, черепаха! — недовольно сказала она.

Я молча кивнул, поправляя носки.

Мы вышли в гостиную и три пары заинтересованных глаз уставились прямо на нас.

— Это Мар, — коротко представила меня Вера друзьям, — Мар, это Ева, Макс и Икар.

Никто не предложил мне сесть, рассказать о себе или выпить. Можно было подумать, что эти люди просто не замечали моего присутствия, если бы их пристальные взгляды не прожигали мою кожу, как паяльники. Ребята молчали, изображая глубокую задумчивость, а я разглядывал свои оранжевые носки.

— Ну, как там Лиза? Говорят, она залетела, — вдруг заговорила Вера. Тот, кого она представила Максом, сразу же оживился.

— Так и есть, я сам видел, — закивал он.

— От кого же? — спросила Ева, хотя лицо ее не выражало никакого интереса.

— Да кто ж ее знает, у нее между ног не дырка, а яма здоровущая, — сказал Макс, заставляя Веру хихикнуть.

— К твоему сведению, вагина имеет свойство растягиваться и возвращаться в начальную форму, — это сказала Ева.

— Избавь от подробностей, мне это знать не нужно.

— Ну, если ты решил до конца своих дней не приближаться к женщинам, то и правда не нужно.

— Просто это мерзко. Говорить о вагинах и вещах, которые из них выходят, — лицо Макса скривилось в отвращении.

— Мне тоже мерзко от вещей, которые выходят из твоего рта, но я могу это принять, как должное. Почему у тебя с этим проблемы?

— Давайте без этого дерьма, ребята. Ева, расслабь булки, никто не посягает на твой феминистский авторитет, — встрял в разговор Икар. Голос его был чуть хрипловатый от долгого молчания, он тихо откашлялся.

— Разве плохо, что я не хочу терпеть всякую херню из уст типичного гетеросексуального мужика, который никогда в жизни не слышал о физиологии женщин?

— Оставь это, лучше заткни свой рот бутылкой, — резко ответила Вера, поднимая руку и как бы призывая обе спорящие стороны к миру.

— Да почему все на меня наехали? Разве я это начала?

— Ева…

–Нет, Вера, я же не выпендриваюсь просто так, я хочу что-то изменить, достучаться до вас, неучей! А вам лишь бы сидеть в своей зоне комфорта на жопе ровно и не высовываться.

— А я согласен. Феминизм — это важно, как и сексуальное образование, включающее в себя изучение анатомии разных тел с разным набором гениталий,—сказал я.

–Фу, что ж вас так и тянет на всякие мерзкие темы потрещать?

— Ты, Макс, просто эгоист, сексист и придурок! А ты… Как там тебя зовут? — Ева повернулась ко мне всем корпусом, решив, видимо, что я стою такой чести, раз принял ее сторону.

— Мар.

— Мар… Это сокращение? От какого имени?

— Разве это важно?

— Секретики? Люблю такое. Скрытные люди, обычно, потому и скрытные, что внутри у них что-то страшное.

— Может быть, — я пожал плечами.

— А тебе сколько лет?

— Я на год младше Веры.

— Девятнадцать, значит? Здорово…

–Ева, оставь человека в покое, — Вера подняла голову от телефона и посмотрела на подругу слишком серьезным взглядом.

— Да всё нормально, я не против, — ответил я.

–Смотри, как бы она тебе голову всяким дерьмом не забила, — моя сестра покачала головой.

— Я же не маленький, сам разберусь, — ответил я, краем глаза замечая, как губы Евы расплываются в улыбке.

Мы сидели так где-то час, может, больше. Желудок мой крутило от голода, я изо всех сил пытался сдержать урчание, чтобы избежать неловкости. За разговорами время летело быстро, хоть каждая тема и превращалась в итоге в спор. Конфликты возникали из-за разницы мировоззрений Евы и Макса, а все остальные меняли сторону в зависимости от того, с кем были согласны в конкретном вопросе.

— Вера, — позвал я, когда разговоры сошли на «нет» и молчание затянулось, — А когда мама вернётся?

— Поздно, у нее сегодня полная смена.

— Мне скучно, давайте поиграем? — Ева заерзала на ковре, ожидая только положительных ответов. Я не смотрел на ее лицо прямо, но все равно видел, как в глазах ее пляшут черти.

— Во что? — лицо Макса выражало осторожность и подозрение

— В «правду или действие»? «Я никогда не…»? Бутылочку?

— Никаких бутылочек, людей мало и половина из них — родственники, — возразила Вера.

— Хочу в правду или действие! — оживился Икар.

— Может, начнёшь тогда? — Ева потянулась за пустой бутылкой и протянула другу. — Крути! На кого покажет горлышко, тот и выбирает.

Икар крутанул со всей силы. Мне вдруг показалось, что бутылка вращается целую вечность, так и норовя указать на меня. Но горлышко показало на Еву.

— Правда, — уверенно сказала она.

— Тебе приходилось спать с девушками?

— А все вопросы будут про секс? Потому что я не слишком хочу рассказывать вам какой рукой я дрочу и на каких порносайтах нахожу контент для этого дела.

— Давай без выпендрежа, сама же предложила, ну!

— Ладно. Да, у меня был сексуальный опыт с девушками. Несколько раз. Доволен? Моя очередь.

Ева откинула розовую прядь волос назад, усаживаясь поудобнее, а потом крутанула. Горлышко указало на меня.

— Мар? Правда или действие?

— Правда.

— Что у тебя с ориентацией? Ты по девочкам?

— Ну, я не гетеро, — уклончиво ответил я.

— Гетеро — это кто? — нахмурился Макс. Обилие незнакомых слов его злило.

— Натурал, — шепотом подсказал другу Вера.

–Значит, девушки тебя привлекают? — Ева придвинулась поближе, с любопытством заглядывая мне в глаза.

— Да… — от нее пахло лавандой и пивом.

— Теперь ты крути.

Мама вернулась действительно поздно, друзья Веры давно успели уйти. Мы наскоро прибрались в гостиной, скрывая следы пребывания здесь посторонних людей, и уселись на диван ждать. Когда входная дверь отворилась и мама заметила меня, выражение ее лица сменилось тысячу раз за одну секунду. От мгновенной радости до разочарования.

— Привет, — поздоровался я. — Хотел сделать вам сюрприз.

— Получилось. Ты что, покрасилась?

— Давно ещё, скучно стало просто.

— Синий тебе идёт.

— Спасибо.

Метаморфозы в моей внешности мама ненавидела чуть ли не больше, чем мои речи в защиту всех угнетенных.

— Вы голодны? — спросила она, начиная разбирать пакеты.

— Я — нет, — сказала Вера.

— А я бы не отказался. Что есть?

— Суп куриный, курочка домашняя, жирная. Наваристый вышел суп. Будешь?

— А больше ничего?

— А ты что, теперь ещё и вегетарианка?

— Нет, просто…

— Я купила хлеб, можешь его есть.

— Ну не злись…

— Да что с тобой разговаривать! — Мама махнула на меня рукой и скрылась на кухне.

Мы с Верой остались в гостиной вдвоем.

— Когда тебя нет, она намного спокойнее, — сказала она. Я раздраженно хмыкнул и посмотрел на нее.

— Что б ты знала, я тоже не в восторге от того, что нахожусь здесь.

— Так на кой хрен ты тогда приперлась? Тебе здесь никто не рад!

— Мама просила. Давно еще. Я тут уже больше года не был, Вера. Ты правда ни капельки не скучала?

— По тебе-то? По своей младшей сестре — да, а по этому убожеству, которым ты стала — ни разу. Свали к себе в комнату, не мозоль глаза! — Вера толкнула меня в грудь и вопреки своим словам ушла сама.

Я только слизал с губ остатки горечи после её слов, и сразу же последовал примеру сестры, скрывшись за дверью своей комнаты до глубокой ночи. Было обидно, но я хорошо понимал свою сестру. Раньше мы были очень близки, всем делились друг с другом и всё время проводили вместе, играли, смеялись, гуляли. А потом вдруг выросли. Дороги наши заметно разошлись, когда я впервые заговорил о том, что чувствую. Когда начал коротко стричься, отказался от косметики, влюбился в подругу. Мне очень хотелось рассказать Вере о своей первой любви, каждую деталь, каждое прикосновение и взгляд, но стоило мне назвать женское имя вместо мужского, как в меня полетели оскорбления и угрозы всё рассказать маме. Жить в постоянном страхе, очевидно, почти невыносимо. Я не знал, что будет, если маме станет всё известно. Не знал, в самом ли деле Вера хочет раскрыть меня перед ней. Я тогда ничего не знал, только больше замыкался в себе и меньше разговаривал с посторонними. Такая жизнь похожа на бесконечную готовность к прыжку. Как дикое животное, ощущающее опасность, уже оскалившееся и выпустившее когти. Вот-вот случится что-то ужасное, надо быть наготове, надо разинуть пасть и схлопнуть челюсти, когда чужая голова будет внутри. Постоянная нужна на всех рычать и скалиться, потому что кажется, будто каждый второй человек в твоей жизни — враг. Это жуткий стресс, и я не жалею, что при первой же возможности уехал из города. Но Вера этого не поняла и до сих пор не простила.

А в полтретьего на мой телефон пришло оповещение. Это было сообщение от неизвестного пользователя.

"Привет еще раз. Нашла тебя в друзьях у Веры. Это Ева, если что. Чем занимаешься?"

"Привет. Ничем. А ты?" — ответил я.

"Я тоже. Стало скучно, подумала написать. Ты надолго здесь?"

"На месяц точно. А что?"

"Просто. Не хочешь как-нибудь потусить вдвоем? Я думаю, у нас много общего;)"

«Ладно»