Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам
кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы
я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Хлестаков. А, да
я уж вас видел. Вы,
кажется, тогда упали? Что, как ваш нос?
Анна Андреевна. Помилуйте,
я никак не смею принять на свой счет…
Я думаю, вам после столицы вояжировка
показалась очень неприятною.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у
меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж,
кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
И
я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, — думаю, прежде с матушки, потому что,
кажется, готова сейчас на все услуги.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький,
кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у
меня проговоришься.
Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)
Кажется, эта комната несколько сыра?
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как
я принял начальство, — может быть, вам
покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем:
я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер,
кажется, всё написал, всех изумил. У
меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это
я написал.
Я,
кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел.
Кажется, они вчера
мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как
я вижу, можно с приятностию проводить время.
Я люблю радушие, и
мне, признаюсь, больше нравится, если
мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет,
я не знаю, а
мне, право, нравится такая жизнь.
Городничий (в сторону).Ну, слава богу! деньги взял. Дело,
кажется, пойдет теперь на лад.
Я таки ему вместо двухсот четыреста ввернул.
Проснулась вся семеюшка,
Да
я не
показалась ей,
На пожню не пошла.
Софья. Вижу, какая разница
казаться счастливым и быть действительно. Да
мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Стародум(тихо Скотинину).
Мне так
кажется.
Правдин.
Мне самому
кажется, господин Скотинин, что сестрица ваша помышляет о свадьбе, только не о вашей.
Простаков. Да
я думал, матушка, что тебе так
кажется.
Стародум.
Я это приметил, как скоро ты, сударыня, из дверей
показалась.
Стародум. Любопытна. Первое
показалось мне странно, что в этой стороне по большой прямой дороге никто почти не ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее.
— Уж как
мне этого Бонапарта захотелось! — говаривала она Беневоленскому, —
кажется, ничего бы не пожалела, только бы глазком на него взглянуть!
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так,
казалось, и говорил: не смотрите на то, что у
меня седые усы:
я могу!
я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
Я, конечно, не хочу этим выразить, что мундир может действовать и распоряжаться независимо от содержащегося в нем человека, но,
кажется, смело можно утверждать, что при блестящем мундире даже худосочные градоначальники — и те могут быть на службе терпимы.
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где
я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь
я, Константин Дмитрич,
кажется, вот как отцу родному стараюсь.
Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, — сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
— Откуда
я? — отвечал он на вопрос жены посланника. — Что же делать, надо признаться. Из Буфф.
Кажется, в сотый раз, и всё с новым удовольствием. Прелесть!
Я знаю, что это стыдно; но в опере
я сплю, а в Буффах до последней минуты досиживаю, и весело. Нынче…
—
Кажется, погода установилась, — сказал он. — Завтра
я начинаю косить.
Казалось, очень просто было то, что сказал отец, но Кити при этих словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими словами говорит
мне, что хотя и стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.
— Да постой. Разве
я заискиваю?
Я нисколько не заискиваю. А молодой человек, и очень хороший, влюбился, и она,
кажется…
—
Мне не
кажется важным, не забирает
меня, что ж ты хочешь?… — отвечал Левин, разобрав, что то, что он видел, был приказчик, и что приказчик, вероятно, спустил мужиков с пахоты. Они перевертывали сохи. «Неужели уже отпахали?» подумал он.
— Да ведь
я ее давно знаю. Она очень добрая,
кажется, mais excessivement terre-à-terre. [но очень прозаическая.] Но всё-таки
я ей очень был рад.
— Что вы, Катерина Александровна, это нельзя такие движения! Погодите,
я подам. Вот мы папаше
покажемся, какие мы молодцы!
Тебе низко
кажется, что
я считаю деревья в лесу, а ты даришь тридцать тысяч Рябинину; но ты получишь аренду и не знаю еще что, а
я не получу и потому дорожу родовым и трудовым….
—
Я не понимаю, к чему тут философия, — сказал Сергей Иванович, как
показалось Левину, таким тоном, как будто он не признавал права брата рассуждать о философии. И эта раздражило Левина.
— Да ничего;
кажется, что
я не получу всего, а в середу надо ехать. А вы когда? — сказал Яшвин, жмурясь поглядывая на Вронского и, очевидно, догадываясь о происшедшей ссоре.
— Ах, как
я рада вас видеть! — сказала она, подходя к ней. —
Я вчера на скачках только что хотела дойти до вас, а вы уехали.
Мне так хотелось видеть вас именно вчера. Не правда ли, это было ужасно? — сказала она, глядя на Анну своим взглядом, открывавшим,
казалось, всю душу.
—
Я нынче зимой должен был,
кажется, обедать с вами, — сказал он, улыбаясь своею простою и открытою улыбкой, — но вы неожиданно уехали в деревню.
Мужики у него просили уступить им дешевле луга,
кажется, а он отказал, и
я упрекнула его в скупости.
—
Я не во время,
кажется, слишком рано, — сказал он, оглянув пустую гостиную. Когда он увидал, что его ожидания сбылись, что ничто не мешает ему высказаться, лицо его сделалось мрачно.
Ты пойми, что
я люблю,
кажется, равно, но обоих больше себя, два существа — Сережу и Алексея.
— Он писал мелом. Это было удивительно… Как это
мне давно
кажется! — сказала она.
— Она очень просила
меня поехать к ней, — продолжала Анна, — и
я рада повидать старушку и завтра поеду к ней. Однако, слава Богу, Стива долго остается у Долли в кабинете, — прибавила Анна, переменяя разговор и вставая, как
показалось Кити, чем-то недовольная.
— Очень рад.
Кажется,
я имел удовольствие встретить… у княгини Щербацкой, — сказал он, подавая руку Левину.
Она пишет детскую книгу и никому не говорит про это, но
мне читала, и
я давал рукопись Воркуеву… знаешь, этот издатель… и сам он писатель,
кажется.
— Так
мне иногда
кажется. Ведь это будет ужасно и для
меня и для нее.
Что? Что такое страшное
я видел во сне? Да, да. Мужик — обкладчик,
кажется, маленький, грязный, со взъерошенною бородой, что-то делал нагнувшись и вдруг заговорил по-французски какие-то странные слова. Да, больше ничего не было во сне, ― cказал он себе. ― Но отчего же это было так ужасно?» Он живо вспомнил опять мужика и те непонятные французские слова, которые призносил этот мужик, и ужас пробежал холодом по его спине.
—
Я не помню,
я,
кажется, ничего не делала, — сказала она.
— Ай, ай, ай! — вскрикнул Левин. —
Я ведь,
кажется, уже лет девять не говел.
Я и не подумал.
Портрет с пятого сеанса поразил всех, в особенности Вронского, не только сходством, но и особенною красотою. Странно было, как мог Михайлов найти ту ее особенную красоту. «Надо было знать и любить ее, как
я любил, чтобы найти это самое милое ее душевное выражение», думал Вронский, хотя он по этому портрету только узнал это самое милое ее душевное выражение. Но выражение это было так правдиво, что ему и другим
казалось, что они давно знали его.
— Ты,
кажется, близок с Мордвинским; ты
мне можешь оказать услугу, скажи ему, пожалуйста, за
меня словечко. Есть место, которое бы
я хотел занять. Членом агентства…
— Да,
я слышала, что вы живёте в Ментоне с вашею тётушкой,
кажется, М-me Шталь.
Я знала ее belle-soeur.
― Этого
я не думаю, ― сказал Левин с улыбкой и, как всегда, умиляясь на его низкое мнение о себе, отнюдь не напущенное на себя из желания
казаться или даже быть скромным, но совершенно искреннее.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей
показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов.
Я вас жду», кончала она.
— Делал, но всегда бывало совестно, а теперь так отвык, что, ей Богу, лучше два дня не обедать вместо этого визита. Так совестно!
Мне всё
кажется, что они обидятся, скажут: зачем это ты приходил без дела?