Неточные совпадения
Да если и пошел, так потому, что думал: «Всё равно, живой не вернусь!» А обиднее всего
мне то
показалось, что этот бестия Залёжев всё на себя присвоил.
Только не могут,
кажется, не принять: генеральша, уж конечно, захочет видеть старшего и единственного представителя своего рода, а она породу свою очень ценит, как
я об ней в точности слышал.
— Вот что, князь, — сказал генерал с веселою улыбкой, — если вы в самом деле такой, каким
кажетесь, то с вами, пожалуй, и приятно будет познакомиться; только видите,
я человек занятой, и вот тотчас же опять сяду кой-что просмотреть и подписать, а потом отправлюсь к его сиятельству, а потом на службу, так и выходит, что
я хоть и рад людям… хорошим, то есть… но… Впрочем,
я так убежден, что вы превосходно воспитаны, что… А сколько вам лет, князь?
— Прежде, когда
я лет семи был,
кажется, подвязывали, а теперь
я обыкновенно к себе на колени салфетку кладу, когда ем.
Я еще не так глупа, как
кажусь, и как
меня дочки представить хотят.
— Не правда ли? Не правда ли? — вскинулась генеральша. —
Я вижу, что и ты иногда бываешь умна; ну, довольно смеяться! Вы остановились,
кажется, на швейцарской природе, князь, ну!
Вот тут-то, бывало, и зовет все куда-то, и
мне все
казалось, что если пойти все прямо, идти долго, долго и зайти вот за эту линию, за ту самую, где небо с землей встречается, то там вся и разгадка, и тотчас же новую жизнь увидишь, в тысячу раз сильней и шумней, чем у нас; такой большой город
мне все мечтался, как Неаполь, в нем все дворцы, шум, гром, жизнь…
— Да, почему-нибудь да нельзя же, — повторил князь, —
мне самому это
казалось… А все-таки, как-то не верится…
— Давеча, действительно, — обратился к ней князь, несколько опять одушевляясь (он,
казалось, очень скоро и доверчиво одушевлялся), — действительно у
меня мысль была, когда вы у
меня сюжет для картины спрашивали, дать вам сюжет: нарисовать лицо приговоренного за минуту до удара гильотины, когда еще он на эшафоте стоит, пред тем как ложиться на эту доску.
Я думаю, что вот тут тоже
кажется, что еще бесконечно жить остается, пока везут.
Мне очень хотелось тут же и утешить, и уверить ее, что она не должна себя такою низкою считать пред всеми, но она,
кажется, не поняла.
Как
я только
показывался, Мари тотчас же вздрагивала, открывала глаза и бросалась целовать
мне руки.
Накануне ее смерти, пред закатом солнца,
я к ней заходил;
кажется, она
меня узнала, и
я в последний раз пожал ее руку; как иссохла у ней рука!
Но про ваше лицо, Лизавета Прокофьевна, — обратился он вдруг к генеральше, — про ваше лицо уж
мне не только
кажется, а
я просто уверен, что вы совершенный ребенок, во всем, во всем, во всем хорошем и во всем дурном, несмотря на то что вы в таких летах.
— Князь, — начал он опять, — там на
меня теперь… по одному совершенно странному обстоятельству… и смешному… и в котором
я не виноват… ну, одним словом, это лишнее, — там на
меня,
кажется, немножко сердятся, так что
я некоторое время не хочу входить туда без зова.
Прощайте, у вас,
кажется, много занятий, а
мне пора одеваться и ехать; возьмите ваш портрет.
— Вам лучше знать, кто передал, если вам только
кажется, что вам намекали,
я ни слова про это не говорил.
Да, еще: когда
я спросил, уже взяв записку, какой же ответ? тогда она сказала, что без ответа будет самый лучший ответ, —
кажется, так; извините, если
я забыл ее точное выражение, а передаю, как сам понял.
— Отец; но он умер,
кажется, не в Твери, а в Елисаветграде, — робко заметил князь генералу. —
Я слышал от Павлищева…
— Князь, — обратилась к нему вдруг Нина Александровна, —
я хотела вас спросить (для того, собственно, и попросила вас сюда), давно ли вы знаете моего сына? Он говорил,
кажется, что вы только сегодня откуда-то приехали?
—
Я ведь и в самом деле не такая, он угадал, — прошептала она быстро, горячо, вся вдруг вспыхнув и закрасневшись, и, повернувшись, вышла на этот раз так быстро, что никто и сообразить не успел, зачем это она возвращалась. Видели только, что она пошептала что-то Нине Александровне и,
кажется, руку ее поцеловала. Но Варя видела и слышала всё и с удивлением проводила ее глазами.
—
Мне всё
кажется, — осторожно заметил князь, — что Настасья Филипповна умна. К чему ей, предчувствуя такую муку, в западню идти? Ведь могла бы и за другого выйти. Вот что
мне удивительно.
— Знаете, мой милый,
я несколько поэт в душе, — заметили вы это? А впрочем… впрочем,
кажется, мы не совсем туда заходили, — заключил он вдруг совершенно неожиданно, — Соколовичи,
я теперь вспомнил, в другом доме живут и даже,
кажется, теперь в Москве. Да,
я несколько ошибся, но это… ничего.
— Отнюдь нет, господа!
Я именно прошу вас сидеть. Ваше присутствие особенно сегодня для
меня необходимо, — настойчиво и значительно объявила вдруг Настасья Филипповна. И так как почти уже все гости узнали, что в этот вечер назначено быть очень важному решению, то слова эти
показались чрезвычайно вескими. Генерал и Тоцкий еще раз переглянулись, Ганя судорожно шевельнулся.
Князь, позвольте вас спросить, как вы думаете,
мне вот всё
кажется, что на свете гораздо больше воров, чем неворов, и что нет даже такого самого честного человека, который бы хоть раз в жизни чего-нибудь не украл.
— Генерал,
кажется, по очереди следует вам, — обратилась к нему Настасья Филипповна, — если и вы откажетесь, то у нас всё вслед за вами расстроится, и
мне будет жаль, потому что
я рассчитывала рассказать в заключение один поступок «из моей собственной жизни», но только хотела после вас и Афанасия Ивановича, потому что вы должны же
меня ободрить, — заключила она, рассмеявшись.
— Вы,
кажется, сказали, князь, что письмо к вам от Салазкина? — спросил Птицын. — Это очень известный в своем кругу человек; это очень известный ходок по делам, и если действительно он вас уведомляет, то вполне можете верить. К счастию,
я руку знаю, потому что недавно дело имел… Если бы вы дали
мне взглянуть, может быть, мог бы вам что-нибудь и сказать.
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная…
я… не так ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте
меня с князем! Кто-то,
кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите, прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих девушек, — подите сюда,
я замуж выхожу, слышали? За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и
меня берет!
Я, может быть, смешно очень выразился и был сам смешон, но
мне всё
казалось, что
я… понимаю, в чем честь, и уверен, что
я правду сказал.
Мне тотчас
показалось, что вы как будто уже звали
меня…
— Спасибо, князь, со
мной так никто не говорил до сих пор, — проговорила Настасья Филипповна, —
меня всё торговали, а замуж никто еще не сватал из порядочных людей. Слышали, Афанасий Иваныч? Как вам
покажется всё, что князь говорил? Ведь почти что неприлично… Рогожин! Ты погоди уходить-то. Да ты и не уйдешь,
я вижу. Может,
я еще с тобой отправлюсь. Ты куда везти-то хотел?
—
Я так и сказал тебе. Не выйду, пока не дашь. Вы что-то улыбаетесь, князь?
Кажется, неправым
меня находите?
—
Кажется,
я очень хорошо вас понимаю, Лукьян Тимофеевич: вы
меня, наверно, не ждали. Вы думали, что
я из моей глуши не подымусь по вашему первому уведомлению, и написали для очистки совести. А
я вот и приехал. Ну, полноте, не обманывайте. Полноте служить двум господам. Рогожин здесь уже три недели,
я всё знаю. Успели вы ее продать ему, как в тогдашний раз, или нет? Скажите правду.
— Не знаю; в толпе,
мне даже
кажется, что померещилось;
мне начинает всё что-то мерещиться.
Я, брат Парфен, чувствую себя почти вроде того, как бывало со
мной лет пять назад, еще когда припадки приходили.
Если совершенная правда, что у вас опять это дело сладилось, то
я и на глаза ей не
покажусь, да и к тебе больше никогда не приду.
— Да это… это копия с Ганса Гольбейна, — сказал князь, успев разглядеть картину, — и хоть
я знаток небольшой, но,
кажется, отличная копия.
Я эту картину за границей видел и забыть не могу. Но… что же ты…
Ты,
кажется, его протежируешь; так
я предупреждаю тебя, что в одно прекрасное утро, поверь
мне, откажу себе в дальнейшем удовольствии пользоваться честью его знакомства.
—
Я о вас слышала. О вас и в газетах печатали,
кажется?
Вы,
кажется, смотрите на
меня с удивлением?
Я потому только, господа, начал об этом, что
мне все-таки
показалось неестественным, что сын так публично открывает секрет своей матери…
— Па-аслушайте, господин Мышкин, — визжал Ипполит, — поймите, что мы не дураки, не пошлые дураки, как думают, вероятно, о нас все ваши гости и эти дамы, которые с таким негодованием на нас усмехаются, и особенно этот великосветский господин (он указал на Евгения Павловича), которого
я, разумеется, не имею чести знать, но о котором,
кажется, кое-что слышал…
— Если вы позволите, то
я попросил бы у князя чашку чаю…
Я очень устал. Знаете что, Лизавета Прокофьевна, вы хотели,
кажется, князя к себе вести чай пить; останьтесь-ка здесь, проведемте время вместе, а князь наверно нам всем чаю даст. Простите, что
я так распоряжаюсь… Но ведь
я знаю вас, вы добрая, князь тоже… мы все до комизма предобрые люди…
— Вы эксцентричности не боитесь? — прибавил Евгений Павлович. — Ведь и
я тоже, даже желаю;
мне, собственно, только, чтобы наша милая Лизавета Прокофьевна была наказана, и непременно сегодня же, сейчас же; без того и уходить не хочу. У вас,
кажется, лихорадка.
— Вы,
кажется, смеетесь? Что вы всё надо
мною смеетесь?
Я заметил, что вы всё надо
мною смеетесь, — беспокойно и раздражительно обратился он вдруг к Евгению Павловичу; тот действительно смеялся.
— Это-то,
кажется, было; ветреник! Но, впрочем, если было, то уж очень давно, еще прежде, то есть года два-три. Ведь он еще с Тоцким был знаком. Теперь же быть ничего не могло в этом роде, на ты они не могли быть никогда! Сами знаете, что и ее всё здесь не было; нигде не было. Многие еще и не знают, что она опять появилась. Экипаж
я заметил дня три, не больше.
—
Я не знаю ваших мыслей, Лизавета Прокофьевна. Вижу только, что письмо это вам очень не нравится. Согласитесь, что
я мог бы отказаться отвечать на такой вопрос; но чтобы показать вам, что
я не боюсь за письмо и не сожалею, что написал, и отнюдь не краснею за него (князь покраснел еще чуть не вдвое более),
я вам прочту это письмо, потому что,
кажется, помню его наизусть.
— Но чтобы доказать вам, что в этот раз
я говорил совершенно серьезно, и главное, чтобы доказать это князю (вы, князь, чрезвычайно
меня заинтересовали, и клянусь вам, что
я не совсем еще такой пустой человек, каким непременно должен
казаться, — хоть
я и в самом деле пустой человек!), и… если позволите, господа,
я сделаю князю еще один последний вопрос, из собственного любопытства, им и кончим.
— Как вы думаете, князь? — не дослушал Евгений Павлович, поймав на себе любопытный и серьезный взгляд князя Льва Николаевича. — Как вам
кажется: частный это случай или общий?
Я, признаюсь, для вас и выдумал этот вопрос.
— Нет-с,
я не про то, — сказал Евгений Павлович, — но только как же вы, князь (извините за вопрос), если вы так это видите и замечаете, то как же вы (извините
меня опять) в этом странном деле… вот что на днях было… Бурдовского,
кажется… как же вы не заметили такого же извращения идей и нравственных убеждений? Точь-в-точь ведь такого же!
Мне тогда
показалось, что вы совсем не заметили?
— Что вы на
меня так смотрите, князь? — сказала она вдруг, прерывая веселый разговор и смех с окружающими. —
Я вас боюсь;
мне все
кажется, что вы хотите протянуть вашу руку и дотронуться до моего лица пальцем, чтоб его пощупать. Не правда ли, Евгений Павлыч, он так смотрит?