Неточные совпадения
— Хорош
уж подарок, нечего сказать! — возразила Анна Гавриловна, усмехаясь, сама впрочем,
пошла и вскоре возвратилась с халатом на рост Павла и с такими же сафьянными сапогами.
Солдат ничего
уже ему не отвечал, а только
пошел. Ванька последовал за ним, поглядывая искоса на стоявшую вдали собаку. Выйди за ворота и увидев на голове Вихрова фуражку с красным околышком и болтающийся у него в петлице георгиевский крест, солдат мгновенно вытянулся и приложил даже руки по швам.
В учителя он себе выбрал, по случаю крайней дешевизны, того же Видостана, который, впрочем, мог ему растолковать одни только ноты, а затем Павел
уже сам стал разучивать, как бог на разум
послал, небольшие пьески; и таким образом к концу года он играл довольно бойко; у него даже нашелся обожатель его музыки, один из его товарищей, по фамилии Живин, который прослушивал его иногда по целым вечерам и совершенно искренно уверял, что такой игры на фортепьянах с подобной экспрессией он не слыхивал.
У Еспера Иваныча в городе был свой дом, для которого тот же талантливый маэстро изготовил ему план и фасад; лет
уже пятнадцать дом был срублен, покрыт крышей, рамы в нем были вставлены, но — увы! — дальше этого не
шло; внутри в нем были отделаны только три — четыре комнаты для приезда Еспера Иваныча, а в остальных пол даже не был настлан.
Тот
пошел. Еспер Иваныч сидел в креслах около своей кровати: вместо прежнего красивого и представительного мужчины, это был какой-то совершенно
уже опустившийся старик, с небритой бородой, с протянутой ногой и с висевшей рукой. Лицо у него тоже было скошено немного набок.
Ванька спросонья, разумеется, исполнял все это, как через пень колоду валил, так что Семен Яковлевич и Евлампия Матвеевна
уже ушли, и Павел едва успел их нагнать. Свежий утренний воздух ободряющим и освежающим образом подействовал на него; Павел
шел, жадно вдыхая его; под ногами у него хрустел тоненький лед замерзших проталин; на востоке алела заря.
— Ну как
уж не мешает, кто за этим
пошел… Епитимью бы надо на вас положить за то… «Ныне отпущаеши раба твоего, господи…» Ну, целуйте крест и ступайте.
Посылайте, кто там еще есть.
Наконец, откуда-то издали раздались голоса священника и дьякона: «Христос воскресе!» Хор певчих сейчас же подхватил: «Из мертвых смертию, смерть поправ!»; а затем
пошли радостные кантаты: «святися, святися!» «приидите пиво пием» — Павел стоял почти в восторге: так радостен, так счастлив он давно
уже не бывал.
— Ну,
пошел, ступай! — сказал он Ваньке сердитым
уже голосом.
Самый дом и вся обстановка около него как бы вовсе не изменились: ворота так же были отворены, крыльцо — отперто; даже на окне, в зале, как Павлу показалось, будто бы лежал дорожный саквояж, «Что за чудо,
уж не воротились ли они из Москвы?» — подумал он и
пошел в самый дом.
— Venez donc! [
Идите же! (франц.).] — повторяла Фатеева еще настоятельнее и через несколько мгновений она вошла в сопровождении довольно молодцоватого, но лет
уже за сорок мужчины, — с лицом, видно, некогда красивым, но теперь истощенным, в щеголеватом штатском платье и с военным крестиком в петличке. Он, кажется, старался улыбаться своему положению.
— Вона, не могу! — воскликнул, в свою очередь, Макар Григорьев. — Знаем ведь тоже: приходилось по делам-то нашим угощать бар-то, а своему господину
уж не сделать того…
Слава тебе господи, сможем, не разоримся, — заключил Макар Григорьев и как-то самодовольно усмехнулся.
— Надо быть, что отобедал: вечерни
уж были. Съездите, что тут вам валяться-то на диване!
Послать, что ли, вам камердинера-то вашего?
— Впрочем, то же самое подтверждали и другие ваши товарищи, так что
слава эта за вами
уже установившаяся, — проговорил он.
Он, например, очень хорошо знал, что кучер Петр мастерски ездит и правит лошадьми; Кирьян, хоть расторопен и усерден, но плут: если
пошлют в город, то
уж, наверно, мест в пять заедет по своим делам.
Когда они сказали Павлу (опять
уже сидевшему у себя в номере с Фатеевой), что вещи все внесены, он
пошел, сам их все своими руками расставил и предложил своей названной сестрице перейти в ее новое жилище.
— Что их вознаграждать-то! — воскликнул Замин. — Будет
уж им, помироедствовали. Мужики-то, вон, и в казну подати подай, и дороги почини, и в рекруты ступай. Что баря-то, али купцы и попы?.. Святые, что ли? Мужички то же говорят: «Страшный суд написан, а ни одного барина в рай не ведут, все простой народ
идет с бородами».
Стоявшие в комнатах лакеи
пошли за ним
уж по пятам и раскрыли даже от недоумения рты.
— Как не
посылал? — воскликнул Павел
уже радостно.
Обожатель ее m-r Leon, — мне тогда
уже было 18 лет, и я была очень хорошенькая девушка, — вздумал не ограничиваться maman, а делать и мне куры; я с ужасом, разумеется, отвергла его искания; тогда он начал наговаривать на меня и бранить меня и даже один раз осмелился ударить меня линейкой; я
пошла и пожаловалась матери, но та меня же обвинила и приказывала мне безусловно повиноваться m-r Леону и быть ему покорной.
Неведомова не было в Москве; Замин и Петин были очень милые ребята, но чрезвычайно простые и вряд ли понимали в этом толк; Марьеновский, теперь
уже служивший в сенате,
пошел совершенно в другую сторону.
Я, проходя мимо, будто так нечаянно схвачу ведерко их с краской, вижу — легонько: на гуще, знаете, а не на масле; а я веду так, что где
уж шифервейс [Шифервейс — сорт свинцовых белил, считающийся одним из лучших.], так шифервейс и
идет.
«Ах, бестия, шельма, ругает того маляра, перепортил всю работу; у тебя, говорит, все глаже и чище становится, как стеклышко, а у того все
уж облезло!» И
пошел я, братец, после того в знать великую; дворянство тогда после двенадцатого года шибко строилось, — ну, тут
уж я и побрал денежек, поплутовал,
слава тебе господи!
Официант в это время повестил гостей и хозяина, что ужин готов. Вихров настоял, чтобы Макар Григорьев сел непременно и ужинать с ними. Этим старик очень
уж сконфузился, однако сел. Ваньку так это обидело, что он не
пошел даже и к столу.
— А знаешь ли ты, Макар Григорьевич, — спросил его
уже Неведомов, — что барин твой — сочинитель и будет за это получать
славу и деньги?
— А так бы думал, что за здоровье господина моего надо выпить! — отвечал Макар Григорьев и, когда вино было разлито, он сам
пошел за официантом и каждому гостю кланялся, говоря: «Пожалуйте!» Все чокнулись с ним, выпили и крепко пожали ему руку. Он кланялся всем гостям и тотчас же махнул официантам, чтоб они подавали еще. Когда вино было подано, он взял свой стакан и прямо подошел
уже к Вихрову.
С письмом этим Вихров предположил
послать Ивана и ожидал доставить ему удовольствие этим, так как он там увидится с своей Машей, но сердце Ивана
уже было обращено в другую сторону; приехав в деревню, он не преминул сейчас же заинтересоваться новой горничной, купленной у генеральши, но та сейчас сразу отвергла все его искания и прямо в глаза назвала его «сушеным судаком по копейке фунт».
— Как я загнал, — отвечал Ванька,
уже заранее приготовившийся к ответу. — У него прежде того она была больна; она у меня еле
шла всю дорогу.
— Барынька-то у него
уж очень люта, — начал он, — лето-то придет, все
посылала меня — выгоняй баб и мальчиков, чтобы грибов и ягод ей набирали; ну, где
уж тут:
пойдет ли кто охотой… Меня допрежь того невесть как в околотке любили за мою простоту, а тут в селенье-то придешь, точно от медведя какого мальчишки и бабы разбегутся, — срам! — а не принесешь ей, — ругается!.. Псит-псит, хуже собаки всякой!.. На последние свои денежки покупывал ей, чтобы только отвязаться, — ей-богу!
Казначей-то
уж очень и не разыскивал: посмотрел мне только в лицо и словно пронзил меня своим взглядом; лучше бы, кажись, убил меня на месте; сам
уж не помню я, как дождался вечера и
пошел к целовальнику за расчетом, и не то что мне самому больно хотелось выпить, да этот мужичонко все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а не то скажу — куда ты мешок-то девал!».
Вслед за ними
пошел также опять и Захаревский: его
уж, кажется, на этот раз интересовало посмотреть, что в ровную или нет станет Вихров тянуть с Кергелем и Живиным, и если в ровную, так это не очень хорошо!
— Хорошо, я
пойду, — отвечала она и хотела было
уже опять
идти пешком.
«Ишь, дьявол этакой, как
идет!» — произносил он, когда его очень
уж толкало.
— Стало быть и следствие
уже об этом
идет? — спросил Живин.
Живин сидел бледный; Вихрову тоже такая езда не совсем нравилась, и она только была приятна Доброву, явно
уже подпившему, и самому Александру Ивановичу, сидевшему в коляске развалясь и только по временам покрякивающему: «
Пошел!».
Монах кивнул ему в знак согласия головою и быстрыми шагами
пошел к монастырю, — и когда путники наши вошли в монастырскую ограду, он
уже ожидал их на каменном крыльце храма.
— Она померла еще весной. Он об этом узнал, был у нее даже на похоронах, потом готовился
уже постричься в большой образ, но
пошел с другим монахом купаться и утонул — нечаянно ли или с умыслом, неизвестно; но последнее, кажется, вероятнее, потому что не давал даже себя спасать товарищу.
— С Саловым ужасная вещь случилась; он там обыгрывал какого-то молодого купчика и научил его, чтобы он фальшивый вексель составил от отца; тот составил. Салов
пошел продавать его, а на бирже
уж было заявлено об этой фальши, так что их теперь обоих взяли в часть; но, вероятно, как прибавляет Марьеновский, и в острог скоро переведут.
Тот прямо от него пришел к Мари. Она
уж с ума сходила, где он и что с ним, и
посылала письмо к нему в номер; но там ей ответили, что его дома нет.
— Не изменю-с! И как же изменить ее, — продолжал Иван Кононов с некоторою
уже усмешкою, — коли я, извините меня на том, вашего духовенства видеть не могу с духом спокойным; кто хошь, кажется, приди ко мне в дом, — калмык ли, татарин ли, — всех приму, а священников ваших не принимаю, за что самое они и
шлют на меня доносы-то!
— Нет, тот женился
уж!.. Теперь, говорят, другой или третий даже; впрочем, я не знаю этого подробно, — прибавила Юлия, как бы спохватившись, что девушке не совсем
идет говорить о подобных вещах.
— Ну,
слава тебе господи, и я
уж орудовал! — сказал как бы со смехом высокий мужик.
Потом Вихров через несколько минут осмелился взглянуть в сторону могилы и увидел, что гроб
уж был вынут, и мужики несли его. Он
пошел за ними. Маленький доктор, все время стоявший с сложенными по-наполеоновски руками на окраине могилы и любовавшийся окрестными видами, тоже последовал за ними.
Село Учня стояло в страшной глуши. Ехать к нему надобно было тридцативерстным песчаным волоком, который начался верст через пять по выезде из города, и сразу же
пошли по сторонам вековые сосны, ели, березы, пихты, — и хоть всего еще был май месяц, но
уже целые уймы комаров огромной величины садились на лошадей и ездоков. Вихров сначала не обращал на них большого внимания, но они так стали больно кусаться, что сейчас же после укуса их на лице и на руках выскакивали прыщи.
Тот надел вицмундир и
пошел. Тысяч около двух мужчин и женщин стояло
уж на площади. Против всех их Вихров остановился; с ним рядом также стал и голова.
—
Шлет уж — не терпится! — сказала Груня с гримаской, увидя горничную Юлии Ардальоновны.
— Нет, любезный, ты ночуй
уж здесь — у меня;
пойди ко мне в избу.
Невдолге после того возвратились губернатор и m-me Пиколова, которая
уже не бежала, а
шла довольно тихо.
— В кабаке! За вином всего в третий раз с Сарапкой пришли, — тут и захватили, а прочую шайку взяли
уж по приказу от Сарапки: он им с нищим рукавицу свою
послал — и будто бы приказывает, чтобы они выходили в такое-то место; те и вышли, а там солдаты были и переловили их.
Сотский сейчас и с заметным удовольствием развязал его. Вихров в это время оглянулся, чтобы посмотреть, как старуха
идет; та
шла покойно. Вихров хотел опять взглянуть на старика, но того
уж не было…