Неточные совпадения
— Вот и рыбки! —
сказал он, когда рыбки в самом
деле вышли на поверхность бассейна.
— Не смею входить в ваши расчеты, — начала она с расстановкою и ударением, — но, с своей стороны, могу
сказать только одно, что дружба, по-моему, не должна выражаться на одних словах, а доказываться и на
деле: если вы действительно не в состоянии будете поддерживать вашего сына в гвардии, то я буду его содержать, — не роскошно, конечно, но прилично!.. Умру я, сыну моему будет поставлено это в первом пункте моего завещания.
— Ну-с, теперь за
дело! —
сказала Александра Григорьевна, стряхивая с рук крошки сухарей.
— Так! —
сказал Павел. Он совершенно понимал все, что говорил ему дядя. — А отчего,
скажи, дядя, чем
день иногда бывает ясней и светлей и чем больше я смотрю на солнце, тем мне тошней становится и кажется, что между солнцем и мною все мелькает тень покойной моей матери?
Так прошел еще
день, два, три… В это время Павел и Еспер Иваныч ездили в лес по грибы; полковник их и туда не сопровождал и по этому поводу
сказал поговорку: «рыбка да грибки — потерять деньки!»
— Теперь, главное
дело, надо с Симоновым поговорить. Пошлите этого дурака — Ваньку, за Симоновым! —
сказал Плавин.
Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала одна дама с мужем, у которой, когда ее сыновья жили еще при ней, тоже был в доме театр; на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила на все домашние спектакли и всем говорила: «У нас самих это было — Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это делали!» Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было
сказать только одно, что он целый
день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: «Гаврило Никанорыч», он был называем: «Гаврило Насосыч».
Павел
сказал, в чем тут
дело.
— Я все готов сделать, чтобы вы только не рассердились! —
сказал он и в самом
деле проиграл пьесу без ошибки.
— А вот, кстати, — начал Павел, — мне давно вас хотелось опросить:
скажите, что значил, в первый
день нашего знакомства, этот разговор ваш с Мари о том, что пишут ли ей из Коломны, и потом она сама вам что-то такое говорила в саду, что если случится это — хорошо, а не случится — тоже хорошо.
— Что ж вам за
дело до людей!.. — воскликнул он сколь возможно более убедительным тоном. — Ну и пусть себе судят, как хотят! — А что, Мари,
скажите, знает эту грустную вашу повесть? — прибавил он: ему давно уже хотелось поговорить о своем сокровище Мари.
— Посмотри, какая собака отличная!.. —
сказал он, показывая Павлу на стоявшую на шкафе, в самом
деле, превосходно сделанную собаку из папье-маше.
— Бывать я у вас должен, — начал Павел неторопливо, — этого требует приличие, но я просил бы вас
сказать мне, в какой именно
день вы решительно не бываете дома, чтобы в этот именно
день мне и бывать у вас?
— Прекрасно-с! — произнес Павел. — Теперь второе: у Еспера Иваныча я тоже должен бывать, и потому я просил бы вас
сказать мне, в какой именно
день вы решительно не бываете у него, чтоб этот
день мне и выбрать для посещения его?
— Я позвал вас, — продолжал профессор, —
сказать вам, чтобы вы бросили это
дело, за которое очень рано взялись! — И он сделал при этом значительную мину.
— Я — заходящее солнце! —
сказал Замин и, в самом
деле, лицо его сделалось какое-то красное, глупое и широкое.
— А вот что такое военная служба!.. — воскликнул Александр Иванович, продолжая ходить и подходя по временам к водке и выпивая по четверть рюмки. — Я-с был девятнадцати лет от роду, титулярный советник, чиновник министерства иностранных
дел, но когда в двенадцатом году моей матери объявили, что я поступил солдатом в полк, она встала и перекрестилась: «Благодарю тебя, боже, —
сказала она, — я узнаю в нем сына моего!»
Пришедшего его
раздевать Ивана он сейчас же отослал,
сказав ему, что он сам разденется, а что теперь еще будет читать.
— Ну, так я, ангел мой, поеду домой, —
сказал полковник тем же тихим голосом жене. — Вообразите, какое положение, — обратился он снова к Павлу, уже почти шепотом, — дяденька, вы изволите видеть, каков; наверху княгиня тоже больна, с постели не поднимается; наконец у нас у самих ребенок в кори; так что мы целый
день — то я дома, а Мари здесь, то я здесь, а Мари дома… Она сама-то измучилась; за нее опасаюсь, на что она похожа стала…
Через несколько
дней Павлом получено было с траурной каемкой извещение, что Марья Николаевна и Евгений Петрович Эйсмонды с душевным прискорбием извещают о кончине Еспера Ивановича Имплева и просят родных и знакомых и проч. А внизу рукой Мари было написано: «Надеюсь, что ты приедешь отдать последний долг человеку, столь любившему тебя». Павел, разумеется, сейчас было собрался ехать; но прежде зашел
сказать о том Клеопатре Петровне и показал даже ей извещение.
— Ну, а эта госпожа не такого сорта, а это несчастная жертва, которой, конечно, камень не отказал бы в участии, и я вас прошу на будущее время, — продолжал Павел несколько уже и строгим голосом, — если вам кто-нибудь что-нибудь
скажет про меня, то прежде, чем самой страдать и меня обвинять, расспросите лучше меня. Угодно ли вам теперь знать, в чем было вчера
дело, или нет?
— А
скажите вот что-с! — продолжал он. — Вы в министерстве внутренних
дел служите… какого рода инвентари были там предполагаемы для помещичьих крестьян?
— В чем
дело? Слушаю-с!.. —
сказала Анна Ивановна, с важностью садясь на свое креслице. — Впрочем, погодите, постойте, здорова ли madame Фатеева?
— В таком случае, вы будете играть няньку, —
сказал Павел, думавший, что m-me Фатеева, в самом
деле, будет играть в театре.
— Немного осталось впереди-то! —
сказал Яков, выехав за заставу и самодовольно оборачиваясь к Павлу: впереди в самом
деле никого не было.
— Э, нет! — воскликнул генерал. — В корпусах другое
дело. Вон в морском корпусе мальчишке
скажут: «Марш, полезай на мачту!» — лезет! Или у нас в артиллерийском училище: «Заряжай пушки — пали!» — палит! Есперка, будешь палить? — обратился он к сынишке своему.
— В люди у нас из простого народа выходят тоже разно, и на этом
деле, так надо
сказать, в первую голову идет мошенник и плут мужик!
— Господин вы наш и повелитель, позвольте вам пожелать всякого счастья и благополучья на все
дни вашей жизни и позвольте мне напутствие на дорогу
сказать.
На другой
день герой мой нарочно очень рано проснулся и позвал Петра, чтобы потолковать с ним насчет поездки к приходу. Петр пришел; лицо этого почтенного слуги было недовольное;
сказав барину, что к приходу можно на паре доехать, он добавил...
— Раменка околела-с. Вчерашний
день, Иван пришел и говорит: «Дай, говорит, мне лошадь самолучшую; барин велел мне ехать проворней в Перцово!» Я ему дал-с; он, видно, без рассудку гнал-с ее, верст сорок в какие-нибудь часа три сделал; приехал тоже — слова не
сказал, прямо поставил ее к корму; она наелась, а сегодня и околела.
Иван, видя, что
дело повернулось в гораздо более умеренную сторону, чем он ожидал, сейчас опять придал себе бахваловато-насмешливую улыбку, проговорил: «Мне как прикажете-с!» — и ушел. Он даже ожидал, что вечером опять за ним придут и позовут его в комнаты и что барин ничего ему не
скажет, а, напротив, сам еще как будто бы стыдиться его будет.
Казначей-то уж очень и не разыскивал: посмотрел мне только в лицо и словно пронзил меня своим взглядом; лучше бы, кажись, убил меня на месте; сам уж не помню я, как дождался вечера и пошел к целовальнику за расчетом, и не то что мне самому больно хотелось выпить, да этот мужичонко все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а не то
скажу — куда ты мешок-то
девал!».
Павел всмотрелся в него и в самом
деле узнал в нем давнишнего своего знакомого, с которым ему действительно пришлось странно познакомиться — он был еще семиклассным гимназистом и пришел раз в общественную баню. В это время Вихров, начитавшись «Горя от ума», решительно бредил им, и, когда банщик начал очень сильно тереть его, он
сказал ему...
Не ограничиваясь расспросами в передней, он обегал вниз и узнал от кучеров, куда именно поехал Вихров; те
сказали ему, что на постоялый двор, он съездил на другой
день и на постоялый двор, где ему подтвердили, что воздвиженский барин действительно приезжал и всю ночь почти сидел у г-жи Фатеевой, которая у них останавливалась.
Вихров ничего ей не
сказал, а только посмотрел на нее. Затем они пожали друг у друга руку и, даже не поцеловавшись на прощанье, разошлись по своим комнатам. На другой
день Клеопатра Петровна была с таким выражением в лице, что краше в гроб кладут, и все еще, по-видимому, надеялась, что Павел
скажет ей что-нибудь в отраду; но он ничего не
сказал и, не оставшись даже обедать, уехал домой.
— Почему же мне
дела нет? —
сказал генерал, более всего уколотый словами: дают за что-то кресты и чины.
Мари поняла наконец, что слишком далеко зашла, отняла руку, утерла слезы, и старалась принять более спокойный вид, и взяла только с Вихрова слово, чтоб он обедал у них и провел с нею весь
день. Павел согласился. Когда самому Эйсмонду за обедом
сказали, какой проступок учинил Вихров и какое ему последовало за это наказание, он пожал плечами, сделал двусмысленную мину и только, кажется, из боязни жены не заметил, что так и следовало.
— Это совершенно не ваше
дело! —
сказал ему с усмешкой капитан.
Захаревский на словах лицо политическое, доверие начальства делал заметно насмешливое ударение. Я просил его
сказать губернатору, чтобы тот дал мне какое-нибудь
дело, и потом полюбопытствовал узнать, каким образом губернатор этот попал в губернаторы. Захаревский сделал на это небольшую гримасу.
Стряпчий взял у него бумагу и ушел. Вихров остальной
день провел в тоске, проклиная и свою службу, и свою жизнь, и самого себя. Часов в одиннадцать у него в передней послышался шум шагов и бряцанье сабель и шпор, — это пришли к нему жандармы и полицейские солдаты; хорошо, что Ивана не было, а то бы он умер со страху, но и Груша тоже испугалась. Войдя к барину с встревоженным лицом, она
сказала...
— Ну, Иларион Ардальонович, —
сказал он, входя к Захаревскому, — я сейчас со следствия; во-первых, это — святейшее и величайшее
дело. Следователь важнее попа для народа: уполномоченный правом государства, он входит в дом к человеку, делает у него обыск, требует ответов от его совести, это черт знает что такое!
— А я сейчас от губернатора, — начал Иларион Ардальоныч, обращаясь снова к Вихрову. — Он поручил мне передать вам, как это назвать… приказание его, предложение, просьбу. Здесь затевается благородный спектакль, и брат Виссарион почему-то
сказал ему, что вы — актер отличный, и губернатор просит вас непременно принять участие в составе его спектакля, и так как это
дело спешное, то не медля же ехать к madame Пиколовой, которая всем этим
делом орудует.
Так меня, знаете, злость взяла, думал требовать дополнения по
делу — пользы нет, я и говорю этому мальчику-то (он шел в губернский город — хлопотать по своему определению): «Ступай, говорю,
скажи все это губернатору!» Мальчик-то, вероятно, пошел да и донес.
— Еще бы, —
сказал Вихров. — Ты мне должен все рассказать по этому
делу.
— Здравствуйте, любезнейший, —
сказал он, — потрудитесь вот с отцом Селивестром съездить и открыть одно
дело!.. — прибавил он, показывая глазами на священника и подавая Вихрову уже заранее приготовленное на его имя предписание.
—
Дело, которое madame Пиколова желает возложить на вас! —
сказал полушутя и полусерьезно начальник губернии.
— Вы бы гораздо лучше сделали, если бы попросили на это
дело какого-нибудь другого чиновника: я в службе мнителен и могу очень повредить вашему брату, —
сказал он.
—
Скажите, пожалуйста, monsieur Клыков, — продолжал он, употребляя над собой все усилия, чтобы не
сказать чего-нибудь очень уж резкого, — какого имени заслуживает тот человек, который сначала говорит, что по его
делу ему ничего не нужно, кроме полной справедливости, а потом, когда к нему приезжают чиновники обследовать это
дело, он их опаивает дурманом, подставляет им для расспросов идиотов?
Мужики потом рассказали ему, что опекун в ту же ночь, как Вихров уехал от него, созывал их всех к себе, приказывал им, чтобы они ничего против него не показывали, требовал от них оброки, и когда они
сказали ему, что до решения
дела они оброка ему не дадут, он грозился их пересечь и велел было уж своим людям дворовым розги принести, но они не дались ему и ушли.
— Поеду представлять ему
дело, —
сказал Вихров.