Неточные совпадения
Паша припомнил, что дом этот походил на тот домик, который он видел у дяди на рисунке, когда
гостил у него
в старом еще доме.
— Ни, ни! — возразил Еспер Иваныч, отрицательно мотнув головой, и потом грустным голосом прибавил: — Эх, брат, Михайло Поликарпыч,
погости: придет время, и приехал бы
в Новоселки, да уж не к кому!
— Ну,
гости дорогие, пожалуйте-ко
в сад! Наш младенчик, может быть, заснет, — сказала она. —
В комнату бы вам к Марье Николаевне, но там ничего не прибрано.
— Pardon, cousin [Извините, кузен (франц.).], — сказала ему Мари, но таким холодно-вежливым тоном, каким обыкновенно все
в мире хозяйки говорят всем
в мире
гостям.
— Ах, боже мой! — воскликнула она радостно и почти бегом было побежала
гостю навстречу, но
в дверях из гостиной
в залу она, как бы одумавшись, приостановилась. Павел входил, держа себя прямо и серьезно.
К Салову, между тем, пришел еще
гость — какой-то совершенно черный господин, с черными, но ничего не выражающими глазами, и весь
в брильянтах: брильянты были у него
в перстнях, брильянты на часовой цепочке и брильянтовые запонки
в рубашке.
— Monsieur Неведомов, madame Фатеева, — сказал Павел, и Клеопатра Петровна оприветствовала Неведомова уж как следует
гостя и села затем
в довольно красивой позе; некоторое недоумение, впрочем, не сходило еще у ней с ее лица.
— Как скот? — сказала с удивлением Клеопатра Петровна; она смотрела на
гостя в щелочку, и он ей, напротив, очень понравился. — Он такой, кажется, славный молодой человек, — заметила она Павлу.
Официант
в это время повестил
гостей и хозяина, что ужин готов. Вихров настоял, чтобы Макар Григорьев сел непременно и ужинать с ними. Этим старик очень уж сконфузился, однако сел. Ваньку так это обидело, что он не пошел даже и к столу.
Вихров при этом постарался придать своему лицу печальное выражение, как будто бы ему
в самом деле было очень жаль, что г-жа Захаревская умерла.
Гость просидел еще с час, и при прощаньи с чувством пожал руку у Вихрова и снова повторил просьбу посетить собрание.
— Позвольте, господа, и мне предложить бутылочку шампанского, — сказал Захаревский, тоже, как видно, не хотевший отстать
в угощении приезжего
гостя.
В одно утро, наконец, комнатный мальчик доложил ему, что приехали
гости — Живин и Кергель.
Хозяин и
гости вышли
в зало и уселись за обед.
— Жженка так жженка, — сказал Вихров и, пригласив
гостей перейти
в кабинет, велел подать все, что нужно было для жженки.
Таким образом приятели разговаривали целый вечер; затем Живин и Кергель отужинали даже
в Воздвиженском, причем выпито было все вино, какое имелось
в усадьбе, и когда наконец
гости уселись
в свои пошевни, чтоб ехать домой, то сейчас же принялись хвалить хозяина.
Поутру Клеопатра Петровна предположила со всеми своими
гостями ехать
в церковь к обедне; запряжены были для этого четвероместные пошевни.
«Ну, не совсем еще пьяница!» — решил старик и на этот раз
в мыслях своих, и затем он счел не бесполезным расспросить
гостя и о делах его.
— И со мною часто это бывало, — подхватил Живин, давно уже мучившийся, что завез приятеля
в такие
гости.
Он ввел Вихрова сначала
в верхний этаж,
в переднюю,
в которой даже оказалось огромное зеркало, вделанное
в стену и, видимо, некогда предназначенное для того, чтобы приезжие
гости поправляли перед ним свой туалет: дом этот принадлежал когда-то богатому купцу, но теперь проторговавшемуся и спившемуся.
Введя
в комнаты своего
гостя, священник провел его
в заднюю половину, так чтобы на улице не увидели даже огня
в его окнах — и не рассмотрели бы сквозь них губернаторского чиновника.
Наконец он вдруг проговорил: «Едет!» — и с улыбающимся лицом вышел
в переднюю, чтобы принять
гостя.
Постели
гостям были приготовлены
в гостиной. Та же горничная Маша, не снявшая еще мужского костюма, оправляла их. Вихров улегся на мягчайший пуховик и оделся теплым, но легоньким шелковым одеялом.
Поутру Петр Петрович так же радушно своих
гостей проводил, как и принял, — и обещался, как только будет
в городе, быть у Вихрова.
Прокурор не ездил обыкновенно к брату на эти вечера, но
в настоящий вечер приехал, потому что Виссарион, желая как можно более доставить удовольствия и развлечения
гостям, выдумал пригласить к себе приехавшего
в город фокусника, а Иларион, как и многие умные люди, очень любил фокусы и смотрел на них с величайшим вниманием и любопытством.
— Ну, ну! Всегда одно и то же толкуете! — говорил инженер, идя за Петром Петровичем, который выходил
в сопровождении всех
гостей в переднюю. Там он не утерпел, чтобы не пошутить с Груней, у которой едва доставало силенки подать ему его огромную медвежью шубу.
Вихров, проводив
гостей, начал себя чувствовать очень нехорошо. Он лег
в постель; но досада и злоба, доходящие почти до отчаяния, волновали его. Не напиши Мари ему спасительных слов своих, что приедет к нему, — он, пожалуй, бог знает на что бы решился.
Вскоре после того
гости и хозяева спали уже мертвым сном. На другой день Катишь почему-то очень рано проснулась, все копошилась у себя
в комнате и вообще была какая-то встревоженная, и потом, когда Мари вышла
в гостиную, она явилась к ней. Глаза Катишь были полнехоньки при этом слез.
Гости потом еще весьма недолгое время просидели у Живиных; сначала Мари взглянула на Вихрова, тот понял ее — и они сейчас же поднялись. При прощании, когда Живин говорил Вихрову, что он на днях же будет
в Воздвиженском, Юлия молчала как рыба.
— Господа, хотите играть
в карты? — отнеслась Мари к двум пожилым генералам, начинавшим уж и позевывать от скуки; те, разумеется, изъявили величайшую готовность. Мари же сейчас всех их усадила: она, кажется, делала это, чтобы иметь возможность поговорить посвободней с Вихровым, но это ей не совсем удалось, потому что
в зало вошел еще новый
гость, довольно высокий, белокурый, с проседью мужчина, и со звездой.
— Здравствуйте, Вихров! — встретил и Плавин совершенно просто и дружески Вихрова. (Он сам, как и все его
гости, был
в простом, широком пальто, так что Вихрову сделалось даже неловко оттого, что он приехал во фраке).
— Помните ли, как вы угощали меня представлениями милейшего нашего Замина? — проговорил Плавин. — И я вас хочу угостить тем же: вот господин Пенин (и Плавин при этом указал на пятого своего
гостя, молодого человека, вышедшего тоже
в зало), он талант
в этом роде замечательный. Спойте, милейший, вашу превосходную песенку про помещиков.
По уходе его Вихров опять очутился
в совершенном одиночестве. Под влиянием всего того, что слышал от Марьеновского, он уставил почти озлобленный взгляд на хозяина, по-прежнему гордо стоявшего и разговаривавшего с двумя — тремя самыми важными его
гостями.
Шаги куда-то удалились, потом снова возвратились, и затем началось неторопливое отпирание дверей. Наконец, наши
гости были впущены. Вихров увидел, что им отворила дверь некрасивая горничная;
в маленьком зальце уже горели две свечи. Генерал вошел развязно, как человек, привыкший к этим местам.
Живины жили, как оказалось,
в Перинной линии,
в гостинице; по грязной лестнице они вошли с своим
гостем в грязный коридор и затем
в довольно маленький, темный номер.
Оба брата Захаревских занимали одну квартиру, но с двумя совершенно отдельными половинами, и сходились только или обедать
в общую столовую, или по вечерам —
в общую, богато убранную гостиную, где и нашли их наши
гости.
Неточные совпадения
Городничий (тихо, Добчинскому).Слушайте: вы побегите, да бегом, во все лопатки, и снесите две записки: одну
в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову.)Осмелюсь ли я попросить позволения написать
в вашем присутствии одну строчку к жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного
гостя?
Городничий. Скажите! такой просвещенный
гость, и терпит — от кого же? — от каких-нибудь негодных клопов, которым бы и на свет не следовало родиться. Никак, даже темно
в этой комнате?
Приготовь поскорее комнату для важного
гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим
в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
Множество
гостей в сюртуках и фраках подходят сначала к ручке Анны Андреевны, говоря: «Анна Андреевна!» — потом к Марье Антоновне, говоря: «Марья Антоновна!»
— Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские // Выходят? К муженьку // Сестра
гостить приехала, // У ней коты разбилися. // «Дай башмаки Оленушке, // Жена!» — сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, // Такая тяга: вымолвить // Я слова не могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня
в висок! // «Ну, благо ты приехала, // И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.