О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

17

Эти писатели вольно или даже невольно всячески расстарались дабы, обличить никак недостаточную цивилизованность российских реалий, а в особенности в их сколь непримиримо жестковатом сравнении с обыденно бытовым лоском передовых (а в особенности в области лихих интриг) европейскими державами, что неизменно в сфере внешних взаимоотношений держались политики вероломства, и крючкотворной хитрости.

А между тем надо бы тут никак не постесняться сходу так и сказать, что тот самый чистопородный, возвышенный идеализм был для них довольно-таки лакомым куском жирного земельного пирога…

Использовать его безо всякого остатка, ну а затем и раздавить в пыль!

А почему бы и нет, коль скоро довольно многие представители духовной элиты некой средневековой державы живут уж фактически на белых и перистых облаках.

Ну а зиждилось все — это на одном лишь донельзя так незыблемом постаменте именно ведь как раз-таки всего того, что само воздействие на российские умы гигантов общемировой мысли было буквально-то во всем до чего невероятно чисто же ужасающим.

Философ Бердяев вовсе никак не зря назвал Льва Толстого злым гением России, да и другие писатели тоже между тем были, скажем, так не сильно его хоть сколько-то получше.

Лев Толстой, Чехов, да и Достоевский, плетясь где-то совсем в хвосте широких общественных настроений, до чего явственно подточили все главные основы общества, и близко не ведавшего тех границ, где внутренняя свобода единовременно переходит в то самое до чего еще неистовое же охаивание буквально всего и вся.

18

Причем до чего незыблемо существует и этакий весьма и весьма немаловажный аспект, как самое уж безусловное закабаление людей, и без того имевших довольно смутное представление о буквально всяческой в этом мире житейской яви, тяжеловесными догмами вящей ирреальности, в которой им всегдашне хотелось бы жить, истинно невзначай всею душой обитать.

Более того, чего там греха таить, они и впрямь-то чисто по-барски стремились взять бы да наскоро подогнать под все те давно ими из сущего ничего позаимствованные философские постулаты, тот уж весь, как он есть, более чем вот бестрепетно и повседневно существующий порядок вещей.

И в этом им вполне всерьез на редкость во всем подсобили именно люди, сколь безоглядно и безответственно раз и навсегда полностью сходу отвернувшиеся от всех тех и поныне в точно том виде существующих исключительно так крайне никчемных реалий.

И ведь как-никак, а истинно на деле совсем уж полноценно познав всю их гиблость (для духа), серость и полнейшую историческую неизменность некоторые возвышенные личности и впрямь порешили наспех проборонить старый огород новыми более острыми граблями…

Правда, слишком при всем том были они необычайно далеки от хоть сколько-то явственного понимания всего того, что как есть, нерадиво взяли они никак не тот нисколько неподходящий инструмент, ну а может, им и было попросту все равно чего — это в сырую землю могучей силой весьма ведь слепо разом воткнуть.

Тот же Лев Толстой, находясь у себя в том самом до чего любимом им имении, буквально-то разом погряз в самом форменном прекраснодушии, а значит и отображение им людского быта в сколь еще многих его бессмертных произведениях, при всем их общемировом значении и великих литературных достоинствах, совершенно никак небезвредно.