О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

И если нисколько нельзя было (в свое время) считай на корню извести все доподлинно массовое искусство, раз от всего этого оно бы явно никак не в меру тогда разом бы захирело, то вот никак не давать ему увидеть мир, выйдя на тот еще широкий экран, собственно, и было проще простого.

Весьма талантливые фильмы клали на полку именно по этакому сколь тогдашне более чем распространенному главному, сугубо цензурному принципу.

И все, то безмерно тягостное вмешательство серой власти СССР в истинно великое духом творчество весьма вот явственно проистекало от одного полностью понятного его устремления, никак не допустить хоть какого-либо вовсе-то ему совсем не подотчетного отображения невероятно суровых реалий нынешнего железного духом века.

Нет, уж все их вполне должное проявление в большом и славном искусстве до чего неизменно должно было следовать одной той безупречно удобной начальствующему взору приглаженной наглядности во всех ее полностью сознательно извращенных формах чисто разве что пропагандистского безмерно вычурного бытия.

39

Пейзаж сегодня, слава Тебе Господи, ныне несколько на деле явно сменился, однако ту весьма наглядно зияющую острой болью реальность и в настоящее время только поболее, чем некогда прежде, сколь старательно залепливают ведьминым отваром безотрадно сладковатой пошлости, раз чего-либо полноценнее этого «чудодейственного средства» попросту и не существует в самой природе вещей.

Ведь явно окажется на самом деле вполне предостаточным всего-то навсего перевести хорошую книгу в том самом довольно-то дурном ключе, и тогда она и впрямь неизбежно послужит абсолютно иным целям, нежели чем было то, для чего она и была как есть, первоначально еще предначертана самим ее автором.

Прекрасный замысел будет возможно всячески опошлить и затмить грязным и слащаво вульгарным его как есть вот дальнейшим перевоплощением на некоем другом языке.

А, кроме того, массовое искусство вообще порою специально низводят до полностью трафаретно праздничного уровня.

И все это именно подобным образом и делается, причем, прежде всего, лишь ради того, дабы и впрямь можно было весьма вот полноценнее достичь цели совсем же искусственно облегченного восприятия всей этой нашей подчас никак непростой и нелегкой жизни.

И до чего ее ныне на редкость беспрестанно так и стараются всячески подсластить и сколь тщательно весьма ярко всячески ведь затем приукрасить.

И это при том, что подлинно народная песня, как правило, необычайно же грустная, а вовсе не восторженно слащавая…

40

Причем почти весь духовный прогресс в этом-то самом вопросе до чего явственно шаг за шагом неизменно же следует как раз за тем самым вовсе ведь на редкость безотказно и беспросветно низкопробным техническим развитием.

И вот чего именно пишет обо всем том Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы».

«Создать, проявить, собрать красоту человека такую, чтоб она была реальной, живой, — это большой подвиг, тяжело. Проще дать общую форму, в ней подчеркнуть, выпятить какие-то отдельные черты, отражающие тему, ну, гнев, порыв, усилие. Скульпторы идут на намеренное искажение тех или иных пропорций, чтобы тело приобрело выражение, а не красоту.