О книгоедстве

Цви Владимирович Найсберг

Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях. Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.

Наша планета имеет очень тонкую настройку, и мы уже ее во многом реально нарушили, однако сделали это невольно от глупости и жадности, а не по тому чудовищно злому умыслу.

И лучше бы нам уж, ясное дело, и близко никак ведь до того не доводить, чтобы буквально так весь этот мир действительно еще стал полностью пустым и на редкость пустынным…

Идеология слепой силы, делающая особо острыми когти хищных империй попросту нивелирует все человеческое внутри душ тех, кто принимает решения, никак не беря в расчет ничьи людские судьбы, а только лишь твердо определяя границы, за которые чужая подлость не должна перейти без спуска с цепи ядерной реакции.

Причем, поболее всего, подобному роду рассуждений могло бы еще поспособствовать как раз то самое до чего явное превращение живых людей в безвольные винтики в машине сколь определенно созданной именно во имя построения государственного, а никак уж отныне нисколько не личностного и чисто человеческого счастья.

А между тем, нечто подобное и стало совсем невозмутимо наихудшим воплощением старого культа тотемизма под видом победы будто бы наиболее и впрямь передового духом атеизма буквально над всеми теми истинно будто бы ныне прежними религиозными предрассудками.

Да только теперь на месте тотемного животного оказался не статный вождь — яркое воплощение всего того давно прошедшего и былого, а тот символ, который и отождествлял собою божество, уж и впрямь-то наглядно воплощенное в живом теле, причем как раз таковое которому отныне и положено будет смиренно поклоняться всему тому нынешнему племени.

Но данный символ лучше ту как она есть всеобщую жизнь, точно ведь никак явно не сделает, поскольку он служит разве что самому себе и требует языческих обрядов и жертвоприношений, причем ему для всего этого и было нужна именно людская, а не животная кровь.

Причем для того, чтобы превратить жизнь масс в хоть какое-то подобие вполне достойного людского существования надо бы никак не постесняться довольно близкого знакомства с теменью, грязью и всем тем алым, что находится в венах людских.

Без крайне уж нечестивого своего соприкосновения с темными сторонами жизни всю то, что губит ростки грядущего никак вот не изжить.

А еще и должно это быть оно полностью здравым и крайне пристальным, поскольку главное это не вобрать тьму внутрь души, а разглядывать ее можно с буквально любого самого малого расстояния и покуда внутрь от него вовсе ничего не наберешься, а потому и переживать по этому поводу и близко не следует.

И главное это ведь что!

Страшнее зверя нет в природе, чем дикое и тупое людское невежество.

Именно оно враг прогресса, а не самодовольное чванство тех, кто весьма вот лучше в этой жизни обустроен.

И вся наиболее страшная трагедия мира, в котором мы живем, заключена, прежде всего, в том, что нашлись ярые идеалисты, которые и впрямь попытались зажечь солнце гуманизма, вовсе так истребив тьму тьмущую всяких чисто абстрактных понятий вместе теми, кто эти понятия само собой вполне отчетливо же олицетворяли.

И простой народ по наивности своей всецело поверил этим кликушам яростно зовущих толпу сделаться самим себе вольными господами.

И те ничего и ни о чем несведущие граждане подошли к этому делу со всем вот до чего более чем искренне надлежащим рвением.