Ревность 2

Кристина Французова, 2023

2-ой заключительный том.Семейные ценности – вот что отстаивала Мирослава, когда любимый муж превратился в тирана. Она сбежала в ночь, в никуда, чтобы спасти собственную жизнь и остатки самоуважения. Не имея денег, жилья, работы, в руках один чемодан и диплом экономиста. Когда тебе 27, сложно начинать с нуля. Но судьбу не интересуют наши планы.Любовь обернулась разочарованием. Надежды испарились. Мечты остались в доме, из которого сбежала.Мирослава решительно/безрассудно перевернёт свою жизнь, но что ей это принесёт…Старые знакомые + новые роли = кто получит итоговый приз…ХЭ для героини есть (не путать с ХЭ для читателя).

Глава 41

Кое-как удалось разлучиться

И постылый огонь потушить.

Враг мой вечный, пора научиться

Вам кого-нибудь вправду любить.

…

Как подарок, приму я разлуку

И забвение, как благодать.

Но, скажи мне, на крестную муку

Ты другую посмеешь послать?

А. Ахматова, 1921

Отрывок Кое-как удалось разлучиться

Звонок в дверь ранним субботним утром переполошил нашу маленькую семью. Накануне я долго ворочалась без сна и просыпалась тяжело и неохотно. Павлик успел открыть раньше меня и по квартире прокатился зычный голос… Подольского, чтоб ему икалось. Натянув поверх шёлковой сорочки халат, не взглянув на отражение в зеркале, я вышла в коридор, внутренне готовясь к обороне. Почему-то общение с Бывшим и его родственниками виделось именно так — предстоящим боем.

— Доброе утро, прекрасно выглядишь. Прости, что разбудил, но время не ждёт. Собирайтесь и поскорее.

— Куда? Зачем?

— Вы едете отдыхать.

— Ура!! — дети гомонили, прыгая вокруг возмутителя спокойствия, я же продефилировала мимо, в сторону кухни, демонстративно корча недовольное лицо, чтобы у Подольского не осталось иллюзий о направлении моих мыслей. В нос ударил древесно-мускусный аромат (выбранный мною же одеколон забыть невозможно). Меня передёрнуло, жаль — не от брезгливости. Но хуже было то, что выглядел Бывший намного вкуснее, чем пах. Я послала ему злобный взгляд и, оставив клоуна позади в компании юных зрителей, затянула халат потуже. Собственная уязвимость, почти обнажённость, несмотря на одежду, казалась слишком заметной.

— Что ты вытворяешь, Подольский? — бурчала под нос сама себе без надежды на ответ. Но от внезапного голоса, раздавшегося из-за спины, я подпрыгнула.

— Всего лишь организую ваш досуг. Детям нужно как следует отдохнуть. Не у тебя одной были напряжённые дни. Тем более лето скоро закончится.

Мне пришлось опереться о край кухонной столешницы, Бывший стоял сзади слишком близко и дышал в затылок. Мурашки маршировали книзу и кверху от макушки до пят и обратно. Меня мелко потряхивало. Тело затребовало своё. Когда в последний раз я была близка с мужчиной не вспоминалось. Столько всего произошло, что месяц не вспоминался, не то, что число. Может я погорячилась расстаться с Загородневым?

— Ты действуешь подло, исподтишка. Это неприемлемо.

— Готов принять последствия, а также искупить вину.

— Позёр.

— Давай ты примешь душ, приведёшь себя в порядок, соберёшь Полю и спустишься с ней вниз. Это намного эффективней, чем продолжать спорить и тратить время на злость, которая всё равно ничего не изменит.

— Не командуй, не дома. — Я жадно пила из стакана холодную воду большими глотками, чудом не поперхнулась.

— Мирочка… — Чмок в макушку и короткое движение ладоней по плечам. — Раз ты без настроения, тогда я рискну помочь Поле сам, пока ты восстанавливаешь нервную систему.

— Вот ещё! Представляю погром после вас. Я сама.

Всё также не глядя на него, я ретировалась в сторону дочкиной комнаты не столько выполнять распоряжение того, кто больше не имел права командовать, скорее за краткой передышкой.

Подольский нас привёз, конечно же, к себе. На крыльце ждала сияющая тётя Маша.

— Не думай, что твоя выходка сойдёт тебе с рук, — прошипела зачинщику безобразия, когда мы топтались перед входом. Дыхание сбоило от пробивающихся воспоминаний.

— С радостью отвечу на все твои претензии, — самодовольство из него выплёскивалось вместе со словами. И чем больше я злилась, тем шире улыбался Бывший. Я постаралась успокоить эмоции, но мало преуспела. Выручила меня Полина. Попав в незнакомое место, она крепче жалась к ногам и не выпускала мою руку. Я вывела её впереди себя:

— Тётя, встречай гостей! Познакомься с моими детьми: Полина и Павел. Дети, эту добрую женщину зовут тётя Маша. Сразу предупреждаю — никаких обращений на «ты». Иначе последствия нагрянут к обоим. Поля, тебя в первую очередь касается.

Пришлось сразу очертить границы, пока маленькая интриганка не успела расширить список родственников.

— Мира, позволь нам самим решить.

— Нет уж, тётушка. Хватит того, что она Гере тыкает, будто нашла нового друга.

— А разве я плохой друг?

— Ты не друг, максимум старший товарищ. Друзья у неё будут в школе или во дворе.

— Строгая у вас мама, — тётя Маша весело подмигнула детям, но возражать не стала. Особенно после того, что сказала дочь:

— Главное она у нас есть…

Огромный ком моментально встал поперёк горла, откуда только взялся. Я зажала переносицу пальцами, опуская голову пониже, чтобы переждать прилив слёз — движение, ставшее моим вторым «я».

— Тётя, покажешь наши комнаты? Хочу прежде всего устроить детей.

— Выбирай любые. Они все готовы, — первым ответил Бывший, — я помогу с вещами, а после покажу детям бассейн.

— Мы будем купаться! — Дочь сделала охотничью стойку.

— Ещё как будем. С утра до самого вечера. Бассейн полностью в вашем распоряжении, но при одном условии. — Павлик тоже не выдержал и вместе с Полиной они сверлили Геру немигающими взглядами, торопясь согласиться на всё, лишь бы получить долгожданное разрешение. — Присутствие кого-то из взрослых — обязательно. Без вашей мамы, меня или тёти Маши вам запрещено подходить к бассейну. Всё ясно?

— Да! Да! Обещаем! — детвора прыгала и галдела, радуясь, что отделались лёгким условием. Посмотрим, как они запоют через день или два, когда почувствуют вольность.

Впервые с того дня, как Паша с Полей переехали ко мне, я оказалась предоставлена сама себе. Не то, что я устала от суеты и гомона, появившихся в моей жизни одномоментно и заполнивших до краёв. Нет, конечно. Просто именно сейчас разница стала особенно заметна. Никто не кричал «мама» или «Мира». Никто не дёргал за руки. Не обнимал, не задавал бесконечные «почемучные» вопросы, не куксился, если я надолго отвлекалась на свои дела. Вроде и спокойно, но как-то пусто и одиноко. Непривычно…

Лёжа на шезлонге под тенью перголы с тонким полотном, я подняла очки на макушку, чтобы наблюдать за Подольским. Он торчал в бассейне, который день подряд, вылезая только на перекусы. Гера не меньше нуждался в «детской терапии», как я окрестила её про себя. Двое ребят умудрились вернуть в мою жизнь не столько любовь, хотя и она безусловно присутствовала, но скорее гармонию и умиротворение, может даже покой. Тут я погорячилась, покой и дочка дошкольного возраста в комплекте с сыном-почти-подростком — понятия взаимоисключающие.

Смотришь со стороны на их проказы, а из груди наружу вырывались золотистые лучи ликования. Хотелось обнять всех-всех (и даже Подольского, чёрт с ним, не обеднею). Сказать спасибо за то, что они рядом. Мне было важно знать, что они есть на белом свете, и что у них всё хорошо (последний пункт Подольского не касался. Он сделал слишком много плохого, чтобы желать ему хорошего).

— Мама смотри! Меня Гера научил! — выкрикнула Поля перед демонстрацией водного кувырка. Маленькая хитрюга подозрительно часто забывала слово «дядя», Гера же с молчаливой невозмутимостью возвышался позади неё, словно не слышал детского вопля… Ну-ну.

— Умница!! — я крикнула в ответ, после того как она, бултыхнувшись бомбочкой с кучей брызг, выплыла на поверхность и завизжала вперемешку с дольным хохотом.

Павлик детскую возню игнорировал и отрабатывал стили плавания. Гера ему периодически что-то подсказывал, тот внимательно слушал и сразу повторял. А стоило Подольскому озвучить похвалу, Паша горделиво сиял. Оба мужчины не делали секрета, что их отношения всё больше раскрывались и становились доверительнее.

Полина, к слову, почти с самого переезда резвилась и шалила весьма охотно. Спустя неделю или меньше после того, как навсегда попрощалась с приютом. С каждым прожитым днём она становилась более раскованной и уверенной, чем в предыдущий. Если не знать подробностей, то сходу не разглядишь в ней надлом. Редкие фразы или тяжёлые, горестные взгляды проскальзывали, но словно припорошённые. Будто новая жизнь накрыла её тонкой светлой вуалью добра.

Но не Паша… Его улыбка проявлялась, только когда он наблюдал за хохотом сестры. Он подолгу задумчив, а взгляд не на меня, стены комнат или в окно, а всегда внутрь. Стоило застать Пашу в такие мгновения, моё сердце переставало стучать. Я оторопело замирала, а после на носочках, бесшумно отходила, пряталась. Мне оставалось украдкой наблюдать (это не похоже на подглядывание за страстной парочкой в окне напротив), просто я беспокоилась за него. Он два года ходил за Полиной тенью, а теперь получил возможность побыть наедине с самим собой. Только бы ему удалось совладать, приручить то, что в нём жило. Пусть мы все трое посещали психолога (если бы не дети, нога бы моя не ступила), но без желания самого человека исцелиться, помочь ему не сможет никто.

— Как отдыхается? — тётя протянула мне холодный стакан с лимонадом и легла на соседний шезлонг.

— Спасибо. Надо было мне сказать. А ты крутишься юлой заведённой. Мм… С мятой и лимоном. Вкусно… Я подозреваю, что дети уедут из этого дома заядлыми пловцами.

— Да мне суета только в радость. Иной раз и поговорить не с кем.

— Ребята из охраны что же?

— Из прежних почти никого не осталось, так… единицы. Недавно Герушка провёл «чистку рядов», как он сказал.

— Но кто-то же охраняет дом, пока его рядом нет? Не можешь же ты сидеть здесь совсем одна. Это небезопасно в конце концов.

— Узнаю свою Мирушку. В первую очередь обо всех и только после о себе. Так мы ж не в чистом поле живём, соседи есть.

На пару с тётей мы увлеклись приготовлением ужина. Я дожаривала последнюю порцию овощей на сковороде-гриль, когда на кухню ввалилась шумная ватага.

— Мира, ужин скоро?

— Мам, ты видела, как я ныряла?

— Девочки, что есть перекусить?

Вопросы выстрелили одновременно и на максимальных звуковых децибелах. Разрумянившаяся тётя заливисто смеялась. Троица купальщиков от неё не отставали. Поглядев на озорство и прикусив губу, я развернулась обратно к плите. Эмоции внутри меня, что кипящее варево в котле над углями, слишком обжигали, толкали на безрассудство. Так нельзя. Нельзя поддаваться соблазну, принимать иллюзорный мираж за реальность. Это опасно. Ставки настолько высоки, что в случае проигрыша… я не имела права проигрывать, не в этот раз…

Пришлось срочно латать дыры в панцире вокруг сердца. Не вспоминать, не думать, не мечтать. Дети — вот моя цель, мой смысл жизни. Остальное мимолётная блажь.

— Мне осталось пять минут, — я отчиталась перед тётей. Но слаженный галдёж остальных подсказал, что после физических упражнений кому-то хотелось подкрепиться и побольше.

— У меня мясо готово. Все марш мыть руки и накрывайте на стол. Гера ты тоже помоги, быстрее будет.

Никто тётю Машу не ослушался. Как в старые добрые времена, ради её кулинарных шедевров домочадцы старались ей угодить.

— Мира, хочу завтра утром с Павликом съездить на рыбалку, разрешишь? — просьба Подольского озадачила, что моя рука с ложкой овощей замерла над тарелкой Полины.

— Надолго?

— С ночёвкой, послезавтра вернёмся.

— А я? — Поля хмурилась и бурила в Гере дыру, что умудрилась заставить взрослого дядю смутиться. Я же краем глаза отметила, как Паша враз погрустнел.

— Солнышко, место, куда поедут дядя Гера и Павлик, новое и неизведанное. Им придётся долго идти пешком, а ты быстро устанешь. Дядя Гера понесёт тебя на руках, а значит они опоздают на встречу с рыбками и никого не поймают…

Что я несла? Такое вообще на ком-нибудь срабатывало? На моё счастье, Поля в том возрасте, когда верила всему, что слышала.

— И что? Он же большой и сильный, легко меня донесёт.

Зачастую мои рассуждения ошибочны в корне. Полина с рождения знала всё о своих желаниях, но главное — как достигать желаемого, ей тоже известно давно.

— Может и легко. Но лучше бы им вдвоём съездить на разведку, выяснить не живут ли поблизости дикие звери, найти удобное место для ночёвки симпатичных и аккуратных девочек, как ты. И в следующий раз они с удовольствием возьмут тебя с собой, не опасаясь, что ты случайно поранишься или заплутаешь.

— Я так не играю. — Солнышко нахмурилось и спряталось за тучами, зато Павлик повеселел, награждая меня благодарным взглядом.

— В отсутствие мальчишек мы с тобой и тётей Машей придумаем свои развлечения, только для девочек.

— Хочу в зоопарк! — довольно объявила шантажистка. А я едва не застонала. Мы были там в прошлом месяце, неужели снова пора?!

— Я тоже хочу в зоопарк, давай позже, чтобы сходить вдвоём, — на этот раз Павлик выручил меня.

— Ладно, езжайте на свою рыбалку, — смилостивилась Поля, а все незаметно выдохнули.

После ужина домашние разбрелись кто куда. Паша ушёл к себе, чтобы делиться с друзьями новостями. Тётя с Полиной смотрели мультики. Я не первый день замечала, что Мария Мстиславовна наконец-то не бежала приводить столовую и кухню в порядок сразу по окончанию трапезы, а спокойно шла с дочкой к телевизору; хоть кто-то в силах отвлечь её от бытовых хлопот.

Я сама начала перетаскивать грязную посуду из столовой на кухню, но в помощники прибился Подольский. Он складывал самое тяжёлое горкой на поднос и уносил. Вдвоём мы управились гораздо быстрее. Мне задумалось подышать вечерней прохладой, но не успела я выйти из дома, как Гера удержал за руку.

— Далеко собралась?

— На свежий воздух. — Мои глаза поднялись на лоб. Я же не Паша с Полиной, чтобы спрашивать разрешение.

— Я с тобой, — прозвучало от него резко. И Гера, не выпуская моей ладони, сразу потянул вслед за собой. — Ты же не против?

— Не задавай вопросы если не нуждаешься в ответе.

На самом деле мне было всё равно. Я не ставила конкретной цели, просто хотелось тишины. Возможно громкие детские голоса, концентрированные в квартире и разбавленные здесь высокими потолками, яркими газонами, широким воздухом, цветущими жирными кустами роз, освобождали меня. Я в самом деле отдыхала. Переложить кусочек ответственности, пусть ненадолго, было приятным и полезным. Я не переживала, не беспокоилась по поводу и без. В Центре справлялась Влада с помощью Вари и Леры. Дети под чутким присмотром тётушки или Подольского. А я сама по себе. Не чья-то или кому-то что-то до́лжная, а своя собственная. Я даже созрела до признания — после развода мне не хотелось быть самой собой, я рвалась принадлежать. И впервые, кажется, смогла разделить личные желания и своё существование от детей, от профессионального долга, от мужчины, от любого давления извне.

Гера молчал, не выпуская моей ладони, и мы просто ходили кругами по узорчатой тропинке, освещаемой садовыми фонарями и половинчатой луной. На поворотах нам доводилось сталкиваться плечами, тогда мужские пальцы крепче сжимали мою руку, чтобы не потерять.

— Я боюсь, Гера, — откровение вырвалось нечаянно.

— Чего? — его голос осип.

— Боюсь, что забуду.

Мне сложно объяснить то, что я сама не до конца понимала, вернее понимала, но не была уверена в своей нормальности.

— После появления Паши с Полиной стало легче.

Он снова стиснул мою ладонь, но быстро опомнился и ослабил хватку.

— Я заметила, что вспоминаю реже. И мне страшно, что однажды забуду навсегда. А я не хочу забывать, у меня нет такого права — забывать. Я до сих пор не попрощалась… не смогла. Знаю, звучит дико. Все считают, что пока ребёнок не родился — это не человек, и в обществе принято говорить слово «плод». Но это был мой ребёнок, Гера. Мой малыш. И… я не хочу забывать. Но кажется именно это происходит. Или я просто чокнутая.

Он остановился, и я вместе с ним, развернул к себе и приподнял мой подбородок.

— Ты не сумасшедшая. Если для тебя важны воспоминания, значит я буду помнить вместе с тобой.

Я всматривалась в его мрачный, но не злобный взгляд, устремлённый прямо в моё сердце, и не понимала, как мы дошли до того, что потеряли самих себя и друг друга.

— Спасибо. Но ты не обязан.

Он открыл рот для возражений, но я знала наперёд все шаблонные фразы, поэтому увернулась от его пальцев на подбородке и потянула в конец сада к ограде. Несколько дней во мне зрела идея.

— Как тебе это место?

Гера не понял. Пустующая лужайка вплотную к забору, самой собой не возбуждала любопытства. Приподнятая бровь на монолитном лице молчаливо вопрошала.

— Если ты не планировал что-то здесь посадить или построить, то я хочу организовать маленький уголок памяти.

— Рассказывай…

Перед сном я собиралась созвониться с Мариной. Мы не общались несколько дней, и я успела соскучиться. У неё Савелий, у меня Паша с Полиной, наши с ней ежедневные звонки превратились в еженедельные. Если так пойдёт дальше, то они превратятся в ежемесячники.

— Спокойной ночи, — я прощалась с Герой у центральной лестницы.

— Посиди со мной, Мира. Может выпьешь вина?

Неожиданная просьба заставила замереть в нерешительности. Мы редко оставались наедине, да я и не стремилась. Но на прогулке он выслушал меня и после…

— Пожалуйста.

Просительный взгляд смог поколебать мои внутренние весы.