Ревность 2

Кристина Французова, 2023

2-ой заключительный том.Семейные ценности – вот что отстаивала Мирослава, когда любимый муж превратился в тирана. Она сбежала в ночь, в никуда, чтобы спасти собственную жизнь и остатки самоуважения. Не имея денег, жилья, работы, в руках один чемодан и диплом экономиста. Когда тебе 27, сложно начинать с нуля. Но судьбу не интересуют наши планы.Любовь обернулась разочарованием. Надежды испарились. Мечты остались в доме, из которого сбежала.Мирослава решительно/безрассудно перевернёт свою жизнь, но что ей это принесёт…Старые знакомые + новые роли = кто получит итоговый приз…ХЭ для героини есть (не путать с ХЭ для читателя).

Глава 32

Савелий Аркадьевич Загороднев

В тот же день с наступлением сумерек Савелий приплясывал от нетерпения возле подъезда в ожидании явления жильца. Звонить в домофон сулило потерпеть неудачу в самом начале. На его счастье, шустрая бабулька вернулась с прогулки в нужный подъезд, ведя на поводке мелкую собачонку, и он просочился внутрь следом. Нажав на дверной звонок, Сава предусмотрительно закрыл глазок охапкой алых роз. «Цветы-розы-красные-много» — типичная формула проштрафившегося мужика. Его шансы невелики, поэтому выбирать не приходилось.

— Кто? — приглушённый голос раздался из-за двери, а он даже обрадовался недоверчивости. Нечего открывать дверь кому попало, когда его не было рядом.

— Это я, Мариш. — Про себя: «твой бестолковый сохатый лось». А вслух: — Савелий.

— Зачем пришёл?

— Мы можем поговорить?

— Уже наговорились.

Именно такой ответ он предвидел: — Давай ты впустишь меня, чтобы не пришлось разговаривать через дверь. Обещаю, я ненадолго.

Она молчала… Неужели ему предстоит караулить на улице, дожидаясь, когда несговорчивая де́вица покинет крепость. Должна же она ходить на работу, в конце концов. «Ты придурок, Сава! Она ведь уволилась, а ты, кретин, даже не знаешь работает она где-нибудь или нет». Он принялся лихорадочно подыскивать в голове фразу, чтобы звучала пожалобнее и поубедительнее одновременно. Но послышался щелчок дверного запора и дверь отворилась. Он, не тратя времени даром, быстро зашёл в коридор и сразу закрыл за собой, дабы не радовать жильцов подъезда мексиканскими трагедиями.

— Привет, — Сава рассматривал сердитую всклокоченную мордашку, впрочем, особо не задерживаясь на лице. Взгляд жадно проскользил вниз, отмечая мятую растянутую футболку, под которой проступали очертания груди без белья. От увиденного он гулко сглотнул, и проследил путь до пояса трикотажных штанов, воскрешая в памяти молочную кожу Маринкиных аппетитных бёдер. Член в джинсах дёрнулся и Савелию пришлось напрячься, чтобы взять себя в руки. Ох, в руках букет роз.

— Это тебе.

Марина с трудом держала цветы, но продолжала стоять там же, опираясь на стену в прихожей.

— Мариш, давай поговорим спокойно.

— О чём? Мы вроде всё обсудили.

— О том, что случилось и о том, что, кажется, я полный кретин, — он поглядывал на неё из-под бровей, перед этим покаянно опустив голову.

— Тебе не кажется. Ты и вправду кретин. Но не понимаю, что это открытие может изменить.

— Прости. Я повёл себя, как ревнивый самец.

— Нет, Сава. Ты не ревновал. Ты банально мне не поверил. Это разные вещи. — Её непроницаемое лицо взволновало.

— А цветы не завянут?

Он знал, что она не бросится ему на шею с визгом: «Я соскучилась, милый». Но кроме прозвучавших извинений, понятия не имел, что ещё сказать или сделать, чтобы заслужить прощение.

— Да плевать. Они же от тебя.

— Я так понимаю на чай можно не рассчитывать.

— Когда я приезжала к тебе в последний раз, ты не отличился особым гостеприимством.

Это прилетел не камень, а булыжник в его огород. Девушка приехала к нему ночью одна, и он, кретин, её прогнал. Сава надеялся его шансы на несколько делений выше нуля, как есть кретин, они давным-давно в минусах. Зря он приехал, сделанного не вернёшь. Тем более если Маринка в тот раз сказала правду, то она никогда его не простит. Ни одна девушка на её месте не простила бы. Она скрылась на кухне, а Савелий прокручивал в голове «прости» на все лады. Марина вернулась слишком быстро, чтобы он успел придумать хоть что-то вразумительное, но уже без цветов.

— Устала держать, тяжёлые.

Он кивнул и подхватил: — Марин, я не собираюсь тебе надоедать. Но я очень сильно сожалею о том, как поступил по отношению к тебе. Прости.

Она молча стояла, всё также облокотившись спиной о стену. Савелий перед окончательным расставанием скользил по ней взглядом, на этот раз подмечая следы усталости, потухший взгляд и тёмные круги под глазами. Ему показалось, что она немного похудела. Хотя прежние формы: шикарная грудь и сочные бёдра его всегда приводили в восторг. А через один вдох и один удар сердца он набросился на её пухлый рот. Хотел в последний раз попробовать на вкус нежные губы и дерзкий язык. В последний раз почувствовать её сладость. Что ему оставалось теперь кроме воспоминаний.

Она охнула от внезапности, потом замолотила его кулаками, правда не столь активно как могла бы, но вдруг вместо ожидаемого им сопротивления прикусила его нижнюю губу, сильно, до крови. Боль сначала мешала, но он отчего-то был уверен, что его кровь попала и к ней. То обстоятельство, что Маринка слизывала капли его крови завело ещё сильнее. И если поначалу Сава затеял лишь прощальный поцелуй, то сейчас уже жадно пробирался руками под тонкую футболку, безошибочно находя полноватую грудь и накрывая ладонями. Слаженный стон от них обоих долбанул по ушам оповестительной сиреной. В следующее мгновение он перекатывал затвердевшие сосочки между пальцами, чувствуя, что его девочка выгнула спину, прижимаясь теснее. «Ну наконец-то, милая, вот теперь я узнаю свою ненасытную дикарку». Стоило к ней прикоснуться, чуть усилить давление, и он знал — Маринка сама оседлает его, лишь бы получить то самое, что требовало её тело. Сава не сомневался — в этот раз она до последнего будет держать себя в руках, но он не позволит.

Он всё яростнее проникал в глубину её рта, чтобы занять там главенствующее положение. Юркий язычок заскользил вдоль его, выражая одобрение. Вскоре тонкие пальцы перебирали край его футболки, чтобы прикоснуться к оголённой коже. Но стоило её ладоням огладить пресс, Савелий едва не взвыл. Бабы то у него не было. А тут она — его, родная, отзывчивая, страстная, желанная настолько, что топило последние крохи здравого смысла.

Когда он отстранил Марину от себя, то услышал разочарованный стон. Савелий довольно оскалился и развернул её спиной. Она моментально приняла нужную позу, упёрлась руками в стену, подавая бёдра назад. Сава оголил её попку, спустив штаны вместе с трусиками вниз, попутно оглаживая ладонями нежную кожу. И тут последняя здравая мысль молнией прошла сквозь сознание:

— Чёрт, Мариш, я без презерватива. — Она тут же напряглась под его руками, а он вжался в неё, бесстыдно потираясь пахом о попку, чтобы не вздумала остывать пока они не добрались до финиша. — Я ни с кем не спал после тебя.

Марина дёрнулась, хотела повернуться, но он не позволил. Схватил хрупкие запястья одной рукой, прижимая к стене, задирая выше, чтобы девочка не трепыхалась раньше времени.

— Я не вру. Ни с кем кроме тебя, Мариша, — жарко зашептал Савелий на ушко, чтобы до неё наверняка дошёл посыл. — Позволишь?

Вместо ответа на вопрос она выпалила: — Я тоже ни с кем, — и через паузу, — постарайся кончить не в меня.

Получив разрешение, Сава наконец сделал то, о чём мечтали оба и мучились в ожидании, вошёл в неё с размаху. Но с первым толчком он остановился, давая привыкнуть и ей, и себе.

— Я едва держусь… Мм, Мариш… Как же я скучал, — Савелий глухо бормотал куда-то ей в затылок, иногда прикусывая за шею или ухо.

Марина охнула, сильнее вдавливаясь в него попой, стирая последние возможные миллиметры между телами. Но её запах, чёрные волосы, молочная кожа, тело, которое он когда-то изучил вдоль и поперёк, дурманили настолько, что Саву сорвало и следующие самые позорные три минуты в его жизни, он остервенело долбил горячее нутро. Он даже не понял как и почему, буквально в последнюю секунду вытащил член, чтобы излиться на обнажённые ягодицы.

— Большего позора и представить трудно, — хмыкнул Савелий ей в затылок. Мариша не кончила, но так просто он её сегодня не отпустит. Если быть точным — не сможет отпустить.

Сава освободил тонкие запястья, затем пальцами пробежался по дрожащему животику и накрыл горячее пульсирующее лоно.

— Не переживай, сейчас передохнем и я позабочусь о тебе как следует, — о том, что хорошо бы перебраться в постель он заикаться не рискнул. Рассудив, что Марина к этой минуте сама понимала, чем и где закончится сегодняшний вечер.

— Иди в душ первый, — она сходу разбила его планы.

— Я думал мы сходим вместе, — он добавил в голос хрипотцы, девчонки всегда покупались на нехитрый трюк, Марина не исключение, — к тому же тебе нужнее, — тонко намекнул, что запачкал её, а не себя.

— У меня есть салфетки, — она быстро скрылась на кухне, а Сава стоял в коридоре, будто оплёванный.

Очуметь, или она его отшивала, или это месть юной ведьмы, вышедшей на тропу войны. Его прохватит понос на два дня, а дальше будет всё как прежде, да? Он так-то не против огрести коли заслужил. Но некая ясность не помешала бы. А тут разве поймёшь? И что ей не хватало… извинился ведь.

«На колени что ли встать? Да я скорей обслужу её по высшему разряду, чтобы кончала без остановок и голос срывала подо мной, чем ползать без толку на коленях и вымаливать прощение, которое можно ждать годами, если не предпринять решительных действий». Быстрее всего что мужчины, что женщины становились покладистыми, когда сполна удовлетворены.

Выйдя из ванной, Савелий застал Марину всё там же в коридоре, и тут ему стало действительно нехорошо. Судя по всему, его план ни черта не сработал. Да куда ж ему сработать, если он кончил едва начав, а она так и осталась ни с чем.

— Мариш, ты же понимаешь, что я не ради секса пришёл?

— А зачем ты пришёл? — огромные голубые глаза дотошно всматривались, желая увидеть и просканировать все его тайные помыслы одним махом.

— Не могу без тебя.

— Так я же гулящая, что изменилось сегодня? Я перестала быть шлюхой? Или ты пришёл как шлюхе? — тут её выдержка дала осечку, и Марина опустила глазки, утягивая его за собой, погружая обоих в пучину отчаяния. Кретин, видимо она подумала, что он использовал её в качестве одноразовой игрушки?!

— Марина, с ума сошла, — рявкнул Савелий зло, — я не считаю тебя шлюхой и раньше не считал.

— Но называл именно так.

— Да, признаю. Было дело. Ляпнул… от ревности. Что кто-то мог получить то, что я хотел для себя. Я хочу, чтобы ты была только моей. А тот засос… Лучше не будем о нём… Короче, сейчас я здесь, потому что хочу быть здесь и с тобой, а не ради быстрого и легкодоступного секса.

— Легкодоступного, хорошо сказал, — она горько усмехнулась. А он повернулся к стене и смачно ударился лбом. Несколько раз, чтоб наверняка.

— Ма-ри-ин, — Савелий обречённо протянул любимое имя и снова повернулся к ней, — не придирайся к словам. Я извинился всеми доступными моему одноклеточному мозгу способами. Пожалуйста, не мучай, скажи, чего ты хочешь, и я клянусь, сделаю всё, что попросишь. Тем более мои мозги сегодня прошли тотальную зачистку от Миры.

Её взгляд подёрнулся изумлением, но она не проронила ни звука.

— Да-да, застал у Петьки твою Миру, она его бросила и забирала свои вещи.

Удивление нарастало — Марина была не в курсе изменений в жизни подруги.

— В итоге огрёб не только Петька, хотя он заслужил, не спорю. Нечего огрызаться на нервную женщину. Но мне тоже не хило прилетело по поводу тебя.

Голубые глазки сощурились и блеснули лукавой хитрецой, а губы тронула едва заметная улыбка. «Ну хоть что-то…», — Савелий обрадовался даже такой малости.

— Теперь ясно почему ты здесь. Но если твоим словам можно верить, и ты действительно сделаешь, как я захочу, — она испытывала его паузой, которую он выдержал без труда, — тогда сейчас ты уйдёшь, Сава.

— Что? Но почему, Марин? — взорвался он возмущением. Неужели все усилия были напрасны?

— Потому что ты решил прийти сгоряча. Вот переночуй со своими мыслями, а завтра или послезавтра поговорим.

— Мариш… — Сава подошёл ближе и расставил руки по бокам от неё, упираясь ладонями в стену. Навис над ней, довлея своим телом, вжимаясь, потираясь. Ему были известны все её слабости, раньше она дурела от его близкого присутствия, а её кожа покрывалась пупырышками, будто замёрзла. — Ты не кончила, я не могу уйти и оставить тебя без десерта.

Но сегодня его знания ни разу не сработали.

— А я не хочу десерт. — Недавняя поволока в глазах напротив быстро развеялась и это был сокрушительный провал.

— Со мной не хочешь? — неожиданная злость из Савелия прорвалась грубым выплеском. Марина скукожилась и отвела взгляд.

— Какая разница? — она тоже грубила, но добавила заметно мягче, — я ведь говорила, что ни с кем после тебя.

Он загривком чуял, что не добьётся от неё большего. Но до чего сложно уйти, когда Сава не понимал, как вести себя дальше.

— Пожалуй, это самое сложное, что ты могла придумать, — его голос укорял, но она даже бровью не повела. Продолжала стоять вся из себя спокойная, будто он не раздразнил её, когда вбивался в мягкое тело. Будто не было ничего несколькими минутами ранее. А его штормило, как женщину перед месячными.

«Унижаться не выход, кретин», — Савелий отвесил себе мысленного пинка перед прыжком в ледяную прорубь.

— Ладно, как скажешь. Хочешь, чтобы я ушёл, значит уйду. Кстати, ты устроилась на работу?

Она скривилась, и он понял ответ без слов.

— Нет. На этот раз быстро не получается.

— Тогда спокойной ночи. Хотя ты вряд ли быстро уснёшь, — Савелий не упустил возможность подколоть её напоследок. — Но завтра я вернусь и больше не будет никаких отговорок.

— Себе это скажи Загороднев. Это ведь ты любитель сыпать обвинениями и сбегать при первых трудностях.

— И себе скажу, можешь быть уверена.

Он за сегодняшний день решил для себя столько всего, сколько за год не осиливал. Но пока рано в этом сознаваться. Лучше дать ей время.