Ревность 2

Кристина Французова, 2023

2-ой заключительный том.Семейные ценности – вот что отстаивала Мирослава, когда любимый муж превратился в тирана. Она сбежала в ночь, в никуда, чтобы спасти собственную жизнь и остатки самоуважения. Не имея денег, жилья, работы, в руках один чемодан и диплом экономиста. Когда тебе 27, сложно начинать с нуля. Но судьбу не интересуют наши планы.Любовь обернулась разочарованием. Надежды испарились. Мечты остались в доме, из которого сбежала.Мирослава решительно/безрассудно перевернёт свою жизнь, но что ей это принесёт…Старые знакомые + новые роли = кто получит итоговый приз…ХЭ для героини есть (не путать с ХЭ для читателя).

Глава 38

Как соломинкой, пьёшь мою душу.

Знаю, вкус её горек и хмелен.

Но я пытку мольбой не нарушу.

О, покой мой многонеделен.

Когда кончишь, скажи. Не печально,

Что души моей нет на свете.

Я пойду дорогой недальней

Посмотреть, как играют дети…

А. Ахматова, 1911

Отрывок Как соломинкой, пьёшь мою душу

Однажды поздним вечером, уложив детей спать и завернувшись после душа в тонкий халат, я прибирала на кухне: отправляла грязные тарелки в посудомойку и раскладывала остатки еды по контейнерам. Моя удивительная жизнь день за днём приходила в норму. Или правильнее сказать, мы все трое постепенно приводили наши жизни в порядок: притирались, изучали повадки и показывали характеры.

Звонок в дверь застал врасплох. Я вздрогнула и схватилась за грудь. После хлопот с усыновлением меня ещё потряхивало. Выскочив в коридор, я прислушалась. Тишина из комнат послужила ответом на невысказанный вопрос. Дети не проснулись, не испугались, всё хорошо… Нетерпеливый стук в дверь.

— Да кого принесло на ночь глядя? — Время и правда позднее, скоро полночь.

Я посмотрела в глазок и обомлела. Шаг назад, рука сжала горло…

Открывала нехотя, через силу. Ну а вдруг случилось что или помощь нужна.

— Привет. Пустишь переночевать?

Только я открыла рот, чтобы удивиться отсутствию мест в тех же гостиницах, но внешний вид Бывшего заставил придержать слова и мысли.

— Проходи на кухню, я разогрею ужин.

Разувшись, он без слов прошёл куда велено, я следом. Достала контейнеры, которые несколько минут назад убрала в холодильник. Поставила тарелку с мясом в микроволновку и услышала:

— Не грей, давай так. Иначе не дождусь и сгрызу вилку.

Подольский был способен шутить, наверно это хороший признак. Но…

Усилием воли отбросила волнения прочь. Пока он жадно, торопливо заглатывал ужин, я смотрела на него помятого, исхудавшего, почерневшего, а сердце обливалось кровью. Моё раненое, страдальческое сердце, которое лишь совсем недавно перестало мучиться, снова неспокойно сжималось, а старые раны, с трудом затянувшиеся с обретением детей, грозились разойтись по швам. В самых непрочных местах уже сочилась кровь, напоминая о давешней боли.

Электрический чайник громко щёлкнул, возвращая меня в реальность. Я закинула пакетик в кружку и залила кипяток, две ложки сахара — помнила до сих пор.

— Покрепче, Мир, — прозвучала хриплая просьба, и я терпеливо ждала пока цвет напитка окрасится чёрным.

До дикости странный вечер, я, будто примерная жена, кормила Бывшего ужином, не задавая лишних вопросов. Откуда он мог вернуться едва стоящий на ногах, уставший словно не спал нормально неделю, а может больше, оголодавший сильнее бродячего пса. Он принимал заботу, как должное. Будто мы вполне себе состоявшаяся семейная пара.

Подольский часто клевал носом, а скоро голова совсем опустилась к груди. Я обняла его за плечи и осторожно разбудила: — Ты сможешь принять душ? Или сразу спать?

Очнувшись, он положил свою ладонь поверх моей:

— Спать, Мирочка. Иначе боюсь отключиться, а ты меня тяжёлого не дотащишь.

— Тогда пойдём в гостиную, ляжешь на диване. Остальные комнаты заняты.

К моему большому облегчению, Бывший не стал уточнять, что я имела ввиду. Мне же пришлось кусать длинный язык за собственный промах, объясняться ночью, когда он невменяем — плохая затея. Усадив его на диван, я пошла к себе за постельным бельём, но, когда вернулась Подольский спал, устроив голову на подлокотнике.

— Ох, Гера. До чего ты себя довёл.

Я пропихнула под него подушку и накрыла пледом. Он заворочался, но быстро притих. А прежде, чем самой лечь спать, заглянула к детям по очереди. Просто, чтобы убедится, что все крепко спят и смотрят хорошие сны.

Встав утром по будильнику, ненадолго заглянув в ванную для первоочередных туалетных дел, я, перевязывая халат и собирая волосы в хвост, прошла на кухню. Полине с Пашей требовался полезный завтрак, с ними за компанию я тоже приучилась плотно завтракать по утрам.

— Эм… доброе утро. — Ошалело я смотрела на то, как Бывший жарил омлет на моей кухне.

— Доброе утро. Выспалась? — Он обернулся с ослепительной улыбкой. Сегодня утром Подольский выглядел намного лучше. Волосы после душа блестели каплями воды, брюки сидящие низко на бёдрах открывали вид на похудевший, но всё ещё рельефный торс. Отдых пошёл ему на пользу, но синяки под глазами остались, хотя стали меньше.

— После чашки кофе буду знать наверняка. Пока не определилась. А что ты делаешь?

— Как что? Завтрак для нас.

Хм. С чего мы такие любезные с утра пораньше. Я достала из шкафа овсяные хлопья, Поля не жаловала яйца, но от каш приходила в восторг. Мы с Павликом её пристрастий не разделяли, но критиковать чужие вкусы в моём доме считалось дурным тоном.

— Тебе недостаточно омлета? — Подольский с удивлением подтрунивал.

Ответить я не успела, дети ввалились гурьбой. Павлик умылся и переоделся, Поля так и осталась в пижаме.

— Мама, доброе утро! — Малышка обняла меня за ноги и прижалась.

— Доброе утро, солнышко. — Я поцеловала её макушку.

— Доброе утро, Мира и незнакомый дядя. — Паша дал понять, что требовалась ясность. Оно и понятно, следовало поскорее отыскать рубашку и прикрыть обнажённый торс незваного гостя.

— Дети, познакомьтесь с дядей Герой. Он любезно готовит нам омлет на завтрак. — Дочка скривилась и недовольно замычала. — А для тебя каша, не капризничай.

— Гера, познакомься с моими детьми — Павел и Полина.

О-о, я многое бы отдала, чтобы пересматривать это мгновение раз за разом. Почему я не догадалась снять знакомство на видео? Ошарашенное лицо Бывшего с отвисшей челюстью нужно было видеть. Он чесал затылок, вращал выпученными глазами, разглядывая нашу троицу, открывал и закрывал рот, но не проронил ни звука. Онемел видать. Я лишь улыбалась во все 32, пока он отказывался верить увиденному. Но два доказательства рассматривали его в ответ четырьмя синими глазами.

Бывший, ты мне никто и объяснять я ничего не обязана. Поэтому можешь фантазировать сколько угодно и строить самые шальные предположения. Мне всё равно. Моя душа пела, я счастлива. Два самых важных человечка моей жизни рядом со мной, улыбались и сверкали счастьем вместе со мной. Значит жизнь удалась.

Дети с удовольствием ели завтрак и строили планы на день. У Паши каникулы, Полина сначала в садик, а после вместе с братом они придут в Центр на занятия. И только Подольский, отыскавший рубашку, с растерянностью обозревал наше семейное застолье. Кусок в горло ему не лез. По крайней мере он не бросился на меня с упрёками и не закатил при детях скандал. За одно это я была признательна.

После мы с Полиной отправились одеваться, а мне ещё нужно было принять душ. С новым плотным распорядком дня я не всегда успевала помыть голову, о косметике пришлось забыть. Мой внешний вид теперь далёк от холёной жены успешного бизнесмена. Но я может уставшая, почти всегда невыспавшаяся, как правило ненакрашенная и с вечным хвостом на затылке (иногда не первой свежести), зато счастливая. И разве остальное будет иметь значение? Для кого-то, возможно, и будет. Но для меня точно нет. Ведь счастье не в причёске после стилиста-парикмахера из самого дорого салона, не в платье от-кутюр, не в босоножках из кожи питона, а двух человечках, которые награждали меня восторженными улыбками. Только это имело значение, потому что их синева меня окрыляла.

Бывший не спешил выходить из квартиры вместе с нами. Я замялась в растерянности, но поводов для подозрений и скандалов он не давал.

— Завезёшь ключи мне на работу?

— Без проблем, — коротко ответил Подольский, разглядывая не меня, а детей. Паша отвечал ему тем же, а вот Полина, наоборот, вела себя так, будто и не было никакого дяди Геры.

Вечером на подходе к дому Павлик резко остановился, мы с Полей вслед за ним тоже застопорились:

— Мира, ты только не пугайся, но у нас в квартире горит свет.

Втроём мы уставились на окна. Свет действительно горел. Что странно, охранник передал ключи от квартиры.

— А чего мне пугаться? Всё самое ценное со мной — это вы.

— А ты с нами, — поддакнула Поля.

— Я зайду первой, а вы постойте пока здесь, — наказала детям перед входом в квартиру. Дверь не заперта, и с порога я приметила мужскую обувь, которой у меня отродясь не водилось. Догадка блуждала в голове, но лучше убедиться. Долго искать не пришлось, в гостиной хозяйничал Подольский, собственной персоной.

— Ты напугал детей.

— Мира? — Он сервировал стол к ужину и видимо увлёкся, что мне удалось застать его врасплох. Подольский смотрел широко раскрытыми глазами, словно не ожидал увидеть меня в моей же квартире. — А где дети?

— Ты не слышишь меня?

— Ты что-то сказала?

Не понимая то ли ругаться, то ли смеяться, я неопределённо пожала плечами и пошла за детьми. Помыв руки, мы ввались гурьбой в гостиную.

— Дядя Гера, а что вы делаете? — Павлик снял вопрос с языка.

— Заказал для вас ужин. И вот… — Подольский широко развёл руками в направлении стола, на котором уместилось полное меню из какого-нибудь ресторана. Столько блюд нам даже за неделю не осилить.

— А ты теперь с нами будешь жить? — Поля устроилась на стуле и хитро поглядывала на растерявшегося мужчину. Ну, да, после того как она записала меня в мамочки, я не удивлюсь, что таким же методом она подыщет возможного отца.

— Нет, солнышко. У дяди Геры свой дом. Там его ждёт любимая тётя и вообще у него очень много дел, поэтому он не сможет часто нас навещать. К тому же называть взрослого дядю на «ты» невежливо.

Я взяла управление в собственные руки иначе к окончанию ужина с находчивой дочерью рисковала превратиться в глубоко замужнюю женщину.

— Если Мира не против, то я буду рад, если вы станете обращаться ко мне на «ты».

Что ты задумал, Подольский? Хотелось скандала, но при детях это невозможно, пришлось терпеть и стискивать зубы.

— Мам, можно?

— Раз дядя Гера согласен, то можно. Только в следующий раз не забывай спрашивать разрешения. Договорились?

— Угу, — с набитым ртом Поля послушно кивала.

— Мира, можно не скромный вопрос?

— Насколько нескромный? — я показательно посмотрела на ребят, чтобы Подольский тщательнее выбирал слова рядом с ними.

— Даже интересно о чём ты подумала? — усмехнулся он. — Ничего крамольного, когда у тебя отпуск?

Хороший вопрос… я сама хотела бы знать ответ.

— Не в этом году точно. Как я оставлю Центр без присмотра? Мы до сих пор устраняем недочёты.

— Тогда моё предложение придётся, кстати. В особняке никого кроме меня и тёти, а на заднем дворе большой бассейн.

Ох, ты ж… Запрещённый приём. Я только приоткрыла рот, чтобы остановить Подольского, но…

— Мама, мама, у дяди Геры есть бассейн!!

— Я поняла, солнышко.

Незаметно показала гаду кулак, и провела ребром ладони по горлу. Паша, сидя напротив, конечно, разглядел, захихикал, но для меня главное, чтобы Полина не видела.

Бывшему-то невдомёк, что Поля, как русалка, зайдя раз в воду, без посторонней помощи уже не выйдет. Приходилось выносить на руках либо взывать к душевной доброте. Но почему-то при купании её природная доброта отказывалась сотрудничать. Даже пирожные становились бессильны разорвать связь между бассейном и Полиной.

Точно такие же взаимоотношения у Павлика с лепкой. Когда он увлечён, то к нему лучше не подходить, иначе можно стать свидетелем не самых светлых качеств его характера. Только откуда постороннему Бывшему знать подробности о моих детях.

— Гера, можно тебя на пару слов? — Увела его за собой в дальнюю часть коридора к входной двери, чтобы дети не подслушали разговор.

— Ты что такое творишь? Совсем ополоумел? — я грозно зашипела, выплёскивая негодование. Но Подольский вместо того, чтобы озлиться, обхватил ручищами меня за плечи и, заглядывая в глаза, ответил:

— Мира, я не встаю между тобой и детьми. Я просто предложил вариант отдыха для вас всех, пока ты занята на работе. Добираться до Центра, конечно, дальше, но другие плюсы перевесят один недостаток. А с детьми в твоё отсутствие побудет тётя.

Он использовал тот самый спокойный голос, которым следовало увещевать неадекватного собеседника. Почему из нас двоих именно мне досталась роль сварливой тётки?

— А с какого перепуга, ты решил, что я позволю своим детям гостить у незнакомого мужика? Ты нам никто, чтобы я разрешила тебе заводить дружбу с детьми. Можешь засунуть свою чёртову благотворительность куда подальше. Доедай ужин и проваливай из моей квартиры.

— Мира… — Бывший убрал от меня руки и приложил к вискам. Даже если у него разболелась голова, мне не жаль, нечего тянуть лапы к детям. — Я всего лишь хочу помочь.

— А меня ты спросил? Нужна мне твоя помощь? Хочу я видеть твою рожу, пока ты изволишь играть в благодетеля?

Подольский сузил глаза, чуть склонив голову, губы недовольно поджались. Но он быстро вернул невозмутимость и с прежним серьёзным видом продолжил:

— Нам нужно поговорить. Когда-нибудь это всё равно случится, Мира.

— Нет, Подольский, — отрезала резко и даже ультимативно. Чего-чего, а этому точно не бывать, всё в прошлом, и я не собиралась окунаться в выгребную яму по чьей-то прихоти, — время разговоров прошло. У тебя было много возможностей для беседы, но ты предпочёл решить за нас обоих. Так что можешь злиться сколько угодно, но разговаривать с тобой я не собираюсь. И впутывать детей — не позволю. Закон на моей стороне, с тобой мы давно в разводе. Начнёшь вести себя неподобающе и я не постесняюсь обратиться в полицию.

— Что ты мелешь, Мира. Ты себя то слышишь?

— А ты меня слышал, когда избивал или насиловал?

Бывший дёрнулся как от удара в челюсть, глаза полоснули застарелой незажившей раной и чем-то таким привычным, что страшно признаваться самой себе. Я достаточно натерпелась, чтобы теперь по-идиотски наступать на те же грабли. «Он недостоин жалости», — подумала и высказалась вслух:

— Уходи, Гера. Тебе здесь не рады.

Подольский долго смотрел, пытаясь что-то отыскать в моей душе. Но для него у меня ничего нет. Всё, что осталось — для детей… не для него.

Не получив желаемого, Бывший показательно запыхтел, обувая мокасины. Я едва не заикнулась, чтобы он попрощался с детьми, но вовремя прикусила язык. Закрыв за ним дверь, я с тяжёлым сердцем вернулась обратно.

— Мама, а где дядя Гера?

— Он занятой человек, солнышко. Возникли срочные неотложные дела и ему пришлось уехать.

Полинка заметно скисла, Павлик скорей всего сообразил, что с визитёром не так всё чисто, как могло показаться на первый взгляд, но комментировать не стал.

— Давайте ужинать. Нам придётся потрудиться, чтобы одолеть хотя бы половину.

— А дядя Гера ушёл голодный.

— Не переживай, Поля. Он сумеет позаботиться о себе. А ты должна накормить свой животик, пока тот не взбунтовался.