Ревность 2

Кристина Французова, 2023

2-ой заключительный том.Семейные ценности – вот что отстаивала Мирослава, когда любимый муж превратился в тирана. Она сбежала в ночь, в никуда, чтобы спасти собственную жизнь и остатки самоуважения. Не имея денег, жилья, работы, в руках один чемодан и диплом экономиста. Когда тебе 27, сложно начинать с нуля. Но судьбу не интересуют наши планы.Любовь обернулась разочарованием. Надежды испарились. Мечты остались в доме, из которого сбежала.Мирослава решительно/безрассудно перевернёт свою жизнь, но что ей это принесёт…Старые знакомые + новые роли = кто получит итоговый приз…ХЭ для героини есть (не путать с ХЭ для читателя).

Глава 27

А ты теперь тяжёлый и унылый,

Отрёкшийся от славы и мечты,

Но для меня непоправимо милый,

И чем темней, тем трогательней ты.

Ты пьёшь вино, твои нечисты ночи,

Что наяву, не знаешь, что во сне,

Но зелены мучительные очи,-

Покоя, видно, не нашёл в вине.

А. Ахматова, 1917

Отрывок А ты теперь тяжёлый и унылый

— Ты, мать, как хочешь, но я сегодня напьюсь. — Марина взъерошенная, раскрасневшаяся заскочила в мой кабинет. Порой фамильярное «мать» меня коробило.

— Я хотела не напиваться, а отпраздновать открытие.

Она нетерпеливо расхаживала взад и вперёд перед моим столом, поглядывая на меня исподлобья. Её дёрганое состояние бросалось в глаза, и я терпеливо смолчала на перетасовку канцелярских мелочей.

— Вызывай такси, пока я выключаю компьютер. Маршрут через продуктовый магазин, для воплощения твоих планов понадобится серьёзная закуска.

— Ты зануда, Мирка.

Пока мы ехали, пришлось строчить Пете извинительные сообщения:

«Я еду домой, со мной Марина».

«Мы же договорились провести вечер вместе!»

«Прости. Перенесём на завтра?»

«Перенеси Маринку на завтра», — даже на расстоянии я угадывала его раздражение.

«Она не переносится. Полный раздрай».

«Опять с Савой разругались?»

«Не знаю деталей. Простишь?»

«Прощу, но не сегодня и даже не завтра».

«Ты лучший!»

— Кому пишешь? Петру своему?

— Мы договаривались встретиться.

— А я вам помешала.

Её ехидная усмешка не могла испортить моего приподнятого настроения: — Перестань, ты никогда мне не мешаешь.

— И как Загороднев-старший, лучше Подольского в постели?

Бедолага таксист закашлялся и не сводил выпученных глаз с центрального зеркала заднего вида, его нисколько не смущал мой ответный пристальный.

— Может дома обсудим подробности? — я обращалась к подруге, но ухмылялась водителю.

Марина либо действительно не въезжала, либо не хотела понимать очевидные вещи. Она ничего не ответила, а резко выхватила мой телефон и принялась что-то быстро печатать. Я сперва растерялась, а затем попыталась вернуть утерянное, но нахалка отбивалась от меня одной рукой, пока другой с молниеносной скоростью тыкала по дисплею.

— Зараза, не смей писать гадости.

Именно такую ситуацию умные люди называли законом подлости в действии — у телефона не успела включиться автоматическая блокировка.

— За мои гадости мужик тебя на руках носить станет и в ближайший понедельник побежит подавать заявление в ЗАГС.

Страшная догадка ошпарила сознание. Она писала не гадости, она писала пошлости!

— Маринка, убью заразу! Отдай немедленно телефон.

— Да забирай на здоровье. — она протянула раскрытую ладонь. Цепко схватив то, что никто уже не отбирал, я первым делом проверила переписку.

— Да чтоб тебя! — зашипела яростно. — Ну, что ты за человек, Марин? Кто так делает?

— Мирка, — она в отличие от меня довольно хохотала и не чувствовала за собой вины, — неужели до сих пор не научилась? Тогда сейчас купим бананы и я проведу для тебя экспресс-курс, а завтра ты продемонстрируешь своему принцу новые умения.

После этих слов автомобиль резко вильнул, нас мотнуло на заднем сиденье, с улицы раздались громкие сигналы клаксонов, но водитель справился с управлением или же картинками богатого воображения и выровнял машину. Тогда как моё сердце отказывалось замедлять бег и вознамерилось выскочить из груди во что бы то ни стало.

— Ты мне больше не подруга! — выпалила, хватаясь за левую сторону груди. Но мы уже подъехали к супермаркету и военные баталии пришлось временно свернуть…

— Мирка, может мне пойти работать к тебе, а? Что-то умаялась я от безделья. Возьмёшь?

Марина к вечеру разошлась, она успела опрокинуть три рюмки водки, закусывая салатом, а я только загрузила первую порцию ужина в микроволновую печь, устанавливая программу и таймер на подогрев.

— Подруга, давай ты сбавишь обороты. Я вижу, что ты на взводе, но сегодня у меня был нервный и ответственный день, который хотелось бы отметить по-человечески. Ради меня отложи выяснение отношений до завтра.

Она молча сходила в гостиную, чтобы через минуту вернуться с початой бутылкой вина. Налила полбокала и сунула мне в руки.

— Твоё здоровье, Мира.

О спокойствии приходилось только мечтать.

— Что у тебя случилось?

Микроволновка тренькнула о готовности первой порции, я вытащила тарелку с мясом и поставила перед подругой.

— Ешь, пока не свалилась под стол.

— Училка.

— Это ты меня обозвала что ли? — я громко хохотнула, — теряешь сноровку.

— Я уже не только сноровку, я всю себя растеряла, — в ответ она пробурчала недовольно и для меня бессмысленно, но взяв в руки вилку, начала есть.

«Может передумаешь?» — на телефон пришло сообщение от Петра.

Бросив взгляд на унылую физиономию Марины, я разочарованно вздохнула и с кислой гримасой губ решительно напечатала ответ: «Не сегодня. Извини».

«Ты хоть представляешь от чего отказываешься?!» — гласила подпись фотографии, которую я не задумываясь открыла, но стоило увидеть, едва не заорала от шока. Гордо торчащий обнажённый член — эпитеты можно подбирать до бесконечности — прямым текстом кричал, как Пётр хотел провести свободное время. Зато моя недовольная гримаса моментально сменилась широченной улыбкой, которую я даже при всём желании не смогла бы приструнить.

«Не смей присылать ТАКОЕ, когда я с подругой и бутылкой вина!!!!!!!!»

«Не смей меня динамить!!! Тогда не только смотреть, даже потрогать разрешу».

Рассмеявшись над перепиской, я получила укоризненное:

— Мира, я тебя жду, а ты развлекаешься с Загородневым-старшим?

«Между прочим я ТАКОЙ после ТВОЕГО сообщения».

«А это не я писала)))) Маринка у меня телефон спёрла».

«Мира! Нельзя хвалить подругу перед своим мужчиной. Не могла соврать?!»

«Не-а. Я никогда не вру. Смирись».

«Я перешлю его Савке, пусть знает от чего отказался».

«Козёл не заслужил».

«А я заслужил?»

«От Маринки???»

— Мира! — подруга встала передо мной, уперев руки в бока, — или я, или он, — кивок на мобильник.

— Ты жестока. Нельзя ставить человека перед неразрешимым выбором, — я послала ей широкую улыбку (после фотографии Петра невозможно призвать губы к порядку), но её нахмуренное лицо не разгладилось, — между прочим, Пётр не может успокоиться после твоего сообщения и пересылает его Савелию. Так что ты, подруга, провинилась со всех сторон, поэтому терпи.

Она отодвинула меня в сторону, чтобы вытащить мою порцию ужина из микроволновой печи, которая давно просигналила о завершении режима, и отнесла тарелку на обеденный стол. Мой телефон продолжал сигналить входящим сообщением:

«Завтра буду принимать у тебя экзамен. И не выпущу из кровати, пока не сдашь!»

«Предлагаешь мне сегодня усиленно заняться практикой???»

В этот раз не было сообщений, сразу прозвучал звонок. Я приняла вызов и, глядя на взбешённую подругу, пятясь спиной и криво улыбаясь, выскользнула из кухни.

— Петь, я не могу разорваться между вами двумя.

— Мир-ра! Ты про какую практику мне пишешь, мм? — Пётр раздражён донельзя и очень-очень зол.

— Петь, ну я же пошутила.

— Зато я не шучу. Никогда больше не смей заикаться, что ты будешь делать с другими мужиками, ясно Мира? Ни всерьёз, ни в шутку. Я не понимаю таких шуток и не собираюсь понимать. Или у нас не будет никаких отношений.

А я взяла и обиделась. Мне казалось очевидным, что с моей стороны не было прямого умысла. Я лишь дразнила, возможно, перегнула… «Нельзя дразнить ранимого хищника с чувствительным сердцем», — разумная мысль опоздала. Но что сделано, то сделано.

— Хорошо, — я продемонстрировала покладистость, но лишь для того, чтобы выплеснуть желчь, — но и ты запомни, что я никогда не опущусь до подобного. И в будущем потрудись не обвинять меня в низости без весомого повода.

— А ты не давай мне этих поводов, Мира!

— Я не пойму, мы ругаемся по телефону? — Я растирала переносицу, потому что смысл происходящего ускользал. Марина написала провокацию, мы, два идиота, продолжили заигрывание, в итоге разругались. Зачем? Из-за чего?

— Мы не ругаемся, — Пётр резко сбавил тон, — мы разочарованы тем, что проводим вечер вдали друг от друга.

— Ты прав.

Извиняться за сорванное свидание больше не собиралась, я достаточно принесла извинений, и вон куда они завели. В конце концов Загороднев не маленький обиженный ребёнок и в состоянии позаботиться о себе. А если нет, что ж… Возможно, он почувствовал что-то в моём настроении или просто успокоился:

— Извини, Мира. Я вспылил. Для меня измены — больная тема. Я так и не научился относиться к ним легко.

— Я понимаю. И больше не буду, — после извинений с его стороны, мне самой стало легче пойти на уступки.

— Ты не обижаешься?

— Нет, — произнесла то, что он хотел услышать.

— Тогда до завтра и целую, но много не пей. Хочу видеть тебя с самого утра и больной головой не отговоришься.

— Как скажешь, — согласилась легко, потому что сама намеревалась лишь составить компанию подруге, но напиваться в мои планы не входило.

К моему возвращению Марина прикончила ужин и буравила меня сердитым хмурым взглядом. Бутылка рядом с ней угрожающе быстро пустела.

— Ты как?

— Пока тебя дождёшься водка закончится.

— Так ты притормози, дай мне поужинать хотя бы.

— Не собираюсь я тормозить, Мира.

Сначала злой Пётр, теперь подруга. Я устало вздохнула. Утихомиривать одного, после вторую… Требовалось много буддийского спокойствия.

— Пока я ем, можешь рассказать, что тебя так разозлило.

И вроде голос у меня был спокойный, точь-в-точь каким с буйными людьми положено разговаривать, странно, что в этот раз не сработало.

— Да ну вас всех. Достало!

Она схватила бутылку, миску с остатками салата и удалилась с гордо поднятой головой. Я думала, что Марина осядет в гостиной, но вскоре услышала, как хлопнула дверь её комнаты.

«М-да, чудный вечерок, Мира».

Ужин пришлось завершать в одиночестве, я допила вино, остававшееся в бокале, сполоснула посуду и отправилась в душ. Но перед сном осторожно заглянула в комнату к Марине. Она лежала и активно перебирала пальцами по дисплею телефона.

— С кем общаешься? — присаживаясь на край кровати, я задала вопрос не ради интереса, а скорее для вида. Она ведь могла не писать, а развлекаться играми. Но какого было моё удивление, когда услышала в ответ:

— Напоминаю Саве, что он говнюк.

Я подскочила, обуреваемая вихрем эмоций за её бестолковость. И вспомнив о недавно проделанном ею фокусе, повторила его в точности.

— Сдурела? Ты же пьяная! Сегодня напишешь, завтра от стыда будешь по углам прятаться! — громко выпалила и спрятала трофей в карман домашних штанов.

— Отдай телефон, — неадекватная злюка зарычала.

— Не отдам, — я твёрдо настаивала на своём и уповала, что драки мы сумеем избежать.

— Отдай. Я не стыжусь, особенно правды. Я не ты, вечно трясущаяся мышь.

Ого, а вот это уже интереснее. Я снова подсела к ней и на всякий случай держала ухо востро, чтобы дать дёру, если подруга вдруг решится на активные действия по возврату телефона.

— Значит ты считаешь меня мышью…, — я не обиделась, нет. Она же не в себе. Я прекрасно знала истинное отношение ко мне и переоценить её душевные переживания было невозможно. Мне лишь любопытно. — Можешь не стесняться, я с удовольствием выслушаю тебя.

— Я не стесняюсь, было бы чего, — фыркнула она в ответ, — ты вечно стараешься всем угодить, Мира. Лишь бы всем вокруг было хорошо, никто не страдал и не мучался. Но никогда не отстаиваешь свои личные интересы, словно их у тебя нет. Почему ты беспокоишься обо всех, кроме себя?

— Я не согласна.

— О-о-ой, да брось! Подольский сел тебе на шею и ноги свесил. Заодно плетью по шкуре не забывал подгонять, чтобы ты шустрее перебирала копытами. Загороднев-старший вот-вот на шею сядет и обоснуется с комфортом также, как и Подольский до него.

— Марин, откуда тебе знать, что да как было у меня и Подольского? Ты о нашей жизни знаешь только с моих слов. Ты с ним не жила, не видела каким он был наедине.

— А мне не надо с ним жить, чтобы понять козёл он или нет.

— И давно ты стала родственницей Ванги в десятом колене, считая от седьмого дома, стоящего по правой стороне улицы, на которой жила старушка?

— Чего?

— Не обращай внимания. Ложись-ка ты лучше спать. Пока чего-нибудь ещё не натворила.

— А телефон отдашь? — Марина покаянно сложила ладони вместе и сменила злость на жалостливый взгляд и тонкий просящий голос.

— Утром. Завтра сама спасибо скажешь.

— Но это же завтра… А сегодня хочется безобразий.

— Какие твои годы. — Я заботливо накрыла её покрывалом и даже поцеловала в лоб, как маленькую. Что же у неё произошло, что Марину мотало, как щепку в штормовом море? Скорей всего действительно с Савелием поцапались. В любом случае придётся запастись терпением, пока расскажет сама, если не вздумает играть в молчанку.

Я ворочалась на кровати, заснуть не получалось. Непростой день продолжал будоражить воспоминаниями. Нежданно-негаданно в дверь раздался звонок. Я бросила взгляд на часы, время едва перевалило за полночь. Странно. Может Пётр не выдержал? Но он бы позвонил и предупредил, а может и не позвонил, разве обиженных мужчин поймёшь. Я их в обычном то состоянии не понимала. Надевала халат, пока шла по коридору. Но прежде, чем открыть, посмотрела в глазок. Интересный поворот, однако… Через полминуты раздумий я всё же открыла дверь и отошла в сторону, позволяя визитёру пройти:

— Какими судьбами?

— Вы спите?

Про себя предположила, что Пётр всё-таки переслал похабное сообщение кому следовало и доложил местонахождение подруги, либо она сама обо всём разболтала в пьяной переписке.

— Маринка — да, а я не успела заснуть. Проходи, чего стоять в дверях. — А если откровенно, то притворяться радушной хозяйкой в этот час и перед этим человеком я не собиралась. Но догадывалась о причинах его визита:

— Она успела тебе написать?

— Ты знаешь?

— Отобрала телефон в процессе, но видимо Марина много чего успела отправить раз уж ты здесь.

— Значит она спит?

Он меня не слушал, но мне не трудно повторить: — Да и не стоит её будить. Она сегодня выпила…, — хм, обличать подругу неловко, но чем ещё объяснить странное поведение, — и настроение мрачное. Ты на всякий случай не принимай близко к сердцу сообщения.

— Читала?

— Я? Вот уж ни за что, — возмутилась искренне и бурно, — во-первых, телефон заблокирован паролем, а во-вторых, делать мне больше нечего, лезть в чужую жизнь. Своё бы разобрать.

— Мира, ты извини, что я заявился среди ночи. Но раз уж я здесь, а ты не спишь, мы можем поговорить?

— А ты уверен, что говорить нужно со мной?

— Нет, но больше не с кем.

— Сава, я не специалист по семейным проблемам, — насмешливо хмыкнула, скрещивая руки под грудью и окидывая его снисходительным взглядом, — я так-то прошла спецкурсы по взаимодействию с детьми и детской психологии. Поэтому будем считать, что кое-какие навыки у меня имеются. Проходи, — кивнула в сторону кухни.

— Издеваешься, — раздалось от него уныло.

— А как иначе. Козлов по-другому разве перевоспитаешь?

— Мира.

— Ладно, извини. Больше не буду.

На кухне я включила электрический чайник и, развернувшись к собеседнику, облокотилась спиной о кухонный шкаф, в котором прятался холодильник. Савелий лицом серьёзен, ни капли смешинки, сосредоточен. Он сидел за столом, сцепив пальцы в замок и уложив поверх столешницы:

— Мира, ты знаешь её лучше меня…

— Сава, — моментально перебила его вступление, предвосхищая о чём пойдёт разговор, — твоё и моё знание разительно отличаются, их невозможно сравнивать. Для меня она самый близкий человек, но тем не менее мы только подруги. Да, мы делимся девичьим, но это не равнозначно слову «всем». У меня, к примеру, множество секретов, о которых Марина ни сном ни духом. У неё также полно личных тайн. — Чайник закипел, и я спохватилась: — Может тебе кофе или что-то покрепче?

— Нет, чай подойдёт, я за рулём.

Заварив чайные пакетики, я поставила перед Савой исходящую паром кружку, сахарницу и вазочку с печеньем. Не глядя на меня, он погрузился в размышления и неспешно перемешивал сахар в чае. Я его не торопила. По большому счёту мне же лучше, если Савелий сам осознает всю бесперспективность его нынешней затеи и свалит по-тихому.

Пока он познавал себя, я занялась тем же самым, осторожно прихлёбывая горячий чай и гоняя мысли по замкнутому кругу. Вдруг Марина права, и я действительно всем угождающая, неприметная, серая мышь. Ни личного мнения, ни отстаивания целей, интересов. А были у меня те самые интересы в наличии — большой вопрос. Страшно задавать его себе. Возможно когда-нибудь, но не сейчас. Наверно моё внутреннее «я» не дозрело, чтобы встретить лицом к лицу ту действительность, где в закромах не окажется маломальской личной цели.

— Мира, ты в любом случае знаешь Марину дольше меня. И судя по тому, как Петя отзывается о тебе, ты человек прямолинейный, предпочтёшь смолчать, но не соврёшь.

«Я слишком много на него возложила», — с моей стороны было глупым ожидать от великовозрастного мужчины мгновенного просветления. Он уютно завернулся в выдуманный мир и покидать его не стремился. Толком не начавшийся дурацкий разговор раздражал. Была бы моя воля, я не стала церемониться с предателем, а спустила его с лестницы, но принимать решение должна Марина, не я. Поэтому я терпела его присутствие и поддерживала видимость доверительной беседы.

— Сава, если бы моё вранье не читалось на лице, думаешь я бы им не воспользовалась? Не причисляй меня к святым раньше времени. И не задавай вопросы, ответы на которые ты должен искать в первую очередь у себя самого и у Марины.

— Мира, ты можешь хотя бы сказать был у неё с шефом интим или нет?

— Хорошо, я тебе скажу. И ты вот так запросто мне поверишь?

Он смутился и отвёл глаза. Кулаки на столешнице сжимались и разжимались, но Сава упорно молчал. Когда же до него дойдёт — чтобы я ни сказала, слушать он будет только себя. Так зачем делать ещё хуже? Лезть туда, где мне не место изначально.

— Я понимаю твоё затруднение, — на самом деле ни черта я не понимала, как говориться «мне бы его проблемы», — но помочь ничем не могу. Во-первых, это противно, знать, что ты не веришь ей, но почему-то готов выслушать меня. А во-вторых, не важно кто и что говорит вокруг, главное, что вы думаете и знаете друг о друге сами.

— Мира, — одёрнул он меня нетерпеливо, — не лечи. Откуда мне знать кувыркалась она с нами обоими или нет? Это единственное, что меня интересует.

— Странный ты мужик. Вы столько встречались, и ты не удосужился выяснить важный для себя вопрос? А, хотя понимаю, вы не разговаривали, вы кувыркались. Конечно, зачем узнавать друг друга, если можно весело провести время без заморочек.

— Мира, ты опять?

— А что? Думаешь, я тут вся такая стою и млею, выслушивая как мою подругу поливают грязью, обвиняя в изменах? Сам пришёл, сам терпи.

— Что вы, бабы, за люди? Неужели нельзя нормально ответить на один единственный вопрос?

— Ну, если тебе нужно нормально. А я-то думала…

Он застонал, роняя голову на столешницу подложив руки под лоб, иначе случился бы конфуз — глухой стук пустой черепушки.

— Хорошо. Вот что я тебе скажу. Не знаю было или не было у неё с шефом и узнавать не собираюсь. Маринка может быть какой угодно: взбалмошной, суетливой, сумасбродной, эксцентричной, темпераментной, выбирай любое, что больше нравится, но она никогда не была подлой. Хоть режь меня, она не способна отбить у подруги парня, также как и встречаться с двумя. Потому что для этого придётся изо дня в день изворачиваться ужом и обманывать нескольких человек разом. Она недолюбливает и не доверяет мужикам, на что есть свои причины. Из-за этого её отношения похожи на принцип «ты мне — я тебе». Выводы делай сам.

Он вскинул на меня открытый взгляд, который я бы приняла за удивление. Мне стало казаться, что обсуждая Марину за её спиной мы с Савой только ещё больше запутывали друг друга.

— Что? Думаешь только вам дозволено ставить условия? Я тоже после развода не хочу ничего серьёзного, мне это даром не надо.

Савелий свёл брови к переносице и с недовольством произнёс: — А как же Пётр?

«Отлично, давайте и мою личную жизнь обсудим, чудный вечерок получается».

— А что Пётр? Он большой мальчик. У него в телефоне свой личный зверинец. Он же не беспокоится, что о нём подумают кошечки или тигрицы. А я, как и он, не хочу обязательств. Возможно, это временно, посмотрим. У Маринки тоже было так. Вы ведь наверняка это обсуждали.

Он снова прятал глаза, а я неожиданно взбеленилась:

— А знаешь, пошёл как ты, Савелий, подобру-поздорову.

— Чего ты сразу бесишься? — он моментально встрепенулся.

— Да потому что! Что ж вы все, как тру́сы! Она — женщина и не боится признаться в собственной уязвимости и слабости. А вы, мужики, только и делаете, что зарываете голову в песок вместо того, чтобы встретить проблему лицом к лицу и решить её сразу, не доводя до крайностей. Давай, — замахала на него руками, — выметайся. Я серьёзно. Пока Петру не позвонила и не нажаловалась на твои домогательства.

— С ума съехала? — Упоминание старшего брата подействовало именно так, как я надеялась. Он подскочил со стула ужаленный в одно место.

— Ты даже не представляешь насколько. Когда отыщешь яйца в штанах, тогда приходи. Хотя в таком случае ты поговоришь с Мариной и как мужик, а не то, что сейчас — тряпка-тряпкой.

Обиженно поджав губы, Савелий быстро обулся и на выходе бросил: — Бешеная.

Может и так. Но лучше прослыть бешеной, чем мышью без собственного мнения.