Римская сага. В парфянском плену

Игорь Евтишенков

После сокрушительного разгрома армии Марка Красса под Каррами легат Лаций попадает в плен. Его жизнь, как и жизнь его товарищей, превращается в сплошную муку, пока тех, кто выжил после издевательств парфян, не отправляют на север страны строить дворец местному правителю. Однако невольное участие в дворцовых интригах жены правителя и его сестры приводит к гибели друзей Лация. После этого опасность нависает над ним самим, и он даже не подозревает, как судьба распорядится его жизнью на этот раз.

Глава Родник в пустыне

Лаций оставил Варгонта с товарищами у тропы, а сам, отсчитав нужное количество шагов, стал искать хоть какие-то признаки травы. Под ногами были одни колючки. Но луна светила ярко, и он терпеливо продолжал поиски. Странное, суховатое растение без листьев и цветков, с одним длинным, корявым стеблем оказалось на пятьдесят шагов дальше, чем сказала незнакомка. Варгонта подтащили туда, когда Лаций уже разрыл песок и докопался до мокрой глины. Атилла с Икадионом стали помогать отгребать песок дальше. Скоро Лаций почувствовал, что в одном месте из земли маленькими толчками выходит прохладная вода. Он расширил отверстие и сделал несколько глотков, припав губами прямо к скользкой глине. Потом набрал в ладони воды и поднёс к лицу Варгонта. Тот сразу же опустошил их. На вкус вода была мягкой и чистой, без горького привкуса. Икадион и Атилла тоже пили без остановки, тяжело дыша. Иногда, когда вода попадала им в нос, они чихали и кашляли. Лаций стал промывать Варгонту раны. Тот, закусив губу, молчал и только вздрагивал, когда неосторожное движение случайно разрывало на коже запёкшуюся корку. Атилла и Икадион расчистили источник и стали поливать себя с головы до ног. Измученные тела с благодарностью впитывали влагу. Друзья прекрасно понимали, что другого такого случая им больше не представится.

— Благодарю тебя, Теллура⁵, — пробормотал Лаций с искренним благоговением, обращаясь к богине земли. — Я принесу тебе жертву, как только смогу.

Пора было возвращаться, но они никак не могли оторваться от грязной лужи, в которую превратился крошечный родник. Наконец, Атилла вылил себе на голову несколько ладоней воды и пробормотал:

— Надо смыть с себя глину. Могут следы остаться.

Они стали обтираться ладонями, но ночью это оказалось бесполезным занятием — при свете луны ничего не было видно.

— Бросай! На дороге обваляемся в пыли, — наконец, сказал Лаций. Все согласились. Икадион с Атиллой подхватили Варгонта и потащили его обратно.

До камней они доплелись уже перед самым рассветом. Икадион с Атиллой ещё держали Варгонта на плечах, когда Лаций поднял руку и остановился.

— Ты что?! — тихо спросил за спиной Атилла. Лаций обернулся и приложил палец к губам. Потом протянул руку вперёд и прошептал:

— Там кто-то есть.

На том месте, где он оставил мешки, было что-то не так. Грубая ткань топорщилась, как будто снизу лежали камни. Лаций подошёл поближе и замер. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, и его первые лучи успели коснуться земли. Обычно светлые, сейчас мешки были тёмного цвета. Они были пропитаны кровью. Под ними лежали мёртвые тела, исколотые копьями и мечами. К тому же несчастным отрубили головы. Что здесь произошло? Лаций осмотрелся. Рядом никого не было. Шагах в пятнадцати безмятежным сном спал слепой Павел Домициан. Но когда они уходили, его здесь не было. Лаций вернулся к товарищам и тихо сказал:

— Там — двое. Их убили.

— Кто? — тихо спросил Икадион.

— Не знаю, — ему всё это не нравилось. Теперь послание богов в виде девушки выглядело для Лация совсем по-другому. — Лежат на нашем месте. Плохо это. Ладно, скажем, что спали внизу и ничего не слышали. Надо разбудить Павла Цэкуса⁶. Его тут не было. Значит, пришёл после нас.

— Не буди! Лучше не надо, — остановил его Атилла. — Ты не накрывал их мешками?

— Нет.

— Значит, сами накрылись. Нам лучше помолчать. Посмотрим со стороны.

— Ты прав. Пошли, обойдём камни. Ляжем с Павлом рядом, скажем, что тоже спали. Заодно успеем смазать ему раны, — кивнул он на Варгонта.

— Чем смазать? — пробормотал тот.

— Маслом. Пошли! Солнце встаёт.

Они отошли за валуны, и Лаций достал свёрток. Каково же было его удивление, когда под ноги упал чёрный узкий нож, сделанный в Антиохии Хабрутом. Опешив, он поднял взгляд на товарищей, но те были заняты Варгонтом. Нож был длиной в две ладони, и он не знал, как его спрятать. Единственный выход — привязать под туникой к бёдрам тем же платком, в котором его принесли. Лаций быстро завернул лезвие и засунул его под руку. Затем вернулся к Варгонту. Увидев вопросительные взгляды Икадиона и Атиллы, он поднял глаза к небу и сказал:

— Видимо, мы ещё нужны богам, раз они посылают нам такие знаки. Вот, я нашёл это вчера на верблюде, когда срывал мешки. Наверное, кто-то забыл там… Это — масло.

Атилла с Икадионом удивлённо переглянулись, а Варгонт неодобрительно покачал головой и прошептал:

— Где они были раньше, когда мы просили их о помощи? — но на этот вопрос ему никто не ответил.

Скоро парфяне разбудили всех пленных и стали связывать им руки для перехода. Но среди римлян уже стали распространяться слухи о ночном убийстве.

— Что там было? — тихо спросил Лаций Атиллу, когда их поставили друг за другом.

— Говорят, подошли трое. Забили копьями. Потом отрубили головы. Что-то гавкали на своём языке.

— И всё?

— А что ещё? — раздражённо ответил Атилла. — Музыки и танцев не было. Жертвенных песен — тоже. Быстро всё сделали — раз, раз и готово. Я, вот, думаю, а если бы мы не ушли?

— За что их убили? — не ответив на вопрос, спросил Лаций.

— Не знаю. Наверное, для забавы. Как на прошлые иды. Помнишь Никара?

— Да, помню, — Лаций опустил голову. Молодого римлянина привязали к двум лошадям и заставляли бежать, перепрыгивая через копья и мечи, воткнутые в землю. В конце концов от его тела ничего не осталось, одни только куски кожи и мяса, свисающие с оголённых костей. Беднягу тогда тоже вытащили из крайних рядов.

— А вы, что, не слышали? — спросил кто-то сбоку. Лаций покачал головой и пожал плечами:

— Нет, а что?

— Может, их убили, чтобы не заразиться? Чёрная смерть — страшная болезнь.

— Чёрная смерть? О боги! Не может быть! За это могли, точно могли… — согласился он. — В Галлии мы оставили пол-легиона. Пришлось всех сжечь.

— О-о… Я тоже знаю. Чёрная смерть. Страшная штука, — согласился кто-то из римлян.

Лаций только кивнул в ответ. Ему не хотелось продолжать разговор. Слишком много вопросов было в голове, на которые даже боги в этот момент, наверное, не могли бы дать ответ. И самый главный был о девушке: «Неужели это она приказала убить их после того как ушла?» Нет, этого не могло быть. Тогда бы их поймали у родника. Зачем было ждать у камней? Хотя, она могла испугаться и вернуться, чтобы убить всех, кто мог её видеть. Почему бы и нет? Это тоже был знак богов. В эту ночь знаков было слишком много, и ему хотелось ещё раз всё хорошо обдумать. Боги никогда просто так не посылали знамения раньше. Значит, они о чём-то предупреждали. Но о чём? Лаций так и не смог избавиться от этих мыслей до вечера. День выдался таким же жарким, как и предыдущий, но родника рядом уже не было. Оставалось только вспоминать и вздыхать. Еду в этот вечер не дали. Разбросали только лепёшки, и потом принесли грязную воду, которую они вчетвером решили не пить. К вечеру у многих вздулись животы и начались страшные боли. Утром половина тех, кто пил воду, не смогли подняться с земли, а недовольные парфяне долго ходили между рядами, разрубая мечами верёвки, связывавшие мертвецов с живыми.

Примечания

5

Теллура, мать-земля, была одной из древнейших италийских богинь. Она олицетворяла собой ту плодородную землю, на которой произрастает всё, что нужно человеку для существования.

6

Цэкус — слепой (лат.).